свернув на узкую тропинку между высокими кустами сумаха, сразу пропали в
темноте. Тек прибавил шагу и стал нагонять их, потому что увидеть его
они не могли. Сначала он бежал, потом замедлил шаг, боясь, что наткнется
на них; прошел еще немного, остановился, прислушался: ни звука, слышно
было только, как бьется его сердце. Уханье филина донеслось до него с
горы - плохая примета. Но шагов не слышно. Господи, неужели все пропало?
Он уже собирался задать стрекача, как вдруг кто-то кашлянул в четырех
шагах от него. Сердце у Гека чуть не выскочило, но он пересилил свой
страх и замер на месте, весь дрожа, словно его трепали сразу все двенад-
цать лихорадок, а слабость на него напала такая, что он боялся, как бы
не свалиться на землю. Теперь он знал, где находится: он был около изго-
роди, окружавшей усадьбу вдовы Дуглас, в пяти шагах от перелаза. "Ладно,
- подумал он, - пускай зарывают здесь; найти будет нетрудно".
Послышался очень тихий голос, говорил индеец Джо:
- Черт бы ее взял! Может, у нее гости? Свет горит до поздней ночи.
- Я ничего не вижу.
Теперь говорил тот оборванец, бродяга из старого дома. Сердце Гека
сжалось от смертельного холода: так вот кому собирался мстить индеец
Джо! Первой мыслью Гека было убежать. Но тут он вспомнил, что вдова Дуг-
лас всегда была добра к нему, а эти люди, может, собираются убить ее.
Гек пожалел, что у него не хватит храбрости предупредить вдову; он очень
хорошо знал, что не отважится на это, - они могли увидеть его и схва-
тить. Все это, и не только это, промелькнуло у него в голове за короткий
миг между словами бродяги и ответом индейца Джо:
- Тебе кусты мешают. Ну, смотри в эту сторону. Теперь видишь, что ли?
- Да. Ну, конечно, у нее гости. Брось ты это дело!
- Как! Бросить, когда я уезжаю отсюда навсегда? Когда, может, другого
случая больше не будет? Ну, нет! Опять-таки говорю тебе, как не раз го-
ворил: мне наплевать на ее деньги, можешь их забрать себе. А вот муж ее
ко мне придирался, и не один раз это было; он же меня и посадил как бро-
дягу, когда был судьей. Да это еще не все! Куда там! Он велел меня отс-
тегать плетью - отстегать на улице перед тюрьмой, как негра! И весь го-
род это видел! Плетью! Понимаешь ты это? Он перехитрил меня и умер. Ну,
зато она мне заплатит!
- Не убивай ее! Не надо!
- Не убивай? А кто говорит про убийство? Его бы я убил, а ее не соби-
раюсь. Когда хотят отомстить женщине, ее не убивают - это ни к чему! Ее
уродуют, рвут ноздри, обрубают уши, как свинье!
- Господи, это уж...
- Тебя не спрашивают! Молчи, пока цел! Я ее привяжу к кровати. Если
истечет кровью и умрет, я тут ни при чем. Плакать не стану. А ты, прия-
тель, мне поможешь, для того я тебя и взял, одному мне не управиться.
Если будешь отлынивать - убью! Понял? А если придется тебя убить, то уж
и ее заодно прихлопну - тогда, по крайней мере, никто не узнает, чья это
работа.
- Ну что ж, если без этого нельзя, тогда идем. Чем скорей, тем лучше.
Меня всего так и трясет.
- Сейчас? А гости? Смотри не вздумай меня выдать, чтото я тебе не ве-
рю. Нет, подождем, пока свет погаснет, спешить некуда.
Гек понял, что за этим последует молчание, еще более страшное, чем
все эти разговоры насчет убийства, и, затаив дыхание, живо шагнул назад;
долго балансировал на одной ноге, с опасностью свалиться вправо или вле-
во, и наконец осторожно опустил другую ногу. Потом он сделал еще один
шаг назад, так же осторожно и с тем же риском, потом еще один и еще - и
вдруг сучок треснул у него под ногой. Он перестал дышать и прислушался.
Ни звука - тишина была полная. Гек себя не помнил от радости. Он повер-
нулся между двумя стенами кустов сумаха, осторожно, как поворачивает ко-
рабль, и с опаской зашагал прочь, но, выйдя на дорогу у каменоломни, по-
чувствовал себя в безопасности и побежал так, что только пятки засверка-
ли. Он бежал все быстрее под гору, пока не добежал до фермы валлийца. Он
так хватил в дверь кулаками, что из окон сейчас же высунулись головы
старика и двух его дюжих сыновей.
- Что за шум? Кто там стучит? Что надо?
- Пустите скорей! Я все расскажу!
- А кто ты такой?
- Гекльберри Финн! Скорей отоприте!
- Вот как, Гекльберри Финн! Не такое это имя, чтобы перед ним все
двери распахивались настежь! Пустите его всетаки, ребята, послушаем, что
там стряслось!
- Только, ради бога, никому не говорите, что это я вам сказал, - были
первые слова Гека, после того как его впустили. - Ради бога, а то меня
убьют! Ведь вдова меня всегда жалела, и я все расскажу, непременно расс-
кажу, если вы обещаете не выдавать меня.
- Ей-богу, тут что-то есть, это он не зря говорит! - воскликнул ста-
рик. - Ну, валяй рассказывай, никто тебя не выдаст, паренек.
Через три минуты старик с сыновьями, вооружившись как следует, подни-
мались в гору и были уже у начала дорожки между кустами сумаха, с
ружьями в руках. Гек не пошел за ними дальше. Он спрятался за большим
камнем и стал слушать. Долго тянулось тревожное молчание, а потом вдруг
сразу раздались выстрелы и крики.
Гек не стал дожидаться разъяснений. Он выскочил из-за камня и пустил-
ся бежать под гору так, что дух захватило.
ГЛАВА XXX
В воскресенье утром, чуть только забрезжил свет, Гек в потемках вска-
рабкался на гору и тихонько постучался в дверь старика валлийца. Все
обитатели дома спали, но сон их был тревожен после волнений прошлой но-
чи. Из окна его окликнули:
- Кто там?
Испуганный голос Гека ответил едва слышно:
- Пожалуйста, впустите меня! Это я, Гек Финн.
- Перед этим именем моя дверь всегда откроется, и ночью и днем. Вхо-
ди, милый, будь как дома!
Такие слова бездомному мальчику приходилось слышать впервые, и никог-
да в жизни ему не говорили ничего приятнее. Он не мог припомнить, чтобы
раньше кто-нибудь приглашал его быть как дома.
Дверь быстро отперли, и Гек вошел. Его усадили, а старик со всем сво-
им выводком рослых сыновей стал поспешно одеваться.
- Ну, сынок, надеюсь, ты как следует проголодался, потому завтрак нам
подадут, как только взойдет солнце, с пылу горячий, можешь быть спокоен!
А мы с ребятами ждали тебя вчера, думали, что ты у нас заночуешь.
- Я уж очень испугался, - сказал Гек, - и убежал. Как пустился бе-
жать, когда пистолеты выстрелили, так и не останавливался целых три ми-
ли. А теперь я пришел потому, что хотелось все-таки узнать, как было де-
ло; и пришел перед рассветом, потому что боялся наткнуться на этих
дьяволов, даже если они убиты.
- Ах ты бедняга! Видно, ты устал за эту ночь, - вот тебе кровать, ло-
жись, когда позавтракаешь. Нет, они не убиты, вот что жалко. Видишь ли,
мы знали, где их искать, с твоих же слов; подкрались на цыпочках и стали
шагах в десяти от них; а на дорожке темно, как в погребе. И вдруг захо-
телось мне чихнуть! Вот незадача! Стараюсь удержаться - и не могу. Ну,
думаю, сейчас чихну, - и чихнул! Я стоял впереди с пистолетом наготове,
и только чихнул, эти мошенники зашуршали - ив кусты. А я кричу: "Пали,
ребята!" - и сам стреляю прямо туда, где шуршит. Ребята мои тоже. Но
все-таки они удрали, мерзавцы этакие, а мы гнались за ними через весь
лес. Кажется, ре задели ни одного. Они оба сделали по выстрелу и тоже
мимо. Как только не стало слышно шагов, мы сейчас же бросили погоню,
спустились под гору и разбудили полицейских. Они собрали отряд и пошли в
обход по берегу реки, а как только рассветет, шериф со своими людьми
обыщет весь лес. Мои ребята тоже пойдут с ними. Хорошо бы знать, каковы
эти мошенники с виду, это бы нам очень помогло. Да ведь ты их, верно, не
рассмотрел в темноте?
- Нет, я их увидел еще в городе и пошел за ними.
- Вот это отлично! Так опиши их нам, опиши, мой мальчик!
- Один - это глухонемой испанец, которого видели в городе раза два, а
другой - бродяга, весь в лохмотьях, страшная такая рожа.
- Довольно, милый, этих мы знаем! Я сам на них както наткнулся в лесу
за домом вдовы Дуглас, и они от меня удрали. Ну, ступайте, ребята, да
расскажите все это шерифу, а позавтракаете как-нибудь в другой раз!
Сыновья валлийца тут же ушли. Гек вскочил и побежал за ними к двери.
- Ох, ради бога, не говорите никому, что это я их выдал! Ради бога!
- Ну, ладно, Гек, если ты так хочешь, но ведь это только делает тебе
честь.
- Ох, нет, нет! Ради бога, не надо!
Когда молодые люди вышли, старик валлиец сказал:
- Они никому не скажут, и я тоже. А почему ты не хочешь, чтобы другие
знали?
Гек не пожелал объяснять, сказал только, что про одного из этих бро-
дяг он и так уж много знает и не хочет ни за что на свете, чтобы бродяга
про это узнал, а то он его убьет, непременно убьет.
Старик еще раз пообещал молчать и спросил:
- А все-таки почему ты за ними пошел? Они показались тебе подозри-
тельными, да?
Гек помолчал, стараясь придумать самый уклончивый ответ. Потом начал:
- Как вам сказать, я ведь и сам тоже вроде бродяги, - так, по крайней
мере, все считают, и я не обижаюсь; иной раз бывает, что из-за этого по
ночам не сплю, все думаю, как бы мне начать жить по-другому. Вот и прош-
лой ночью так же было. Мне что-то не спалось, и я пошел бродить по ули-
цам в полночь, и все думал да думал, а когда дошел до старого кирпичного
склада рядом с трактиром Общества трезвости, то постоял, прислонившись к
стенке, чтобы подумать как следует. А тут как раз идут эти двое, совсем
близко, и несут что-то под мышкой. "Наверно, думаю, краденое". Один из
них курил, а другой попросил огоньку; они остановились прямо передо
мной, сигары осветили их лица, и тогда я сразу узнал, что высокий - это
глухонемой испанец с пластырем на глазу и седыми бакенбардами, а другой
- тот самый оборванец в лохмотьях.
- Что же, ты и лохмотья рассмотрел при свете сигары?
Гек сбился на минуту. Потом продолжал:
- Уж не знаю, право, как-то все-таки рассмотрел.
- Потом они пошли дальше, и ты за ними?
- Да, и я за ними. Правильно. Хотелось поглядеть, что они затевают, -
уж очень по-воровски они прошмыгнули. Я дошел за ними до забора вдовы,
притаился в темноте и слышал, как оборванец заступался за вдову, а испа-
нец клялся, что изуродует ее, - я же вам рассказывал...
- Как? Глухонемой все это говорил?
Гек опять сделал страшный промах. Уж как он старался, чтобы старик не
угадал, кто такой этот испанец, и все-таки язык подвел его, несмотря на
все старания. Он попробовал вывернуться, но старик не спускал с него
глаз, и Гек завирался все хуже и хуже. Наконец старик сказал:
- Ты меня не бойся, милый. Я тебе ничего плохого не сделаю. Наоборот,
заступлюсь за тебя, да, заступлюсь. Этот испанец вовсе не глухонемой, ты
сам же проговорился нечаянно, теперь уж этого не исправить. Ты что-то
знаешь про этого испанца и хочешь это скрыть. Напрасно ты мне не доверя-
ешь. Скажи, в чем дело, я тебя не выдам.
Гек с минуту смотрел в честные глаза старика, потом нагнулся к нему и
прошептал на ухо:
- Никакой это не испанец - это индеец Джо!
Валлиец так и подскочил на стуле. Помолчав с минуту, он сказал:
- Ну, теперь все ясно. Когда ты рассказывал про вырванные ноздри и
обрубленные уши, я уже решил, что это ты прибавил для красного словца,
потому что белые так не мстят. Ну, а индеец - это совсем другое дело!
За завтраком, продолжая разговор, старик рассказал, между прочим,
что, перед тем как улечься в постель, он взял фонарь и вместе с сы-
новьями пошел осматривать изгородь, нет ли на ней крови или где-нибудь
на земле поблизости. Крови они не нашли, зато подобрали большой узел
с...
- С чем?
Если бы слова были молнией, то и тогда они не могли бы сорваться
быстрее с побелевших уст Гека. Он широко раскрыл глаза и почти не дышал
в ожидании ответа. Валлиец изумился и тоже уставился на него; смотрел
