боитесь меня, потому что я - Мамонт... Но я не желаю никому здесь зла!
Можете в это поверить? Вот Ольга поверила!
- Потому что еще глупая и романтичная,- отпарировала Надежда Васильевна.-
Простите, но мне кажется, вы умышленно этим воспользовались, в своих целях.
Не знаю, что вы ищете, чего добиваетесь, но обманывать молодую девушку...
Впрочем, что вам говорить? Вы уже и так принесли нам много несчастья. И
принесете еще... Я вам должна сказать... У Ольги есть жених, суженый ей
человек. Они обручены еще в юности... Прошу вас, уезжайте.
В ушах зазвенела пещерная капель. На прямых ногах он неуверенно спустился
с крыльца - пес лаял злобно, открытая его пасть была рядом, обдавало руки
собачьим дыханием. Он потянулся и погладил овчарку по голове, клацнули зубы
возле пальцев - никого нельзя было в этом мире ни приучить, ни сблизиться ни
с кем. Пес огрызался и отторгал всякого, кто тянул к нему руку, и это горько
осознавать, однако все было справедливо: мир существовал лишь потому, что
умел защищаться...
Повинуюсь року!
Русинов долго бродил по песчаной чистой дороге между огородами и лесом,
затем ушел на Колву, сел у самой воды, шумящей на перекате, и просидел до
захода солнца. Можно было рассчитать и составить карту "перекрестков Путей",
проследить полеты птиц, расположение звезд, можно было проникнуть
нематериальной, бесплотной мыслью в глубину веков, можно было вырастить в
космосе магический кристалл, способный чувствовать магнитное поле Земли, но
ни разумом, ни какими иными средствами невозможно было познать стихию
человеческого духа, замкнутого и обособленного мира, существующего
параллельно земному и привычному. И когда пути их пересекались, возникало
обманчивое чувство, что можно из одного перейти в другой, что он, этот иной
мир, живет по таким же правилам и законам.
А он был сам по себе и бежал, как река, имея русло, берега, и никогда не
смешивался, не растворялся, не уходил в песок.
- Человек бежит, вода бежит, а лодка плывет...
Тут же на берегу он решил никогда не уезжать отсюда. Ну разве что под
конвоем... Он присмотрел себе место за рекой, на самом мысу, и задумал
поставить там дом. По своей природе он был вятский мужик и топор умел
держать с детства, независимо от того, чем занимался и как прожил жизнь.
Оттуда, с горы, он бы смог каждый день видеть этот загадочный параллельный
мир и ее в этом мире...
В сумерках Русинов вернулся в свою тюрьму и вспомнил, что ничего не ел со
вчерашнего обеда. Почти ползком, как в детстве, он забрался в чужой огород,
надергал мелкой, еще не вызревшей морковки, нащипал перьев лука и сорвал с
грядки два больших огурца. Жалко, не было соли, но от нее следовало
отвыкать...
Он забрался через пролом внутрь амбара, сложил добычу на кровать и только
собрался есть, как услышал за стеной шаги. Забряцал замок на двери, грохнула
упавшая накладка, и вместе с этими звуками пропал аппетит. Участковый
внимательно осмотрел помещение, вырванный простенок и покачал головой:
- Что же ты не сбежал, гражданин Русинов?
- Сбежал бы, да некуда,- сказал он.- Между прочим, арестованных
полагается кормить.
- Ну, ешь,- разрешил участковый.- Морковки наворовал...
- Теперь не хочу...
- Дело твое.- Участковый достал из кармана тугой свиток бинта.- Ты
извини, я тебе глаза завяжу. Так надо.
- Завязывай, если надо,- согласился Русинов. Капитан стал бинтовать ему
глаза, стягивал плотно и, чтобы повязка не слетела, несколько раз обмотнул
через макушку и подбородок. Завязал концы, расправил бороду...
- Только не сдергивай,- предупредил он.- А то ослепнешь, без глаз
останешься.
И повел куда-то, придерживая за рукав.
Потом его везли в коляске мотоцикла, и Русинов отмечал, что ночью с
завязанными глазами он совершенно не может ориентироваться. Казалось, будто
они кружат, спускаясь с холма на холм, и, судя по скорости, дорога была
малонаезженная, в ухабах, с какими-то резкими зигзагами- похоже, объезжали
камни. Невозможно было даже определить, в каком направлении они движутся.
Через полчаса потерялась всякая мысленная привязка. Сквозь бинт он лишь
смутно видел серый свет фары. Его могли сейчас высадить, бросить одного в
лесу, и выбирайся потом как хочешь, однако он понимал, что вся эта затея
совершается не ради этого. Если хранители решили наказать его, то после
Кошгары придумали бы что-то существеннее. Он ничего не спрашивал: нефритовая
обезьянка возбудила какое-то действие, началось качественно новое движение,
но с совершенно непредсказуемыми последствиями. В каком-то месте мотоцикл на
секунду притормозил, и на заднее сиденье подсел молчаливый, невидимый
человек, после чего дорога потянула в гору и участковый часто переключал
передачи.
Русинов уже потерял и ориентацию во времени, когда мотоцикл остановился и
заглох. Тот, подсевший по пути человек, подал ему руку, помог выбраться из
коляски и куда-то повел. Чувствовалось, что вокруг лес, под ногами бренчали
камни. Участковый остался возле мотоцикла. Оступившись, Русинов машинально
схватился за провожатого и наткнулся руками на автомат, висящий у того под
мышкой.
- Осторожно,- спокойно проговорил провожатый.- Иди со мной рядом.
Так они прошли километра три, а может, и больше. Чернота перед глазами
начала медленно светлеть - наверное, уже было утро. Наконец они перебрели
небольшой ручей, поднялись в горку и оказались перед какой-то стеной:
большие предметы впереди каким-то образом Русинов чувствовал. Бесшумно
отворилась дверь, и его впустили в какое-то просторное помещение, где горел
свет. Провожатый подвел к стене и усадил на лавку.
- Сидите здесь,- был приказ.
Провожатый куда-то удалился, но в помещении оставался еще один человек,
возможно охранник,- доносилось едва слышимое дыхание. Русинов пошевелился -
в ответ раздался тихий рык. Надзирателем оказалась собака, лежащая в метре
от ног... Прошло минут пять, прежде чем в помещение кто-то вошел.
- Здравствуйте, Мамонт,- раздался негромкий и очень знакомый голос.
- Здравствуйте,- проронил он и встал: вошедший стоял перед ним.
- Вот ты какой.- Невидимый человек, похоже, рассматривал его.- Жаль, не
вижу твоих глаз... Ну, садись.
- Как мне вас называть? - спросил Русинов и сел.
- Авега.
- Авега?! - Он снова вскочил.
- Да, я - Авега,- со знакомой интонацией промолвил человек.- Только не
тот, которого ты знал. Садись.
Русинов послушно сел. В помещение вошел кто-то еще и затаился.
- Мы всё о тебе знаем, Мамонт,- проговорил Авега.- И давно наблюдаем за
тобой... Когда в твои руки попал Владимир Иванович Соколов, мне очень
хотелось, чтобы ты когда-нибудь попал в мои.
- Понимаю вас,- проговорил Русинов.
- Говори мне - ты,- поправил Авега.
- Хорошо...
- Прошло много времени,- продолжал он.- Я не хочу тебе мстить. Это
недостойно по отношению к изгою. Но ты обязан искупить свою вину.
- Ты считаешь меня виноватым? - спросил Русинов.
- Да, Мамонт. Ты указал путь на Урал,- отчеканил Авега.- Благодаря тебе
изгои всего мира бросились к "Стоящему у солнца".
- Я хотел этого! - Русинов взмахнул руками и услышал предупреждающее
рычание.- Хотел, потому что считаю Россию наследницей Третьей, Северной
цивилизации. "Сокровища Вар-Вар" - прямое тому доказательство.
- Мне известны все твои умозаключения,- проговорил Авега.- А также
теории, твои исследования в области арийского языка и культуры. Мы наблюдали
за тобой и некоторые твои действия поощряли, пока ты не занялся своими
картами "перекрестков Путей". Ты стал приносить не пользу, а вред. И потому
должен быть наказан.
- О картах никто не знает!- отрезал Русинов.- Это мое открытие, и я не
собирался делать его достоянием всех.
- Если о них знаю я, то могут узнать и другие.
- Ты прав,- согласился он, пытаясь понять, каким образом Авега-второй мог
получить информацию о картах.
- Поэтому все твои карты и расчеты ты уничтожишь в присутствии нашего
человека,- приказал он.- Это одно из условий искупления вины.
- Хорошо, я могу это сделать,- проговорил Русинов после паузы.- Но
виновным себя не считаю. Сегодня я открыл закономерность "перекрестков
Путей", завтра это сделает кто-то другой... Настало время открытия арийского
космоса. И этому никто не сможет помешать. Пришел срок Северной цивилизации!
- Нет, не пришел еще срок! - заявил Авега.- И все твои изыскания, все
утверждения не что иное, как вредные домыслы. Они способны вновь ввергнуть
арийские народы в катастрофу, вызвать отрицательную реакцию человечества.
Нам уже достаточно одного мамонта, который отбросил будущее мира на сто лет
назад. Мы не хотим повторения этой печальной истории.
- Этот мамонт - Гитлер? - Русинов потрогал повязку, машинально стараясь
убрать завесу с глаз, но в ответ получил рычание собаки.
- Рудольф Гесс,- не сразу назвал Авега.- Полузнания обычно заразительны,
поскольку окружены завесой загадочности и романтики. Этим обязательно
воспользуются, и даже самое благодатное зерно может упасть на пиву,
возделанную, например, Альфредом Розенбергом. А результат известен... Ты
уверен, что твоими теориями не воспользуются силы тьмы?
- Не уверен,- вымолвил Русинов.
- Поэтому второе условие искупления вины - полный отказ от своих
убеждений,- определил Авега.- И публичное признание несостоятельности своих
выводов.- "Сокровищ Вар-Вар" не существует в природе. Ты понимаешь меня?
- Понимаю,- с трудом выдавил Русинов и ссутулился.- Я должен убить свое
дитя?.. А если я не выполню этого условия?
- Мы будем вынуждены наказать тебя.
- Я не военный преступник... Я ученый!
- Ничего, мы наказываем и ученых.
- Можно узнать, кого вы наказали?
- Известного тебе Льва Николаевича Гумилева.
- Его-то за что? Лев Николаевич - святой человек...
- Было за что...
- Принимаю,- после паузы вымолвил Русинов.- Мне ничего не остается...
- Скоро бы ты сам пришел к этой мысли,- успокоил его Авега.- Нельзя всю
жизнь гоняться за призраками.
- "Сокровища Вар-Вар", возможно, и призрак... Но ты, Авега? Ты не плод
моего воображения? Ты существуешь?
- Да, я существую,- он коснулся руки Русинова.- Можешь потрогать меня...
Его рука была сухая и теплая, привыкшая к работе, как у плотника или
землекопа.
- Если существуешь ты, значит, сокровища такая же объективная реальность.
Да, я могу отказаться от своих теорий, опровергнуть себя публично, если это
нужно для вашего дела... Но я не успокоюсь, пока не разгадаю загадку этих
сокровищ! Пока не увижу собственными глазами, пока не пощупаю рукой, как
твою руку!.. Я знаю, каким будет твое третье условие- уехать отсюда и
никогда не возвращаться. Так вот я - не уеду!
- Уедешь!
- Нет! - Русинов вскочил - незримый пес сделал прыжок к нему, дыхнул в
рыке на запястье руки.- Я удостоился чести разговаривать с тобой лишь
потому, что приблизился к вам вплотную. Вы не могли избавиться от меня, не
сделали сумасшедшим в Кошгаре. Вам не удалось исполь-зовать власть и
арестовать, допустим, за кристалл. Потому что нашли нефритовую обезьянку!..
Вы же понимаете, что отделаться от меня невозможно. Я не спрашиваю вас - кто
вы? Мне это неинтересно. Знаю, что вы- благородные люди и совершаете подвиг.
Я не стремлюсь приобщиться к вашему миру, хотя желаю этого. Вы не пустите
меня, потому что избираете себе товарищей сами... Но я смогу отказаться от
своих убеждений лишь после того, как найду им подтверждение.
- Зачем это тебе, Мамонт? - Авега приблизился к нему, отвел собаку.- Ты -
изгой, и всякие знания не утешат тебя, а вызовут целый поток нового и
пустого любопытства. Ты станешь метаться еще больше. В конце концов тебя
