отпустил тебя на свободу?
Ухо не изменило своего положения. Умизан взбрыкнул, коротко и сердито.
Да, кивнул Эсториан. Я не стану тебя больше удерживать. Здесь ты
свихнешься.
Голубой глаз повернулся к нему.
Сам я не могу составить тебе компанию, а ты уходи. Юлия сделала это
давно, и я не осуждаю ее за это. Она свободна в своих поступках. Будешь
свободен и ты.
Умизан привстал на дыбы, подергивая хвостом, как огромная кошка. Потом
опустил копыта и замер. Кожа в его паху сморщилась и разгладилась. Он
фыркнул.
Слезы навернулись на глаза Эсториана первые слезы за весь этот долгий
qegnm.
Да, брат. Такова жизнь. Утром я отошлю тебя.
Сенель помотал головой. Эсториан ласково огладил его шею.
Это не навсегда, мальчик. Только до тех пор, пока я не покину Кундри'дж.
Он понимает вас?
Голос оленейца звучал удивленно. Эсториан соскользнул с седла и запустил
пальцы в густую лоснящуюся гриву.
Это мой четвероногий братец, сказал он. По одной из совсем уж
сумасшедших ветвей нашего рода.
Корусан обошел вокруг жеребца. Уши сенеля поворачивались за ним, но он
больше не пытался прижать их к черепу. Любопытно, подумал Эсториан. Умизан не
терпел незнакомцев, особенно асаниан. Но этому мальчугану он даже позволил
погладить себя, что означало высокую степень приязни.
Он очень хорош, сказал Корусан.
Можешь проехаться на нем, позволил Эсториан.
А он разрешит мне?
Об этом спроси у него сам.
Корусан протянул руку к наморднику жеребца. Он не сказал ни слова. Но
Умизан, дружелюбно всхрапнув, ткнулся носом в протянутую ладонь.
Корусан принял поводья и, ухватившись за гриву сенеля, птицей взлетел в
седло.
Он держался совсем неплохо. Асаниане знают толк в верховой езде. Он
управлял Умизаном легко, но без излишней фамильярности. Жеребец, повинуясь
воле наездника, проделал несколько сложных курбетов и закружился в танце,
взрывая копытами песок. Эсториан не видел лица оленейца, но чувствовал, что
он улыбается.
Он бросил жеребца вперед и заставил его замереть в двух шагах от хозяина.
Глаза черного воина блестели, но голос был холоден, как зимняя ночь.
Да, вам следует отослать его в стадо. Ему не нравится здесь.
Он и тебе успел об этом сказать?
Эсториан ощутил укол ревности.
Мне кажется, мы поняли друг друга.
Он вновь погнал голубоглазого красавца по кругу, затем спешился и подвел
его к Эсториану. Умизан, коротко заржав, ласково ткнулся мордой в хозяйское
плечо. Эсториан улыбнулся. Ревность его улеглась.
Из конюшни они возвращались бок о бок. Мужчина и его тень. Император и его
оленеец.
ГЛАВА 27
Вэньи после ухода Эсториана долгое время стояла не двигаясь. Ужас,
зародившийся в самой сердцевине ее существа, постепенно заполнил каждую
клетку тела. Колени Вэньи подогнулись, она рухнула на пол, стараясь удержать
слезы предательские слезы, готовые хлынуть из ее глаз.
И они хлынули, горячо и неудержимо, орошая щеки, стекая на каменный пол.
Рыдания длились до тех пор, пока в горле не запершило и ребра не заболели от
конвульсивных содроганий. Затем слезы иссякли, и она засмеялась. Это был
слабый, беззвучный смех, он отрезвлял разум и укреплял дух.
Потом она спустилась к Вратам. Это было не ее время, но один из жрецов
хотел уйти с дежурства пораньше и просил его подменить, поэтому появление
Вэньи в неурочный час не вызвало у остальных удивления. Здесь вообще мало
чему удивлялись. Даже неудачное покушение на жизнь императора почти что не
обсуждалось. Какой-то наемник каких-то мятежников, простолюдин, а возможно,
уличный чародей сунулся не туда, куда надо, за что и был справедливо и скоро
наказан. Вся эта история не стоила выеденного яйца и ничего не значила рядом
с Вратами, с их огромной сверхъестественной силой.
В империи вообще не было магов, способных противостоять охранникам Врат.
Крупные чародеи, служившие лордам, находились под неусыпным контролем храмов,
а деревенские дикари, знахари, ведьмы и колдуны сидели смирно по своим углам,
не помышляя о каком-либо вредительстве, ибо знали, что каждый проступок
чреват неминуемой и быстрой расправой. Жрецы, свершавшие Странствие, всегда
a{kh готовы исполнить свой долг, а
в особо серьезных случаях за дело брались карательные отряды магов,
состоявшие из набранных в храмах охотников. Чародеи, служившие лордам, также
имели право усмирять непокорных и широко пользовались им, ибо не терпели
соперников.
Солнцерожденный поступил мудро, отдав предпочтение свету и принизив
значение тьмы. После внедрения в жизнь его жесткой политики магия стала
узаконенной и полезной вещью. Черная магия вкупе с магией смерти была
частично отвергнута, частично поставлена в строгие рамки. Мир и покой
воцарились на когда-то раздираемой распрями земле.
В чем в чем, а в грехе неведения магорожденных обвинить было нельзя. Любой
чародей, наращивающий свою силу работой или словами, поощрялся, любой
ребенок, имеющий дар, получал свое место при храме.
Вэньи, магорожденная и новообученная, омыла свою силу в мерцании Врат. Их
огонь был холодным и чистым, их энергия не иссякала. Здесь мерно пульсировало
Сердце Мира, и каждый охранник мог подключиться к его биению. Вэньи всегда
удивлялась гению человеческого разума, сумевшему создать такое непостижимое
сооружение, снабдив его исключительной долговечностью. Строго говоря, маги
Гильдии вовсе не являлись отвратительными носителями зла. Они просто
стремились овладеть Мировой Силой, и это стремление не было злонамеренным.
Каждый из них в своей деятельности обращался как к энергии света, так и к
энергии тьмы, или сочетал их в определенных пропорциях. Храмы нарушили такое
положение вещей. Теперь жрецы-маги делились строго на две категории: одни
поклонялись богу, другие богине, и смешивать эти виды энергий не позволялось
никому.
Вэньи сама не заметила, как отвлеклась от мыслей о собственной глупости и о
любовнике, которого прогнала прочь. А почему нет? Идет дежурство, и она
должна следить за Вратами.
Какая-то тень возникла в дверном проеме. Там было установлено сильное
защитное поле, но тень свободно прошла сквозь него. Кошачьи черты, кошачьи
сверкающие глаза, круглый живот, нависший над полом.
Вэньи медленно поднялась с колен. Остальные охранники замерли и онемели.
Юлия! попыталась сказать Вэньи.
Сестричка Эсториана по шерсти услышала зов, уши ее настороженно дернулись.
Рысь преспокойно приблизилась к Вратам, так же, как прошла через дверь. Врата
взволнованно замерцали. Юлия села перед ними, словно приготовилась наблюдать.
Юлия, выдохнула Вэньи, как ты попала сюда?
Рысь зевнула и принялась вылизывать лапы. Говорить она не умела. Ей не было
нужды развивать до такого уровня свой магический дар.
Императорские юл-кошки в Эндросе занимали особое положение. У них были
собственные покои и собственный сад, где они беспрепятственно охотились или
гуляли, не испрашивая на то разрешения ни у императора, ни у его прямоходящей
родни, Юлия была компаньонкой Эсториана с тех самых пор, как он вернулся из
своего первого путешествия по западу.
Она не последовала за ним в Кундри'дж-Асан. Мудрая тварь. Однако теперь она
почему-то сидит здесь и наблюдает за танцем миров.
Вэньи не пыталась коснуться ее. Это было опасно. Рысь слишком долго пробыла
одна и могла одичать. В мягких подушках ее лап прятались острые когти-ножи.
Она спокойно и тщательно вылизала себя подобно благовоспитанной комнатной
кошечке. Потом поднялась и потянулась, подергивая каждым мускулом своего
великолепного тела, потом вновь безмятежно зевнула. Танец миров замедлился,
словно движения рыси повлияли на их игру. Уши Юлии шевельнулись. Миры сменили
окраску и стали зелеными, словно весенний лес.
Огромная кошка припала к полу. Вэньи с изумлением смотрела на нее. Мощное
мускулистое тело взлетело в воздух и исчезло в зеленой переливающейся мгле.
Вэньи едва удержала себя, чтобы не ринуться следом. Врата, пульсируя,
загудели.
Сущность Вэньи откликнулась на их песнь, заглушая выбросы потревоженной
силы.
Нечто.
Нечто наблюдающее.
Нечто скользящее, неуловимо-изменчивое, подобное мраку в тени.
Нечто внутри Врат.
Это не Юлия. Кошка исчезла.
Вэньи сконцентрировала волю и разум на раздраженном мерцании.
Глупо, глупо, безрассудно, нелепо, небезопасно. Нельзя в одиночку атаковать
Врата. Но ее товарищи по дежурству словно оцепенели, очарованные магией
Сердца Миров.
Ничего.
Там только что находилось нечто. Вэньи была уверена в этом. Нечто или некто
внутри уплотняющейся мглы, пытающийся проникнуть сюда.
Потусторонние миры. Возможно, там тоже есть свои маги, свои охранники Врат.
Вполне возможно.
Мгла подернулась рябью.
Это не людо-звери, не птице-кошки, не крысо-сенели и не другие порождения
возбужденных Врат. Так настойчиво взламывать неподдающуюся преграду могут
только человеческие существа. Только маги.
Магорожденные порой пытались исследовать строение Врат. Очень редко и с
очень большой осторожностью. И никогда в одиночку. Впрочем, таких попыток
не делалось с тех пор, как император покинул Керуварион. Если бы что-то
подобное происходило, Вэньи бы об этом знала. Точно так же, как и другие
охранники в обеих империях.
Тревога росла.
Но у Вэньи не было повода призывать Айбурана. Даже если бы бородатый
медведь находился поблизости, а не валялся в постели леди Мирейн. Айбуран с
группой жрецов занимался последние дни расследованием покушения на
императора, и, чтобы его потревожить, требовалось нечто большее, чем пляска
каких-то теней.
Возможно также, что все это ей померещилось. Ее товарищи по дежурству
очнулись, но вели себя так, словно ничего не произошло. Они не помнили, как
пришла Юлия, как сидела здесь и как исчезла в зеленой гудящей мгле. Эти жрецы
были старше Вэньи и намного опытнее ее. Двоим всегда верят больше, чем
одному. Врата гудят мощно и ровно. В них нет никаких изменений, никаких
возмущающих мерцающую поверхность теней. Магия
Врат всегда навевает грезы. Особенно на того, кто зазевался или кому не по
себе.
А ей действительно не по себе сегодняшней ночью.
Однако она ждала и наблюдала.
Если все это не плод ее воспаленного воображения, если поверхность ровно
гудящей мглы вновь вспучится и начнет раздвигаться, то... То, значит, Гильдия
существует и работает вопреки всем представлениям о ней.
Тогда она призовет Айбурана. Он придет с другими опытными жрецами, и они
все вместе начнут делать то, что должны делать.
ГЛАВА 28
Корусан сидел в тени колонны, сердито глядя на дверь императорского гарема.
Он мог бы легко взять эту преграду, если бы захотел. Ни евнухи, ни
вооруженные девки не сумели бы ничего сделать.
Дурацкая фантазия. Ему совершенно незачем стремиться туда. Его величество
словно одурел после той ночи, когда высокомерная охранница Врат дала ему
поворот... от собственных ворот. Корусан мрачно усмехнулся.
Он навещает своих наложниц каждый вечер и порой засиживается у них далеко
за полночь.
Нет, не наложниц, а только одну фаворитку. Вертлявую девицу из рода
Винигаров, не самую, впрочем, лучшую из тех, что там есть. Корусан готов
отдать под заклад новый меч и пращу, что и сейчас он наверстывает с ней все,
чего недобрал у белолицой гордячки.
Слуги поговаривают, что варвар не слишком силен в постельных боях. Они
могут болтать что угодно, но леди выглядит вполне удовлетворенной.
Корусан видел ее однажды. Она восседала на своей кувалдоголовой кобыле,
