Эсториан сморщил нос. Галия наверняка уже ожидает его. Ему не терпится, во-
первых, рассказать ей уморительный анекдот, которым его угостили гвардейцы,
и, во-вторых, пропеть горскую песенку, которая с утра крутится у него в
мозгу.
Скажи моей матушке, повелел он курьеру, что я навещу ее утром. Мы
чудно позавтракаем с ней вдвоем, если она пожелает.
Посланец отвесил ему поясной поклон.
Милорд, миледи велела сказать, что разговор очень важный.
Меня тоже ждет неотложное дело, буркнул Эсториан, он начинал сердиться.
Утром. Иди и передай.
Посыльный был асанианином, он не мог спорить с наместником божества на
земле. Евнух ушел.
Эсториан перевел дух. Конечно, надо бы к ней заглянуть, он сам знал это. Но
Галия... Он просто сгорает от нетерпения. Матушка будет давить на него, он
станет отмалчиваться и в конце концов наговорит ей кучу вещей, о которых они
оба потом будут сожалеть. Нет, матушка подождет.
К дверям гарема он подходил без всяких угрызений совести. Галия почему-то
опаздывала, комната, где они обычно встречались, была пуста. Он удобно
расположился на мягком диване возле столика с фруктами и вином. Он ждал свою
озорную подружку, бросая в рот сладости и попивая вино. Он привел в боевой
порядок шеренги засахаренных орешков, накрыл их знаменами из леденцов и
повелел медовым закрученным плюшкам трубить боевой сигнал. Дверь
распахнулась.
Галия...
Это была не Галия. Он привстал с места.
Зиана!
Зиана грациозно присела, приветствуя господина.
Милорд.
Что с Галией? Она заболела? Или случилось еще что-нибудь?
Он был не на шутку встревожен.
О нет! сказала Зиана. С ней все в порядке, милорд.
Какой-то нюанс в ее голоске царапнул его слух.
Она прислала тебя скрасить мое одиночество, а сама занялась чем-то более
важным.
Зиана вскинула на него глаза. В них светилась если не обида, то явное
неудовольствие.
Нет ничего более важного на свете, чем вы, милорд.
Но почему же тогда...
Он осекся. Долгое время он разглядывал явившееся его взору чудо. Зиана была
разодета, как знатная керуварионская леди, приготовившаяся сопровождать
своего лорда на важный прием. Беда была в том, что бедняжка, повинуясь
`q`mh`mqjhl обычаям, натянула на себя несколько вечерних туалетов, и теперь
напоминала бочонок.
Милорд, сказала она смущаясь. Мы с Галией долгое время обсуждали это
между собой и поняли, что вы просто не знаете всех заведенных в нашей стране
порядков. А они бывают порой довольно разумны, если не сказать деликатны.
Возьмем гарем, похожий на наш, и обитающих в нем женщин. Лорд, содержащий
его, не может позволить себе роскошь иметь одну фаворитку. Ох, воскликнула
она, смущаясь все больше и больше, милорд, вы, конечно, можете любить лишь
ее одну, но вам необходимо видеться и с другими избранницами. Иначе все это
будет не очень честно по отношению к ним.
Эсториан потерял дар речи.
В общем, милорд, храбро продолжала Зиана, так как вы не знакомы с
нашим укладом и никогда прежде не содержали гарем, мы решили помочь вам. О,
это совсем не обременительно, нет! Вы просто должны будете собирать нас
вместе, как уже сделали это однажды, и объявлять, какая из нас вам больше по
душе, каждый раз избирая не ту, что была прежде. Воистину чтящий законы
семейного быта лорд проводит такую церемонию каждый вечер, но мы не
настаиваем на этом и даже сами этого не хотим. Изредка, раз в пять или шесть
дней, нам кажется, будет вполне достаточно.
Но он каждую ночь хочет проводить с Галией, и весь цикл Ясной Луны, и много
больше.
Вы, должно быть, обижены моей грубостью, сказал он, чтобы хоть что-то
сказать.
О нет, милорд! вспыхнула Зиана. Вы ни о чем не знали, а теперь
знаете. Галия будет очень, очень довольна. Вы, наверное, удивитесь, но мы с
ней каждый вечер о вас говорим. Она доверяет мне больше, чем может сказать
вам. Я очень, очень о вас наслышана.
Движения ее были стеснены, но отвага асанианской принцессы не ведала
границ, она расхрабрилась настолько, что позволила своим пальчикам пробежать
по его щеке. Их кончики были твердые и холодные. Эсториан вздрогнул.
Я не... Он кашлянул. Я не думаю... я не знаю, смогу ли я...
Ну конечно же, сможете, милорд. Ее взгляд был мягок. Галия говорила
мне, что вы немного пугливы. Подумайте сами, чего вам бояться? Вы такой
огромный, такой гордый.
Внутри я не слишком... огромен.
Вы такой, какой вы есть. Она положила узкую ручку ему на грудь. Мы
решили каждая из нас, что вы просто великолепны, несмотря на то, что наши
каноны отрицают Керуварион. Они предпочитают слоновую кость эбониту,
канарейку ворону, плоскость углу, невозмутимость чувственности.
Ты прекрасна по всем канонам, сказал он ошеломленно.
Я родилась такой, ответила Зиана. Галия колоритней и милее меня, но я
хороша телом. Янтарь предпочтительнее песка, хотя бы потому, что его там
находят.
Мне что-то не хочется выбирать, сказал Эсториан.
В этом нет никакой необходимости. Вы владеете и янтарем, и песком мы
обе в вашей воле и власти. И не только мы, милорд. Элия выглядит, как
тигрица, но ее прикосновения нежны и мягки, словно шелк. Ушаннин обучалась
искусству любви у жриц Ишраана...
Он заставил маленькую принцессу умолкнуть, приложив палец к ее губам.
В настоящее время я не готов к тому, чтобы думать о двух женщинах сразу.
Даже если они сестры.
Вы научитесь, убежденно сказала Зиана. Это не тяжело. Вы, несомненно,
из тех мужчин, которым многое по плечу.
Она улыбнулась и уселась к нему на колени. Его бросило в жар. Горячая кровь
разбежалась по телу, резким толчком отозвалась в паху. Он вздрогнул.
Я не могу этого, сказал он.
Конечно, можете, милорд. Чувствовалось, что она едва сдерживает смех.
Ведь вы хотите меня. И я хочу вас. Очень. Ее откровенность обескураживала.
Ты действительно хочешь меня? Но почему?
Потому что вы наш, сказала она. Вы принадлежите нам точно так же,
как мы принадлежим вам. А еще потому, что вы просто огромный. И потому, что я
jne-что уже знаю о вас. Вы ведь бываете очень грубым.
Я грубым? удивленно спросил он.
По временам. Это... как бы сказать... освежает. Вы всегда говорите то,
что думаете, а мы этого не делаем никогда.
Галия делает, сказал он. Ты тоже.
Мне кажется, это нас не очень-то красит.
Только не исправляйтесь, грозно сказал он, иначе мне придется
поколотить вас.
Если милорду угодно, сказала Зиана поколебавшись. Похоже, она
восприняла эти слова всерьез.
Он стал осторожно подумывать, как приступить к исследованию очаровательных
свойств янтаря. Пока он раздумывал, его тело решило этот вопрос за него. Руки
его потянулись к застежкам пышных одежд. Задача была не из легких, но он
достойно справился с ней. Она трепетала. Она действительно хотела его, тут не
было никакой ошибки.
Я все еще не могу взять в толк, сказал он потом, ночью, когда его
опустевшее тело гудело, как колокол после праздничной службы, как может
мужчина любить трех женщин сразу, но, кажется, со мной это все же произошло.
Как может отец любить своих сыновей? спросила Зиана. Ему все равно
дюжина их у него или сотня. Каждый из них одинаково дорог ему.
Есть разница между той и этой любовью.
Смотря с какой стороны к этому подходить, сказала она. Его рука
легонько поглаживала ее грудь. Ее пальчик чертил концентрические круги на его
лопатке.
Спасибо за доброе слово, милорд. Вы польстили моему самолюбию.
Он поднял голову и поцеловал ее в мочку уха. Ее волосы пахли медом и а
айлиф-цветом.
Не думаю, что во мне открылись вдруг новые глубины или мой дух взмыл в
неизведанные высоты.
Я думаю, вы всегда были таким, только не знали этого.
Я знаю только одно это чары. Говоря это, он вдруг почувствовал, как
нечто действительно убаюкивает его сущность и пеленает силу. Чары камня или
чары воздуха. Не знаю точно, какие. Но они не вредят мне. Они только...
связывают меня.
Возможно, вас связывает необходимость исполнить свой долг.
Долг просто понятие. Магия здесь ни при чем.
Не знаю, милорд, сказала она, я ничего не знаю о магии.
Он усмехнулся.
Ты вся соткана из волшебства. Взгляни, вот я лежу тут, очарованный,
околдованный, и не хочу ничего, кроме твоих ласк.
Глупый, сказала она, позволяя его рукам делать все, что им
заблагорассудится. Он думает, что останется здесь навсегда. Однако придет
время, и он покинет Кундри'дж-Асан и забудет о тех, кто ласкал его и лелеял.
Я как-никак еще правитель Керувариона, напомнил Эсториан. Мне все-
таки надо время от времени приглядывать за моей империей. Но успокойся, я еще
очень не скоро соберусь в путь. Не сейчас. И не в ближайшем будущем.
Когда вы соберетесь в дорогу, милорд, сказала она Помедлив, вы
возьмете меня с собой?
Твоя сестра просила меня о том же. Вы сговорились или действуете в этом
вопросе порознь?
Она нахмурилась, не одобряя его легкомыслия.
Я знаю вы захотите взять Галию. Она ездит верхом и стреляет из лука. Я
не умею ни того, ни другого.
Ты можешь всему этому научиться.
Нет, милорд. Я побаиваюсь сенелей. Я знаю, это роняет меня в ваших
глазах, но мне очень хочется увидеть края, где женщины правят княжествами и
королевствами.
Ты увидишь их, сказал он.
Вы говорите правду?
Клянусь моей правой рукой.
Он опять был опьянен ею. Она поцеловала его руку, прямо в пылающую ладонь,
qknbmn желая остудить ее прохладой своих щечек. Но этот огонь не боялся
прохлады.
ГЛАВА 30
Император так и не встретился со своей матерью. В то утро он вернулся из
гарема поздно и сразу же поспешил на заседание Высокого двора. Потом ему
пришлось отправиться в храм и отстоять там всю послеобеденную службу,
распевая ритуальные гимны.
Корусан делал все, чтобы посланцы леди Мирейн не тревожили черного короля.
Это было довольно просто. Война с регентом, смерть Годри, потеря Вэньи и
сопутствующие этим моментам мелкие неприятности, казалось, сломили дух
царствующего узурпатора. Он погрузился в себя. Отослав голубоглазого жеребца
в стада Индуверрана, он перестал ездить верхом. Пришла осень, зарядили дожди,
и такие прогулки уже не приносили ему удовольствия. Он все еще навещал гарем,
но, как Корусан мог заметить, эти визиты становились все более краткими. Дни
проходили за днями, и черный король полюбил сиживать в своих внутренних
покоях, держа в руках какой-нибудь свиток и делая вид, что внимательно
изучает его. Но скалки свитка не двигались, и взор императора был устремлен в
одну точку. Однажды он вовсе не развернул пергамент, на другой день свиток
так и остался лежать на столе, а император сидел, глядя в окно, недвижный и
безмолвный.
Корусану очень не нравилось такое положение вещей. Вспыльчивый, неутомимый,
блистающий белозубой улыбкой варвар куда-то исчез, его место заняла анемичная
тень, медленно Передвигающаяся в затхлых дворцовых покоях.
Как-то промозглым сырым утром Корусан обнаружил его в умывальной. Черный
король стоял возле раскрытого ящичка с бритвами, длинное лезвие опасно
мерцало в его руке.
Корусан, казалось, не двинулся с места, но бритва в одно мгновение
перекочевала к нему, ящичек с треском захлопнулся, и на его полированную
поверхность легла ладонь оленейца.
Эсториан бросил на него изумленный взгляд.
Я вовсе не собираюсь зарезать себя, медленно произнес он.
