Но шут не успел привести в исполнение королевское
приказание. Герцог Крильон прорвал круг зрителей и, ударом
шпаги выбив оружие из рук шута, сказал:
-Разве вы не видите, что его величество шутит!
Французский король знает, что в честном бою безоружного
противника не убивают!
Генрих III закусил губы и крикнул:
-Вы-то чего суетесь не в свое дело, герцог?
-Простите, ваше величество,- спокойно ответил Крильон,-
но ограждение королевского достоинства и есть как раз мое дело!
Король повернулся к нему спиной и сказал одному из
гвардейцев:
-Связать сейчас же этого мерзкого монаха, привязать его к
седлу и отправить в монастырь!
Гвардеец так и поступил, и через три часа они подъехали к
монастырю. Опять бедный Жак начал думать, что он и в самом деле
монах, что над ним лишь посмеялись. Это подозрение перешло
почти в уверенность, когда во дворе монастыря он увидел о.
Антония, спокойно прогуливавшегося в обычном монашеском платье.
Но тут же ум начал мутиться у бедного юноши. Ну хорошо,
положим, над ним действительно посмеялись! Но... о. Антоний!
Ведь он еще утром был капитаном и предводительствовал эскортом
герцогини! Ведь он оставался в гостинице, близ города Мо! Каким
же образом он попал теперь в монастырь, да еще в монашеской
одежде?
Гвардеец грубо сбросил Жака на землю и крикнул о.
Антонию:
-Получайте-ка, вот тут один из ваших монахов!
Отец Антоний подошел и сказал:
-А! Это брат Жак! Наверное, у него опять был припадок
безумия!
Отец Антоний кликнул монахов, Жака взяли и увели в келью,
где переодели в монашеское платье. Оставшись один, Жак долго
плакал и молил Бога лучше убить его, чем мучить так долее. В
конце концов, разбитый усталостью и огорчениями, Жак заснул
крепким сном.
Проснулся он в конюшне на вязанке сена. Перед ним стоял
о. Антоний, снова одетый капитаном.
-Ну и мастер же ты спать, племянничек! - воскликнул он.-
Да, знаешь ли, ведь ты проспал добрых три часа!
Жак протер глаза, оглянулся по сторонам и вдруг отчаянно
завопил:
-О, теперь не может быть сомнений, я сумасшедший! Отец
Антоний ласково взял "племянника" под руку, вывел его из
конюшни и сказал:
-Наверное, тебе что-нибудь приснилось, Амори?
-Я сумасшедший, я сумасшедший! - продолжал рыдать бедный
юноша.
В этот момент по дороге мимо гостиницы проходил какой-то
монах, при виде плачущего Жака он остановился и внимательно
посмотрел на него.
XVI
Приказав отправить Жака в монастырь, король вернулся в
гостиницу и опять взялся за Серафина.
-Так ты не желаешь сообщить мне имя своей хозяйки? -
спросил он.
В этот момент дверь приотворилась, и в щели показалась
прелестная белокурая головка. Правда, лицо незнакомки
прикрывала небольшая полумаска, но все же можно было сразу
определить, что белокурая женщина очень красива. Блондинка
появилась лишь на краткое мгновение, и притом лишь для того,
чтобы, положив палец на губы, знаком предписать Серафину
молчать и далее. Затем дверь захлопнулась, и незнакомка
скрылась.
-Вы сами видите, государь,- сказал тогда Серафин,- что от
меня требуют полного молчания!
-Хорошо! - великодушно согласился король.- Но, если ты не
смеешь сказать ее имя, ты снесешь ей письмо от меня!
-Желание короля - священный закон для меня! - ответил
Серафин.
-Эй, Мовпен! - крикнул король. Шут сейчас же вбежал: он
на скорую руку перевязывал царапины, нанесенные ему монахом.
-Ты взял с собою письменные принадлежности?
-А как же,- ответил шут,- вот они! - и он показал на
висевший сбоку маленький кожаный мешочек.
-Ну, так садись к столу и пиши! Мовпен присел к столу,
развернул пергамент, достал чернильницу и перо.
-Ну, готово? - спросил король.- Пиши... Он заходил взад и
вперед по комнате, почесав затылок и наконец смущенно закрякал:
- Гм... гм... гм...
-Так и записать? - спросил Мовпен.
-Болван! - крикнул Генрих III.
-Какое короткое письмо! - воскликнул Мовпен.- Можно
запечатать?
Генрих III не обратил внимания на дерзость шута и
досадливо сказал:
-Сестра Марго сочинила бы в течение этого времени целую
поэму, да и брат Карл тоже не был бы поставлен в тупик!
-Может быть, вы посвятите меня, государь, в это дело?
-Я хотел бы послать любезную записочку прелестной
блондинке, сообщить ей, как...
-Хорошо, хорошо! - бесцеремонно перебил короля Мовпен, и
его перо быстро зашуршало по пергаменту.
-Кроме того, чтобы...
-Готово!
-Неужели! А ну-ка, покажи!
Мовпен подал королю письмо, и Генрих начал читать:
"Милостивая государыня и очаровательная незнакомка!
Увидев Вас, я впервые понял, насколько я мал и незначителен".
-Да что ты наплел тут? - удивленно воскликнул король.
-Ладно уж! Вы только читайте!
Король продолжал:
"Быть королем - мало, если он не любим, и, по- моему,
любой из моих подданных станет выше меня, если ему удастся
найти доступ к Вашему сердцу!"
-Очень хорошо! Отлично! - воскликнул король. "Я стал бы
самым счастливым монархом во всей вселенной, если бы вы
даровали мне права и позволение увидеться с Вами. А пока
позвольте мне, прекрасная незнакомка, подписаться смиреннейшим
и вернейшим из Ваших подданных!"
-Черт возьми! Но из тебя вышел бы отличный протоколист! -
воскликнул король.- Твоя записочка прелестна!
-Я счастлив, что мне удалось угадать и схватить мысли
вашего величества! - скромно ответил Мовпен.
Король взял записку, сложил ее, запечатал своей печатью
и, вручив Серафину, сказал:
-Возьми и возвращайся с благоприятным ответом! Ты не
раскаешься, что был моим вестником!
Вскоре Серафин вернулся с маленькой надушенной
записочкой. Вскрыв ее, Генрих прочел:
"Государь! Вы оказываете высшую честь и дарите величайшим
счастьем такую ничтожную женщину, как я, говоря ей о своей
любви, в то время как двор изобилует молодыми и прекрасными
дамами". Прелестная незнакомка сильно ошибается, при моем дворе
дам уже давно не видано! - заметил король и продолжал читать: -
"Но король Генрих III, внук короля-рыцаря, наверное, не захочет
позабыть, что он - первый дворянин Франции и что в качестве
такового просьба дамы о сохранении ее имени в тайне для него
должна быть священна. У меня имеются достаточные основания
умолять Ваше Величество не расспрашивать и не допытываться, кто
я такая, а спокойно продолжать путь. Завтра Вы, государь,
прибудете в Шато- Тьерри; я живу там, и если за сутки Ваш
каприз не улетучится, то любопытство Вашего Величества будет
удовлетворено. Вечером в замок явится этот самый паж, который
передаст Вам сейчас мой ответ, и проведет Вас к той, которая
почитает себя смиреннейшей из верноподданных Вашего
Величества".
-Но ведь это свиданье! - воскликнул Мовпен.
-Ты думаешь?
-И я не удивлюсь, если до истечения двух суток ваше
величество выиграете сражение, не менее серьезное, чем при
Жарнаке!
Король фатовски улыбнулся и кликнул Крильона, чтобы
приказать ему готовиться к отъезду.
-Как? - воскликнул Мовпен.- Значит, вы, государь,
отказались от мысли настоять на своем и узнать имя пленившей
вас красавицы?
-Друг мой, разве можно отказать женщине, которая взывает
к рыцарским чувствам мужчины? А потом, видишь ли, Мовпен, в
тайне имеется своя хорошая сторона. Теперь я целые сутки буду
во власти упоительных грез. А действительность... как знать,
какова она?
Мовпен прикусил губы, чтобы не рассмеяться, и подумал:
"Честное слово! Король, видимо, совсем забыл, что едет в
Шато-Тьерри за чем-нибудь другим, кроме любовного
приключения!"
Через десять минут королевский кортеж двинулся в
дальнейший путь. Тогда герцогиня Монпансье приподняла шторы
окон своей комнаты и, глядя вслед удалявшемуся поезду,
пробормотала:
-Положительно все, даже простой случай, складывается к
моей пользе! И как удачно вышло, что этот глупый шут вызвал
Жака на ссору!
XVII
В Мо король остановился на ночлег. Он долго проговорил на
сон грядущий с Мовпеном о белокурой незнакомке, грезил о ней
всю ночь напролет, встал рано бодрым и свежим и сейчас же
приказал двинуться дальше.
Герцог Крильон во все время пути не разжимал рта, но по
его лицу было видно, что хорошее расположение духа короля
доставляло ему немалое удовольствие и даже несколько удивляло.
В полдень остановились позавтракать в нескольких лье от
Шато-Тьерри. После завтрака король пожелал отдохнуть. Мовпен
вышел из королевской комнаты и увидал герцога Крильона,
примостившегося в саду под деревом.
-Ну-с, герцог,- сказал Мовпен, подходя к Крильону,- как
вы находите теперь короля?
Крильон не симпатизировал Мовпену и был зол на него за
недавнее наглое поведение. Но отличительной чертой его
характера были прямота и справедливость, поэтому он ответил:
-Я нахожу, господин Мовпен, что вы совершили чудо! В
течение целых десяти лет я не видал короля в таком отличном
состоянии духа!
-А знаете, чем я достиг этих результатов? Я помог королю
влюбиться в прелестную блондинку, которую король видел вчера в
гостинице и о которой он с тех пор непрестанно грезит!
-А вы-то сами видели ее?
-Я? Нет! Но... - Мовпен, весело рассмеялся и договорил: -
Но я всецело полагаюсь на королевский вкус!
-Уж не интриганка ли это какая-нибудь? Может быть, она
подослана Гизами?
-Ну вот еще! Откуда Гизы могут предвидеть все - до
перемены королевских вкусов включительно!
Разговору Мовпена с Крильоном был положен конец
пробуждением короля, заторопившего к продолжению пути.
-Странное дело! - сказал король, когда экипаж двинулся
вперед.- Я опять грезил... грезил о ней...
-Ваше величество изволили влюбиться по уши! - ответил
Мовпен.
-Мне самому начинает так казаться. Кто бы мог думать?
-Так вот почему вы так торопитесь в Шато-Тьерри!
-Ах, черт! Да ведь я совсем забыл... ведь не из-за
прекрасной незнакомки я еду туда в конце концов! Там меня ждет
тело брата.
-Но, государь, долг не может помешать думать об
удовольствии!
Этот афоризм пришелся по душе Генриху, и он опять завел
разговор на прежнюю тему.
-Знаешь ли, со вчерашнего дня я чувствую себя так, словно
мне двадцать лет!
-Хороший возраст, государь!
-Теперь мне не хватает одного: превратиться на время в
какого-нибудь мелкого дворянчика, потому что, видишь ли,
королевский сан крайне стесняет меня!
-Ну, меня он не стеснил бы ни на йоту! - смеясь, возразил
шут.
-Но ты пойми: ведь в Шато-Тьерри я буду у всех на виду и
это будет стеснять каждый мой шаг.
-Ну вот еще! Вы только положитесь на меня, государь, и мы
позабавимся, как простые ландскнехты! Наверное, у вашей
блондинки найдется для меня какая- нибудь брюнетка.
-Тише,- остановил его король,- к нам подходит Крильон.
Будем серьезными в его присутствии, сын мой, потому что герцог
Крильон никогда не шутит!
Крильон не слышал этих слов или сделал вид, что не
слышит. Мовпен расхохотался, и король доехал до Шато- Тьерри в
том же самом радостном настроении, в котором он находился со
времени встречи с очаровательной блондинкой.
Но, в то время как копыта мулов застучали по мостовой
города, король вдруг вспомнил, что едет на похороны, и сказал:
-Не хочешь ли ты почитать со мною молитвы за упокой души
покойного?
