лишь его согласие возглавить фирму.
- Я согласен,- сказал он просто.
А оказалось все не просто, ибо после документальных формальностей Августа
отвела Ивана Сергеевича в зал приемов и оставила одного. Скоро туда вошли
Варберг и молчаливый швед, обряженные в черные мантии и шапочки. Доктор
Варберг торжественно объявил, что господин Афанасьев избран почетным
академиком Шведской и Римской Академий наук, а также почетным членом
Географического общества. Шведы торжественно внесли такую же мантию и
шапочку, обрядили и Ивана Сергеевича, вручили ему красивую грамоту со
множеством подписей знаменитых академиков и железный крест. Потом навалили
кучу разных подарков, в том числе якобы от короля Швеции, во что Иван
Сергеевич не очень-то поверил, обласкали речами и поведи к столу, накрытому
в фойе. Все население особняка было выстроено как на параде. Помпезное
представление закончилось совместным обедом, после которого служащие
шведского представительства, соучредители фирмы в сопровождении охраны
выехали на природу - на берег Вишеры, где будто бы по заявке русского
руководителя "Валькирии" жарили "традиционное" национальное блюдо - шашлык
из баранины. И никто не хотел верить, что шашлык - блюдо грузинское и что от
жареного у Ивана Сергеевича побаливает печенка.
На следующий день Иван Сергеевич получил долгожданный вертолет "Ми-2" -
небольшую пассажирскую машину - и наконец вылетел в горы. Как бы он ни
пытался откреститься от спутников, как бы ни ссылался на конфиденциальность
переговоров с Мамонтом, если его удастся разыскать, Варберг настоял взять с
собой шведа-переводчика, который был теперь определен на должность
референта, и Августу - личного секретаря. Иван Сергеевич не знал, кого
больше опасаться: а следить за двоими было сложно, тем более, что референт
оставался "темной лошадкой", тогда как с Августой ему казалось проще -
известно хоть, на кого и как она работает. Одним словом, никакой обещанной
свободы действий Иван Сергеевич не получил, напротив, теперь его пытались
использовать вместо "паровоза", который бы вывез шведов на прямой контакт с
Мамонтом. Это стало ясно сразу же после утверждения Афанасьева на должности
руководителя тем же вечером, когда после выезда на природу благородная
публика играла в теннис на корте, устроенном на заднем дворе особняка. Пока
Варберг с молчаливым гоняли мяч, референт приставал к Ивану Сергеевичу с
расспросами о Мамонте. И по тому, как он ставил эти вопросы и что хотел на
них получить, Иван Сергеевич понял наконец, чем же занимается переводчик в
"Валькирии" на самом деле. Это был профессиональный разведчик и, видимо,
возглавлял Службу. При Савельеве она была целиком подчинена руководителю
фирмы с российской стороны; Савельев сам либо через помощников набирал кадры
и управлял ими, а швед-переводчик лишь присматривал за ним. Сейчас же они
осознали, какого масштаба совершили оплошность, и старались взять под
контроль всю деятельность Службы, не подпуская к ней Ивана Сергеевича.
При всем своем неудовольствии сложившееся положение дел следовало
принимать как данность, как воздух: нет же смысла обижаться, что он не такой
приятный, как бы хотелось, не такой теплый или холодный. Поэтому Иван
Сергеевич продумывал примерное развитие событий, если удастся отыскать
Мамонта в горах, и в случае крайней необходимости изобретал способы, как
можно нейтрализовать и своего референта, и личного секретаря.
Пилоту он указал первую точку, куда должен был заехать Мамонт.
Естественно, референт немедленно поинтересовался, почему именно сюда, с
какой целью, по каким соображениям Мамонт окажется здесь. Выдавать принцип
"перекрестков Путей" Иван Сергеевич не собирался и потому сослался на некие
собственные предположения Русинова начать поиск отсюда. Через час полета
пилот подозвал знаком Ивана Сергеевича и указал вниз. Предгорья Уральского
хребта серели залысинами вырубок и переплетением лесовозных дорог. И лишь
реки по долинам поблескивали вечно, свежо и живо. Сверху это место было
непримечательным, разве что на берегу речушки, среди залысины, поросшей
малинником, стояли большая пасека и изба, а рядом оказался удобный для
посадки пятачок.
Пилот посадил машину, выключил двигатели и сообщил, что, по всей
вероятности, они приземлились на какую-то взлетно-посадочную полосу: на
выровненной земле виднелись следы странных, похожих на велосипедные, колес.
На пасеке и в избе никого не оказалось. Оставалось сидеть и ждать, когда
появится хозяин. Для пилота такие командировки были развлечением - он тут же
собрал спиннинг и отправился на речку, предупредив, чтобы ему дали знать
сигнальной ракетой. Кроме своей зарплаты, он получал хорошую надбавку в
кронах от фирмы и был доволен судьбой, готовый совершать посадки хоть на
крышу дома.
Часа через два в небе появился дельтаплан и стал кружить над пасекой -
сначала высоко, затем ниже, пока с его борта не послышался крутой забористый
мат. Иван Сергеевич догадался, что пилот требует освободить полосу, и
запустил в небо ракету. Еще минут пятнадцать оранжевая птица вертелась над
головами, оглашая окрестности человеческим возмущенным голосом, затем взяла
курс на запад и пропала за лесом. Пилот же не появлялся, и Иван Сергеевич
отправил на розыски референта. И тому пришлось идти. Когда они остались
вдвоем с Августой - сидели на крыльце и пили из большой бутыли кока-колу,-
она вдруг потянулась, как кошка, и с тоской проговорила:
- Остаться бы здесь навсегда! И жить... Здесь место чудесное. От земли
исходит благодать... Кажется, сто лет бы прожила тут!
"Еще бы! - хмыкнул про себя Иван Сергеевич.- А ведь чувствует! Можно
вместо кристалла использовать..."
Даже зная координаты "перекрестка", без инструментальной привязки либо
без кристалла КХ-45 отыскать его было невозможно.
- А еще что тебе кажется? - спросил он осторожно.
- Еще бы я здесь родила двоих мальчиков! - засмеялась она.- Двух
богатырей! Одного бы назвала Ваня, а другого - Юзеф.
"Очень тонкий намек,- оценил он.- Только ты в таком благодатном месте
через несколько месяцев взвоешь и обе-жишь в свою Варшаву. Или Париж!"
- Мечтать не вредно,- заметил он.- Только у тебя не мальчики, а два
хозяина.
Ему очень хотелось уколоть ее, отомстить за то, что она провела его,
старого чекиста, каковым он считал себя. Эта поселившаяся в нем неприязнь
разрасталась пропорционально ее нежности. Он опасался, что скоро может и
возненавидеть свою личную секретаршу.
А между тем пропал и референт. Иван Сергеевич начинал беспокоиться - швед
к Уралу не приучен, хотя и опытный человек, мог где-нибудь навернуться с
обрыва. Он выстрелил из ракетницы еще раз и, глядя на Августу, с не присущей
ему мстительностью, тем более в отношении женщины, подумал: "Минут через
пятнадцать тебя пошлю! Погуляй в туфельках по благодатному месту!" Однако
пришлось идти самому, да еще руку подавать секретарше, чтобы не опрокинулась
на камнях. Они дошли до баньки на самом берегу, и тут Иван Сергеевич увидел
странную картину: референт карабкался на берег и волок за собой пилота. Тот
едва держался на ногах и матерился как последний забулдыга.
Иван Сергеевич спустился и помог втащить пилота на берег. Тот, вусмерть
пьяный, едва признавал окружающих.
- А пошли вы все! - заорал он, кружась.- Мать вашу... Шведы, не шведы...
Мне хоть вашего екарного короля! Всех - к такой-то матери!
Он развалился на солнышке возле бани и идти никуда не хотел.
- Ты где так наелся, брат? - миролюбиво спросил Иван Сергеевич.
- А ты кто такой? - уставился он на руководителя фирмы.- Лысый, как...
Вот с тобой бы я пить не стал!
Переводчик волновался от плохо скрываемого гнева и разочарования.
Конечно, отрываться в этот день от земли нечего было и думать. Значит,
придется ночевать здесь, пока пилот не проспится,- а это никак не входило в
планы. Для него не было странным, что можно напиться среди гор и тайги: в
тесной Швеции народ был повсюду. Он никак не мог смириться с мыслью и
осознать, как можно вообще выпивать на службе, тем более пилоту?
Обслуживающему персоналу? Похоже, этот факт потряс его не меньше, чем взрыв
снаряда.
"Это, брат, Россия!" - думал Иван Сергеевич и терялся в догадках, кто мог
в такой короткий срок накачать пилота до отказа и умышленно вывести из
строя?
Надо было готовиться к следующим неожиданностям - пилота спаивали не зря!
И эти неожиданности не заставили себя ждать. Через час на дороге появился
бородатый разгневанный старик с толстой палкой в руке. Незваные гости
виновато стояли на крыльце.
- Эх! Вашу растак-перетак! - сквозь зубы выдавил он.- Если бы не женщина,
я бы вам сказал, курвы вы эдакие! На хрена мою полосу заняли? Кто такие?!
Иван Сергеевич выступил вперед и попытался найти дипломатический подход.
Но никакие уговоры, никакие уступки не действовали. Старик попытался
приземлиться на дорогу - заканчивалось горючее! - и потерпел серьезную
аварию. Сам остался жив чудом, вылетев из своего самолетика, когда тот
кувыркался по старому лесоповалу. Он тут же выгнал со двора "Патроль-нисан",
велел всем сесть в машину и повез на место аварии. Зрелище было печальное:
от дельтаплана осталась причудливая конструкция из гнутых трубок, перевитая
клочьями оранжевого крыла. Он уже не подлежал восстановлению, и старик
поставил вопрос ребром:
- Пока не доставите мне новый дельтаплан... ты,- указал на Августу,-
останешься у меня в заложницах! И никаких претензий не принимаю!
Перепуганная стариком Августа бросилась к Ивану Сергеевичу:
- Я не могу остаться! О нет! Здесь ужасно! "Ага! Сразу стало ужасно! -
восторжествовал тот.- Ничего, я тебя специально оставлю! Посидишь сутки,
комаров покормишь, чтоб Россия тебе медом не казалась..."
- Мы приносим глубокие извинения,- встрял референт, выдавая свой шведский
акцент.- И немедленно возместим убытки, о да! Вы можете не сомневаться!
- Ах, вы еще и не наши?! - возмутился старик.- Ну, с вас я сдеру! Три
шкуры спущу! У вас денег много! За моральный ущерб! С риском для жизни!..
- Заплатим! - поклялся референт.- Только не оставляйте у себя женщину!
Разве можно женщине оставаться у вас?!
- Мне что, тебя оставить? Не-ет! Ты удерешь, вон какой шустрый! - Старик
погрозил.- Знаю! Меня хрен проведете! Женщина никуда не побежит, и вы ее
скорее выкупите!
Спорить с ним было бесполезно. Ко всему прочему, неизвестно, сколько там
было на реке таких гонористых и еще подвыпивших. Мог возникнуть серьезный
скандал. Референт уже всеми силами старался погасить конфликт - с первого
дня настраивать против себя население не входило ни в какие расчеты. Вдвоем
с Иваном Сергеевичем кое-как уговорили Августу остаться на пасеке ровно на
сутки. Личная секретарша плакала и грозилась уехать из России. Потом
референт отвел ее в сторону, долго убеждал - похоже, заставлял шпионить за
стариком- и уговорил-таки: от службы Августа отказаться не могла.
Эта неприятность испортила все планы Ивана Сергеевича. Он думал
расспросить хозяина пасеки о Мамонте и теперь не знал, как подступиться.
Старик требовал, чтобы они летели за дельтапланом немедленно, однако, когда
увидел невменяемого пилота, махнул рукой - люди, посчитал он, приехали
дурные, непутевые, бесполезные. Пилота перенесли в вертолет и больше не
отходили от него. Старик позволил Августе находиться пока среди своих и
оставил у себя лишь ее сумочку. Референт сел за вертолетную радиостанцию, но
поскольку не знал ни позывных, ни частот, бесполезно вращал ручку настройки.
