Разве вы не видите, что сексуальная эксплуатация ведет в тупик и
разрушает душу?
- Вот в мусульманских странах нас уважают, а не обижают, - возразил
суккуб.
Демоница тоже была разгневана, но по сравнению с ее голоском голос
Филлис казался скрипучим и визгливым. Воркование демоницы ласкало слух,
как ирландский сливочный ликер ласкает горло. Она продолжала:
- У нас нет душ, о которых надо заботиться, мы существуем ради
удовольствия. И раз уж вы, люди, постоянно говорите о свободе воли, то
должны признать, что любой человек свободен сам решить, быть ему с нами
или же избегать нас.
Филлис тут же почувствовала себя в своей стихии.
- Своей привлекательностью, - сказала она, - вы обязаны Иной
Реальности, где существует иное понятие свободы воли. Кроме того,
некоторые люди обделывают свои грязные дела в местах, где вы
собираетесь, ибо знают, что там всегда найдут клиентов. Вы не просто
приходите сюда в гости, вы причиняете нам зло!
Суккуб пожал плечами просто с непередаваемой грацией.
- Это ваши трудности, нас это не касается. Мы получаем от людей то,
что хотим, они получают, что хотят, от нас. Мы считаем, что это в
порядке вещей.
Когда я наконец подлетел к паркингу, Филлис уже утратила терпение и
начала кричать на суккубов. Непростительная ошибка - нельзя показывать
Силам, даже самым незначительным, что ты зол. Демоны куда терпеливее
людей. Конечно, при такой продолжительности жизни, как у них, можно себе
это позволить.
Боюсь, что Филлис напрасно начала эту игру, она обречена на провал.
Познания суккубов в биологии, конечно, эмпирические и имеют совершенно
особые свойства, но их слова не лишены смысла. Суккубы, инкубы и люди
всегда жили в симбиозе, и ни те, ни другие не пожелали бы отказаться
друг от друга. И если за всю историю человечества никому не удалось еще
их разлучить, вряд ли это удастся здесь и сейчас.
Но и Филлис тоже права. Из-за того, что одни идут к суккубам и
инкубам в поисках острых ощущений, находятся другие, которые этими
ощущениями торгуют. Там, где на каждом углу стоят суккубы, вам скорее
всего не захочется гулять с детьми. На мой взгляд, этих сексуальных
демонов не стоит выпускать на улицу.
Я припарковал ковер и направился к Филлис посмотреть, не нужна ли ей
помощь. И тут та самая дьяволица в голубом вновь одарила меня взглядом.
У меня перехватило дыхание. Я ничего не мог с собой поделать: суккубы
совершенствовались в искусстве обольщения чуть ли не с доисторических
времен. Естественный отбор в Иной Реальности столь же суров, сколь и в
нашей. Силы, которым не поклоняются, вымирают, и их место занимают
другие. И если моя реакция хоть что-нибудь да значит, эта дьяволица не
вымрет никогда.
Филлис заметила мое поражение и возмущенно завопила. Думаю, я не
вправе винить ее. Наверное, с точки зрения Филлис я скорее часть
проблемы, нежели часть решения оной.
- Ну и что ты собираешься делать, Дэвид? - вопила Филлис. -
Достань-ка лучше свой полицейский значок и арестуй всех разом!
Когда Филлис брызжет ядом, никому не хочется отвечать ей. По крайней
мере мне. С меня ее сарказма более чем достаточно. И все же - поверьте,
я не лгу, - на этот раз я готов был сказать ей в ответ что-нибудь
такое... утешительное.
Я бы непременно это сказал. Но тут вмешалась та самая, в голубом
платье:
- Я уверена, милочка, что он с большей охотой достал бы нечто другое.
От одного только звучания ее голоса сердце у меня запрыгало, как
теннисный мячик. Когда же она снова облизала губки, я так начал потеть,
что сделал единственное, что мог сделать (раз уж не имел возможности
вытащить "нечто другое"), - позорно бежал с поля боя.
Филлис проиграла. Нет, я не вправе винить ее. Каково ей было смотреть
на своего коллегу, превратившегося в трясущееся желе (а дрожал я очень и
очень заметно, хотя по меньшей мере одна часть моего тела стала гораздо
тверже, чем желе) от взгляда какого-то мелкого сексуального демона?
Филлис заорала на демоницу. Демоница заорала на Филлис, используя
отборную брань чуть ли не из всех языков мира, начиная с древнего
индоевропейского. Должно быть, у нее было немало клиентов. Мне
совершенно не хотелось служить живым доказательством правоты
демонстрантов, и потому я отправился наверх заняться другими делами.
Роза оставила записку: пока меня не было, звонил профессор Бланк из
КУЭС.
Я почесал в затылке и отнес записку к секретарше.
- Это что еще за профессор Бланк? - спросил я, воинственно размахивая
бумажкой. - Он что, своего имени не мог оставить?
Теперь пришла очередь Розы недоуменно смотреть на меня.
- По-моему, он сказал, что его зовут Харви. Ох! Надо же мне было
свалять дурака дважды за десять минут. Харви Бланк был деканом
Факультета Чернокнижных Наук при Конфедеральном Университете
Энджел-Сити. Я сам звонил ему, чтобы выяснить, существуют ли еще Силы
чумашей. Я тихонько прошел к себе в кабинет и позвонил ему.
Телефонные бесенята передали его голос уж слишком невнятно. Должно
быть, профессор что-то жевал. Через пару фраз он заговорил разборчивее:
- Здравствуйте, инспектор Фишер. Спасибо, что позвонили. Я звонил
вам, чтобы рассказать о предварительных результатах исследования богов
местных индейцев. - Продолжайте. - Я нашарил карандаш и клочок
пергамента. - Что вам удалось выяснить?
- Не так много, как хотелось бы, - ответил Бланк. Да, он настоящий
профессор. - Однако проведенные мною эксперименты доказывают, что Силы,
которым некогда поклонялись индейцы племени чумашей, в данный момент не
могут быть вызваны в Энджел-Сити.
- Вы что, хотите сказать, что они вымерли? - Я испытывал смешанные
чувства. Конечно, мне стало грустно, как всегда (или почти всегда - для
Уицилопочтли я сделал бы исключение), когда я вижу, как редеют ряды Иной
Реальности. Но та мерзкая, ленивая частичка души, которая, по мнению
христиан, поражена первородным грехом, завизжала от радости - ведь
теперь, если чумашские Силы и правда пропали, разобраться с гномами
будет гораздо легче.
- Вы не совсем правильно меня поняли, - сказал профессор Бланк.
- Но вы же сами говорили...
- Таково было первоначальное заключение, сделанное на основании
магического регрессивного анализа, - признал он. - Однако более
тщательная оценка данных приводит к иной интерпретации. Похоже, Силы, о
которых идет речь, не столько исчезли, сколько избегают любого контакта
с нашим миром. Их уход выглядит добровольным.
- Вы уверены? - спросил я. - Я еще никогда о таком не слышал. Обычно
Силы цепляются за любую соломинку, чтобы хоть ненадолго задержаться в
нашем мире. Чем они активнее, тем больше у них шансов привлечь и
удержать людей, воздающих им почести, в которых они так нуждаются.
- Нет, я не уверен, - сказал профессор Бланк. - Теоэкологическая ниша
в пределах нашей провинции все еще не заполнена. Силы не умерли от
духовного голода, они как бы проделали дыру и втянули ее за собой.
- Так они ушли или нет?
- Они ушли, - согласился профессор. - Это бесспорно. Я, как ни
старался, не смог ни связаться с ними, ни определить их местонахождение.
Я применял как древние чумашские ритуалы, так и современную научную
магию.
- Но они могут вернуться?
- Если ситуация такова, как я себе ее представляю, вероятность этого
события не равна нулю. С другой стороны, возможно, их исчезновение
связано с необычайно быстрым процессом вымирания, что также не
исключено. Тогда они действительно окончательно исчезли.
- Вы не могли бы выяснить, какой вариант более вероятен? - Ленивая
часть моей души все еще надеялась увильнуть от работы. Ладно бы просто
пришлось выработать возможный сценарий. Пусть даже два сценария. Но ведь
потом надо решить, какой сценарий использовать. А потом - потом ночные
кошмары. И конец карьеры.
- Я работаю над этим сейчас, - сообщил профессор Бланк.
- Позвольте задать вам еще один вопрос, - сказал я. - Предположим,
что Силы чумашей действительно ушли по своей воле. Как сказали бы
индейцы, "Великий Орел, на чьих крыльях покоится Верхний мир, улетел". И
что, даже черная магия не может обратить этот процесс?
- Этого я не знаю, как не знаю и того, почему они ушли, - ответил
Бланк. - Моя исследовательская группа продолжает работать над этим
вопросом. Мы рассматриваем несколько вариантов. - Например?
- Судя по нашим расчетам, эти Силы способны сохранять определенную
жизнеспособность. Это потусторонний эквивалент образования спор, точно
так же, как у микроорганизмов. Процесс начинается тогда, когда
окружающая среда становится слишком враждебной для нормального развития.
Возможно, это протест против теоэкологических изменений, произошедших
здесь за последние два столетия.
Когда я это услышал, мне захотелось биться головой о стол. Мало мне
тех, кто каждый день протестует против теоэкологических изменений под
окнами моего кабинета. То, что сейчас творится перед входом в здание, -
наглядное доказательство, насколько все усложняется, когда Силы
подхватывают игру, начатую людьми. Мне пришла в голову бредовая мысль: а
не позаимствовали ли эту идею чумашские боги у марширующих суккубов? Но
я тут же понял, что это невозможно, ведь Силы чумашей исчезли задолго до
демонстрации.
- Голодный бунт, - пробормотал я.
- Простите? - переспросил профессор.
- Может быть, Силы нарочно прячутся, чтобы мы обратили на них
внимание и подкормили?
- Благодарю вас, инспектор Фишер, мы рассмотрим и этот вариант. И
позвольте поблагодарить вас еще раз за то, что вы привлекли меня и моих
аспирантов, - ах, вот о какой "исследовательской группе" он говорил, - к
этой интереснейшей теме. Убежден, что со временем мы сможем добиться
блестящих результатов. Ох, как мне не понравилось это "со временем"!
- И когда же вы рассчитываете получить хоть какие-нибудь данные,
которые я смогу использовать в планировании дальнейшей политики АЗОС,
профессор? Наверное, я должен напомнить вам, что это не просто
исследовательский проект. Ваши результаты найдут практическое
применение!
- Конечно-конечно, понимаю. - В голосе его послышалась легкая досада.
Настоящий профессор, подумал я. - Мы постараемся действовать со всей
возможной быстротой... если только впишемся в университетское
расписание.
- Это замечательно, сэр, но обязан предупредить вас, что если я не
получу более точных данных в течение, скажем, трех недель, то не могу
обещать, что ваш доклад повлияет на принятие решений.
Играл ли я честно? Конечно, нет. Все они такие, эти профессора!
Всегда утверждают, что идут в университеты исключительно ради
бескорыстного служения науке, а вернее тому, что их интересует, -
римским надгробным надписям, например, или пчеловодству, или
чародейскому искусству вымершего индейского племени. Иногда они и сами в
это верят. И все же гораздо чаще мне попадались ученые, которые, получив
малейшую возможность как-то повлиять на события вне стен своей академии,
всегда жадно за нее хватались. И при этом всегда утверждали, что тема их
не очень-то интересует. Честно говоря, не знаю, мог ли представиться
такой случай знатоку римских эпитафий (по крайней мере с тех пор, как
Империя прекратила свое существование), но я уверен, что он бы его тоже
не упустил. И вот теперь профессор Бланк сказал:
- Э-э, три недели?! - Даже пройдя через двух телефонных бесенят,
разделявших нас, его голос звучал с неприкрытой грустью. Последовала еще
одна телефонная пауза. Понятно, профессор надеялся, что я спохвачусь и
