уже не вытерпел, выложил козырь... Хотя если он игрок, то вначале пощупает
партнера, заставит сделать необдуманные шаги, проверит, сколько козырей,
крепко ли сидит.
- Карты в руки, пистолет к виску,- пробурчал Русинов.
Если генерал совершил военный переворот, то немедленно оказался врагом
фирмы "Валькирия". А если Савельев сдал Ивана Сергеевича и того стали
"колоть", напичкав спецсредствами, то даже если он и заговорит, информация к
генералу не просочится. В шведском особняке кто-то работал на Службу, но
Савельев знал кто и должен был сдать всю разведку. Так что с этой стороны
маловероятно ждать утечки информации к генералу. А его люди работали
грубовато, по крайней мере те, что приходили за ним ночью, и навряд ли бы
могли отследить, куда и с кем пропадал Мамонт на несколько суток. В любом
случае точных данных у генерала быть не может. От его же догадок можно
отбрехаться...
- Ты моих ребят извини,- благодушно сказал Тарасов.- Они в нашей Службе
не работали. Это мои афганцы, в спецназе служили. Только и умеют стволами
тыкать. Кино насмотрелись! Но без них тоже нельзя. Они специалисты в своей
области.
Один такой "специалист" оставался в вагончике- доверенное лицо, личная
охрана, офицер по спецпоручениям...
- Я знаю, что с тобой так грубо нельзя,- продолжал генерал.- Ты же
Мамонт. И не так-то прост. Шведов ты хорошо блокировал своим другом
Афанасьевым. Тот им сейчас лапшу на уши вешает - тоже хорошо. Правда, друг
твой слегка самоуверенный человек. Решил, если дурит шведов, то и меня можно
пригрести к себе и включить в свою игру. Да только я- человек дела, мне
играть некогда, да я еще в контрразведке в эти штуки наигрался. Мне надо
сокровища из этих гор вытащить. Впрочем, можно и не вытаскивать, пусть здесь
лежат, если хорошо лежат. Я своих афганцев к ним приставлю - и будет у пас
банк надежнее швейцарского.
- Вытаскивайте, приставляйте, мне все равно,- сказал Русинов.- Я тоже,
сказать откровенно, наигрался в кладоискательство. Так что не по адресу,
генерал.
- Это как же тебя понимать?
- А так и понимать - устал.
- Ну, это дело поправимое! - обрадовался генерал.- Мы устроим тебе
недельку отдыха! Отель- в горах, на берегу чистейшего озера. Роскошный
коттедж, сауна, две очаровательные массажистки... Но через неделю ты
поведешь меня лично в пещеру и покажешь все, что нашел. А я приму по описи.
Русинов сделал паузу, глянул на генеральского порученца:
- Мы должны поговорить вдвоем. Тарасов указал головой на дверь -
порученец вышел, но остался на ступеньках вагончика.
- Давай вдвоем! - весело сказал генерал.- С глазу на глаз. Или глаза в
глаза - как правильнее? Ладно, так и так сойдет. Ты мне скажи: сокровища там
хорошо лежат или вывозить придется?
- Хорошо лежат, надежно,- в тон ему проговорил Русинов.- Я восемнадцать
лет искал, и вам столько же придется.
- Нет, Мамонт! - Тарасов погрозил пальцем.- У меня фирма частная, я ссуду
взял, под большой процент. Я их восемнадцать лет искать не намерен.
- Может, и раньше найдешь,- предположил Мамонт- надо было начинать
искупать вину.- Как устанешь, так и найдешь...
- Слушай, Мамонт, я ведь не швед,- генерал начинал терять свое лицо
добряка.- Мне лапшу на уши не вешай. Уж свою-то родную русскую советскую
публику я знаю хорошо. Если бы не знал, где ты побывал, не тревожил бы, не
поднимал бы из теплой постели. Это вам в Институте халтура с рук сходила,
там могли темнить. Все эти свои эмоциональные штучки- устал, голова болит,
апатия- будешь массажисткам рассказывать. А я привык слушать речи более
конкретные и обоснованные.
- Гляжу на тебя, генерал,- вроде ничего, глаза умные,- с циничным
спокойствием сказал Русинов.- А мозгами шевелить не хочешь. Хочется поскорее
на сокровища посмотреть... Неужели ты решил, что Мамонт- недоумок? Простой,
как карандаш?.. Да если бы я где-то побывал да на что-то посмотрел- в
постели бы, наверное, не лежал! А уже нанял бы полк охраны и твоих драных
афганцев на выстрел в горы не подпустил! Я бы уже сидел здесь, как
Строганов. Со мной бы уже президент улыбался.
Генерал выслушал и рассмеялся. Походил по вагончику, попинал с прохода
выстроганные бруски.
- Знаю, знаю, Мамонт... Ты не простой, не идиот... Но ты лошадка на
бегах! На тебя только ставки делают!
Он резко обернулся к Русинову, и тот увидел тяжелое лицо решительного и
сурового человека. Он был уверен, жесток и неумолим, как стальная дверь в
Кошгаре, способная выдержать ядерный удар.
Играть с ним было бессмысленно, убеждать- бесполезно.
Генерал сел напротив, глаза в глаза.
- В восемьдесят втором году, в августе месяце, вы вылетали куда-то на
вертолете с Афанасьевым без сопровождения Госбезопасности,- проговорил он.-
И находились вне поля зрения в течение трех часов. В восемьдесят пятом году,
опять же с Афанасьевым и опять в августе, с одиннадцатого по тридцатое, вы
снова ушли из-под наблюдения и находились где-то в горах. И наконец, нынче,
в девяносто третьем, опять с одиннадцатого по пятнадцатое августа, правда,
теперь один, ты исчезаешь снова... А когда возвращаешься, на твоей умной
голове, Мамонт, резко добавляется седины. Объясни мне, пожалуйста, что это
за августовские прогулки?
Русинов прекрасно помнил, что было в августе восемьдесят второго - летали
с Иваном Сергеевичем к камню, где стоял знак жизни и где должны были
встретиться Инга Чурбанова с Данилой-мастером. Где был нынче - не забудешь
до смерти. Но что было в августе восемьдесят пятого, Русинов вспомнить не
мог. Вроде бы тогда не произошло сколь-нибудь знаменательных событий, потому
все выветрилось. Возможно, надоела опека Службы и они попросту оторвались от
"егеря", чтобы порыбачить на воде и обсудить текущие дела. Иногда они так
делали, хотя потом получали строгое предупреждение. Но тогда можно было
валить все на непрофессиональность "егеря" - пусть долго не спит! За что он
деньги получает?
Теперь и валить было не на кого, да и объяснять ему, где был, что делал,
обеспечивать себе алиби было невозможно. Правду сказать нельзя, а кривду
генерал проверять не станет - слишком торопится. Видимо, ссуду взял большую,
на короткий срок и огромный процент. Были бы у него факты или точная
информация, он бы не тронул сейчас, а наблюдал бы каждый шаг. Но вся беда в
том, что генерал со своей Службой не может контролировать Мамонта. Что-то не
получается у "нелегалов", привыкших работать в "цивилизованных" странах.
Потому и решил давить.
- И еще! - продолжал он после паузы.- Объясни мне: что за странное
отношение местной власти к тебе? То выписывают ордер на арест и
арестовывают, то ты после побега вдруг спокойно разгуливаешь по поселку и
заходишь в дом к участковому. А он тебя и пальцем не трогает! Как это ты его
приручил? Только не ври, что через дочку его! В зятья он брать тебя не
хочет... Ну, Мамонт?
- Да, генерал, много чего ты наковырял, но все впустую,- Русинов
пошевелился, разгоняя кровь.- Не на ту лошадь поставил. Я к финишу не приду.
Мой тебе совет: отдавай назад ссуду, пока не растратил, распускай гвардию и
займись другим делом.
- Это все? - спросил он спокойно.
- Нет, не все... В прошлом году у вас пропал человек.
Я его нынче видел... Зрелище страшное. Так вот, я не хочу обрастать
шерстью и потому ухожу. Если ты хочешь- продолжай. Через год тебя отловят
как снежного человека.
- Теперь все?
- Теперь все.
Генерал не спеша подошел к двери, постучал. Через секунду в вагончик
вошел порученец.
- Ты же, кажется, фельдшер по образованию? - спросил его генерал.
- Так точно,- по-военному ответил тот.
- Отведи Мамонта в лазарет, посмотри. По-моему, у него что-то с головой.
Порученец достал откуда-то с полки резиновую дубинку, ткнул Русинова в
плечо:
- Пойдем посмотрим, что у тебя с головой. Русинов ощутил холод в
солнечном сплетении - точно такой же, как в пещере, прежде чем перешагнуть
через зловещий порог...
24
С аэродрома Иван Сергеевич сразу же пошел к Варбергу в номер. Ученый-швед
сидел за компьютером - рылся в памяти машины.
- Иван Сергеевич? - удивился он, поскольку тот никогда не бывал у него и
даже в крыло особняка не заходил, где были апартаменты шведов.
Иван Сергеевич без приглашения сел в кресло с таким видом, будто
случилось непоправимое. Варберг встревожился, выключил компьютер и подкатил
другое кресло поближе. Вопросов не задавал - ждал терпеливо.
- Плохо дело,- наконец проронил Иван Сергеевич.- Мамонт практически в
невменяемом состоянии.
- Вы его видели?- настороженно спросил Варберг.- Вы нашли его?
Иван Сергеевич выдержал паузу:
- Да... Нашел. Но уже поздно!
Варберг схватил трубку внутреннего телефона, сказал несколько фраз
по-шведски, снова сел, блестя очками. Через минуту в номер вошел молчаливый-
Джонован Фрич. Варберг что-то объяснил ему, поставил рядом с креслом Ивана
Сергеевича стул, сел, уступив свое место гостю.
- Вы что, господа, приготовились слушать? - спросил Иван Сергеевич и
встал.- Решили, что я вам сейчас расскажу интересную историю о Мамонте? А
ничего интересного нет!
Он прошелся по номеру - наглеть так наглеть! - открыл бар, перебрал
бутылки, нашел русскую водку и, налив полфужера, выпил. Когда-то давно, еще
в шестидесятые, Иван Сергеевич нашел хороший способ, как избегать разноса
начальства. А начальство тогда было крутое, в галифе, в хромовых сапогах-
атавизмы времен НКВД! Однако храбрым и безжалостным было, лишь когда перед
ним человек начинал робеть, смущаться и "жевать мочалку", как говорили.
Способ заключался в присловье - ихним салом по мусалам: следовало прямо с
порога наглеть до определенного предела, передвигать мебель в кабинете
начальника, пить воду из его графина, хватать телефонную трубку - только не
стоять на месте и при этом говорить либо отвечать на вопросы дерзко,
самоуверенно и с некоторым хамством. А если на стуле висит френч начальника
или лежит его шапка, то их нужно при этом пять раз перевесить, переложить с
места на место, покрутить в руках, при необходимости даже примерить, будто
от волнения, возбуждения и недовольства. Мол, так зол, что не ведаю, что
творю. Когда берешь личные вещи начальника в свои руки и манипулируешь ими
на его глазах, он становится если не беспомощным, то уж не гневным. Он
внутренне-то возмущается поведением подчиненного, помнит, что тот провинился
и надо бы его наказать, но его внимание в тот момент отвлечено на личную
вещь и в сознании сидит мысль - чего ты треплешь мою шапку? И редко кто
устоит перед натиском и скажет: "Положи шапку и отвечай!" Они сами начинают
робеть, забывать детали провинности, и в результате все сходит с рук. И
потом, когда провинишься во второй раз, начальник уже начинает тебя
побаиваться,- дескать, свяжись с ним, опять как разинет рот, как начнет
двигать стулья. Пусть лучше заместитель с ним разберется. А с замом всегда
можно договориться. Всякая вина у зама- второстепенная...
Способ этот, по мнению Ивана Сергеевича, годился для всех начальников
всех времен и народов.
- Состояние здоровья Мамонта безнадежное,- заключил он и, повалившись в
кресло, сцепил руки - побольше нервов! - Полное расстройство психики, потеря
памяти, рассудка... Одним словом, вылетает самое важное звено, опорная точка
на этот сезон.
- Что с ним случилось?- спросил Варберг, посматривая на молчаливого.
- А что случилось в прошлом" году с вашим человеком?! - почти закричал
Иван Сергеевич.- Вы же ездили смотреть на него на аэродром? Видели?!. Что
случилось...
