падали на камнях, трещали валежником и сильно потели, оставляя в воздухе
устойчивый запах,- погода была совершенно безветренная и ясная. Следов
автомашин возле Кошгары не оказалось, но это еще ничего не значило. Иван
Сергеевич поставил задачу "спецназу": обследовать подземелья Кошгары,
определил старшего, а сам с референтом остался среди глыб у входа в штольню:
люди Тарасова с Мамонтом могли попросту задержаться в дороге и не доехать.
Значит, участковый, как загонщик, должен был выпихнуть их к засаде. Если же
Мамонта увели в недра горы, то "спецназ" отыщет их там и, используя
слезоточивый газ, попробует взять захватчиков вместе с Мамонтом без
стрельбы. Такова была инструкция, только Иван Сергеевич плохо себе
представлял, как ее будут выполнять шведские телохранители.
Прошло около получаса, и вдруг из жерла взорванной штольни, как из
мощного динамика, послышался густой автоматный треск. Иван Сергеевич схватил
радиостанцию, закричал позывной старшего группы, но тот не откликался,
видимо, не до этого было. Минут через пять стрельба прекратилась, и старший
наконец ответил.
- Что там у вас? Почему стрельба?! - заорал Иван Сергеевич, забыв, что ни
один из "спецназа" не понимает по-русски. Референт повторил вопросы и
получил смущенный ответ, что за поворотом кому-то почудилось движение...
Иван Сергеевич лишь выматерился и затосковал.
И тут же на связь вышел участковый. Он сообщил, что след "Нивы" на
плотной гравийной дороге потерялся и больше не обнаруживается даже в
грязных, песчаных местах, где должен оставаться отпечаток протектора. Машина
могла свернуть на один из десятков волоков примерно в тридцати километрах от
Кошгары...
Потом "спецназ" доложил, что обследовал командный пункт пусковой ракетной
установки и направляется далее по узкому туннелю.
Через некоторое время поступило донесение от участкового: проверил три
свертка - следов не обнаружил.
Иван Сергеевич сидел на глыбе и как главнокомандующий принимал сообщения
и отдавал распоряжения. Референт работал за радиста. На какой-то миг он
вдохновился, ибо никогда в жизни ему не приходилось проводить таких
операций, а он, представляя себя "старым, закаленным чекистом", об этом
только мечтал...
И вдруг резко оборвалась связь со "спецназом" в пещере. Без шума и
стрельбы. Прошло десять, двадцать минут- из штольни ни звука. Участковый
между тем доложил, что еще на трех свертках следов машины нет. Надо было
отзывать людей из подземелья, срочно грузиться в вертолет и подниматься в
воздух на облет территории. По волокам "Нива" может уйти далеко, но не
так-то быстро. Однако "спецназ" упорно не отзывался. Кажется, начиналось то,
о чем подозревал Иван Сергеевич,- Кошгара была ловушкой!
- Что это значит, господин Афанасьев? - спросил референт.
Иван Сергеевич понял, что швед начинает подозревать его в организации
всей этой авантюры с захватом Мамонта и его поиском. Он знал о связях
Афанасьева с Савельевым! Или предполагал их. А если с Савельевым, то почему
бы и не с генералом? Возможно, он думает, что и бывшего руководителя фирмы
они сдали шведам вместе с Тарасовым. А теперь разыграл похищение Мамонта...
Пожалуй, в этот миг референт впервые в жизни почувствовал себя чужим в
России, эдаким оккупантом на завоеванной, но непокоренной территории, где
все заодно и можно ждать выстрела из-за каждого угла либо вилы в брюхо в
каждой избе.
- За мной! - скомандовал Иван Сергеевич и, прихватив автомат, фонарь,
пошел в жерло взорванной штольни.
- Я не пойду! - выкрикнул референт.
- Приказываю - за мной! - рявкнул в ответ ему Иван Сергеевич, чуя мороз
по спине, подставленной референту под выстрел.
Он пошел, но, скорее всего, не от нужды повиноваться, а от страха, что
его одного тут могут очень просто взять и не оставить никакого следа. Шел и
бормотал в микрофон радиостанции позывные "спецназа"...
А он в полном составе оказался запертым в узком туннеле, уходящем куда-то
в глубь горы. Тяжелая стальная дверь, ведущая из командного пункта в эту
выработку, оказалась накрепко закрученной затворным штурвальным колесом.
Когда ее открыли, из-за двери сыпанули бойцы "спецпаза" - ошеломленные, с
остатками ужаса на лицах, сметаемого радостью освобождения. Из туннеля
тянуло пороховым дымом: вся дверь, точнее, толстая свинцовая пластина была
исклевана пулями. Первый признак безумия - дверь выдерживала ядерный удар.
Бойцы наперебой рассказывали, что в этом подземелье обитает либо
чудовище, либо неведомый дух пещер, ибо сама дверь закрыться не могла.
Иван Сергеевич не верил ни в чудовищ, ни в духов. Но кто же затворил эту
дверь, пропустив за нее "спецназ"? Все было точно так же, как случилось с
Мамонтом...
Тут можно было сойти с ума.
Иван Сергеевич велел немедленно выходить из штольни и грузиться в
вертолет. Толпа бросилась чуть ли не бегом, рискуя расшибиться на камнях. А
Иван Сергеевич неожиданно заметил на своих ладонях следы белой краски- будто
только что схватился за свежеокрашенные перила. Он на секунду вернулся назад
и осветил фонарем приоткрытую дверь: на ней был начертан знак смерти...
Впопыхах и не заметил, когда отворачивал колесо...
Они погрузились в вертолет и, поддерживая связь с участковым,
разъезжавшим по дорогам, полетели на осмотр территории. Целый час кружились
над вырубками, горами, долинами ручьев, но безуспешно. Ни участковый на
земле, ни девять пар глаз с неба не нашли ни машин, ни людей, ни
какого-нибудь следа. Пилоты предупредили, что пора возвращаться на базу -
горючее было на исходе.
Служба генерала Тарасова работала безукоризненно...
Тогда ему и в голову не пришло, что шведы сделали из этого свой вывод:
если генерал захватил Мамонта и не бросил его, разобравшись, что выкрали
сумасшедшего, невменяемого, а значит, бесполезного человека, то, выходит, он
вполне здоров и пригоден для дела. Таким образом, Иван Сергеевич попал не
только под подозрение, но и под строгое наблюдение. Внешне все оставалось
по-прежнему: референт называл его шефом и руководитель фирмы чувствовал в
своих руках крепкие ременные вожжи, тогда как в шведском особняке все
погрузилось в растерянность и уныние: "паровозу" перевели стрелку и угнали в
неизвестном направлении, шведские вагоны простаивали в тупике.
У Ивана Сергеевича оставался еще один шанс отыскать Мамонта, если тот
сумел вырваться от генерала. К месту встречи Инги Чурбановой и
Данилы-мастера он на четвереньках, но доползет.
А если нет, то Иван Сергеевич был обязан сам явиться к камню со знаком
жизни и завершить то, что не смог или не успел Мамонт: найти путь в царство
Карны.
Рано утром двадцать восьмого августа он приказал референту срочно
заказать вертолет и мимоходом обронил, что получил информацию от своих
людей, связанную с Мамонтом, и требуется срочно проверить ее объективность.
Он надеялся, что после рейда в Кошгару и в ее подземелья шведов никаким
калачом больше не выманить из особняка. Референт исполнил поручение в срок.
Иван Сергеевич предполагал возможность больше никогда сюда не вернуться,
поэтому перед отлетом вошел в номер Августы, чтобы не тревожить ее и себя,
поцеловал, как обычно, при расставании и прихватил с собой слайд из коробки.
Взял наугад - воинственная Августа стояла над поверженным тигром...
Перед тем как подняться в воздух, Иван Сергеевич взял планшет у пилотов,
отыскал заповедный камень и поставил рядом с ним точку. Пилоты послушно
кивнули и подняли машину. Иван Сергеевич сидел в салоне один и потому
волновался - не от кого было скрывать свои чувства. Но потом, чтобы взять
себя в руки, достал слайд и стал рассматривать его на фоне проносившегося за
иллюминатором зеленого уральского леса. Создавалось странное ощущение, будто
Августа парила в пространстве...
Однако минут через двадцать вертолет неожиданно круто развернулся и лег
на обратный курс. Пилоты объяснили, что получили штормовое предупреждение и
путь через хребет временно закрыт: с сибирской стороны Урала шла гроза.
Время еще было, чтобы переждать грозу на аэродроме и снова подняться в
воздух. Но когда машина приземлилась и бортмеханик открыл дверь и выбросил
сходни, в салон вошли Варберг, Джонован Фрич и референт. Варберг сразу же
сунулся в кабину пилота, взял планшет, о чем-то поговорил с ним и вернулся в
салон.
- Возникла срочная необходимость познакомиться с Мамонтом,- заявил он.-
Надеюсь, вы не будете против?
Иван Сергеевич сразу все понял, к чему и штормовое предупреждение, и
обещанная гроза. Точка на карте была поставлена!
И на его карьере тоже...
Вертолет тут же взмыл в небо и взял курс на восток.
"Старый чекист" превратился в молчаливого шведа: сидел, уставившись в
одну точку. Его переиграли из-за собственной самоуверенности, потому что он
никогда не был профессионалом в той области, в которой работают его
противники. И сейчас уже было бессмысленно признавать это, проклинать себя
за свои слабости, за мечтательную лень и за все остальное, что составляло
его суть. Он думал напугать их Россией, но они не боялись ее, поскольку,
наверное, и без его пламенных речей знали, куда приехали и зачем.
Теперь он своими руками вел к Мамонту, а может быть, и к Карне тех, кого
мыслил опутать своими наивными интригами, поразить своими способностями к
халтуре и в результате парализовать сознание и волю. Он знал, что существует
Интернационал- бессмертное творение, но не подозревал, что от номера к
номеру он становится каждый раз неузнаваемым и потому неуязвимым.
Нужно было что-то делать, а он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. В
кармане куртки лежал заряженный пистолет, но стоило Ивану Сергеевичу двинуть
локтем, чтобы опустить руку на колени, как референт резким движением потянул
на себя полу его куртки и выдернул оружие из кармана. Они предвидели все...
Инга и Данила-мастер встретятся, и им уже будет не до того, чтобы
озираться по сторонам и следить, нет ли "хвоста"; они будут смотреть друг на
друга. Нет ничего проще "вытаптывать" влюбленных в пустынных и диких горах
Урала...
Иван Сергеевич стал смотреть в иллюминатор. Внизу стелился лес колючим
ковром с прорехами голых каменистых вершин невысоких гор, спереди же
наплывал скалистый хребет Урала. "Стоящий у солнца" напоминал крепостные
стены огромного, спрятанного за ними города. И вот теперь Иван Сергеевич,
обратившись татем, средь бела дня открывал врагу неприступные ворота...
Он никогда не испытывал слез бессилия, хотя знал иные. Он часто моргал,
чтобы высушить глаза, и перед взором все двоилось...
И вспышка на земле, напоминающая солнечный зайчик, отраженный брошенной
бутылкой или стекляшкой, тоже показалась сдвоенной. Два розоватых огонька
приближались к вертолету, но удар был один, и настолько мощный, что перед
глазами все сначала замелькало, голова, ударяясь о пол и стенки, стала
бесчувственно-ватной. Поток сильного ветра промчался по салону, но потом все
уравновесилось.
Вертолет потерял инерцию движения вперед и камнем валился на землю. В
свободном полете тело стало легким, а перед глазами очутился квадратный
иллюминатор с синим, видимым до самого космоса небом.
Он почти парил в невесомости и думал, что слайды бы с Августой хорошо
смотреть на этом фоне...
25
Мысль о побеге у него возникла сразу же, едва он поднялся со стула и,
ведомый конвоиром с резиновой дубинкой, ногой распахнул дверь вагончика.
Нужно было не спускаться по ступеням, а прыгнуть с порога на землю и сразу
