подмывающем стену потоке, поляна была покрыта манящей сенелей травой. Это
было идеальное место для отдыха от скучных и суетных служебных обязанностей.
Корусан раз или два брал сюда Мерида, но по молчаливому уговору эти
прогулки друзьями не афишировались, и потому появление вождя на столь
укромной тропе вселило беспокойство в его душу.
Вождь, спешившись, ослабил подпругу своего жеребца, расстегнул пряжку
уздечки и пустил красавца пастись на привольный лужок. Сдвинув вуаль и
откинув капюшон, он с наслаждением помотал головой. Его белокурые волосы,
скрученные в тугие колечки, напоминающие шерсть деревенской овцы, даже не
xeknumskhq|. Он попытался взъерошить их растопыренной пятерней.
Ах, выдохнул он, я уже и забыл, как все это выглядит.
Корусан медленными движениями разнуздал сенеля и, хлопнув его по крупу,
взялся за свой капюшон. Присутствие вождя сковывало его, иначе он по-другому
выразил бы свою радость. Он не раскрепостился даже тогда, когда вождь скинул
рубаху и, развязав тесемки на брюках, пошел босиком в воду ручья.
Вождь долго молчал, погрузив руки в быстро бегущий поток, потом искоса
поглядел на Корусана.
Я шокирую тебя, мой юный принц?
Это зависит от того, чего вы хотите добиться.
У тебя всегда были безупречные манеры, вздохнул вождь. Ты больший
оленеец, чем сами оленейцы.
Это упрек?
Нет, сказал вождь. Юноши всегда скрупулезны. Это обеспечивает им
будущее.
Мне иногда кажется, что я хороший объект для насмешек.
Мой юный принц чем-то задет?
Нет.
Он умело сложил плащ и снял обувь. Вода была обжигающе холодна. Он не стал
ждать, пока ступни онемеют, быстро ополоснул лицо и выскочил на горячий
песок. Потом сел, обхватив руками колени, искоса наблюдая за вождем.
Вождь, омыв лицо и шею, вышел из воды и сел рядом с Корусаном. Откинулся на
спину и, шумно выдохнув, сказал:
Утром я еду в Кундри'дж-Асан.
Корусан ничего не ответил.
Прежде чем стать вождем оленейцев, продолжал вождь, я был капитаном
гвардии Золотого дворца. Я едва не достиг четвертого разряда, когда погиб
Ганиман. Теперь появилась возможность вернуть все свои регалии.
Я слышал, уклончиво сказал Корусан. И слышал также, что дюжина наших
братьев выехала из Кундри'дж-Асана под началом регента.
Да, подтвердил вождь. Они сейчас в Индуверране и будут сопровождать
императора в столицу.
Сердце Корусана тяжело забилось.
Так, сказал он. Значит, он приезжает?
Да, ответил вождь. И я буду командовать его личной охраной.
Вы поедете в Индуверран?
Нет. Он усмехнулся. Мое звание не позволяет мне таскаться по пыльным
дорогам. Я поеду в столицу, чтобы организовать императору достойный прием.
Корусан задрожал.
Так скоро? Все должно свершиться так скоро?
Я обязан спросить, не желаешь ли ты сопровождать меня?
Я говорю да, сказал Корусан.
Вождь прищурился.
Стоит ли так рисковать?
Разве есть другой выход?
Да. Ты можешь остаться здесь, пока твои слуги все подготовят.
Нет, сказал Корусан, я должен проделать всё сам. Вождь сдвинул брови.
Я должен видеть его. Я должен понять, что он собой представляет.
Он упреждающе поднял руку, хотя вождь не сделал попытки что-либо сказать.
Да, я видел его портрет и слышал рассказы о нем. Скучные сведения
порождают скучные выводы. Я знаю, что он любит кислые яблоки и ездит на
жеребце с голубыми глазами, что несколько ножевых шрамов рассекают его правое
бедро. Я знаю о нем все, что знают наши шпионы. Но я не знаю его.
Мой принц, существует опасность, что он сумеет раскрыть тебя прежде, чем
ты сможешь понять все, что тебе нужно.
Как? Я оленеец, я черный плащ, я безликий воин. А он не маг, кем бы он
там ни был в детстве. Он не может читать в чужой душе, если она закрыта. Так
утверждают наши маги.
Ты веришь нашим магам, принц?
Корусан задержал дыхание.
Настолько, насколько они этого заслуживают.
Вождь долго молчал, внимательно разглядывая Корусана. Потом заговорил,
тщательно подбирая слова.
Ты рожден в ненависти к нему. Сможешь ли ты спокойно смотреть на него,
жить рядом с ним и называться его слугой? Твоя несдержанность может погубить
нас всех.
Я сделаю то, что должен сделать, сказал Корусан спокойно. Если я
проиграю, зачем вам жизнь?
Он чужеземец. Он выше любого мужчины в нашей стране. Его кожа черна,
его голос грохочет, как горный обвал. И несмотря на все это, на лице его
горят глаза Льва. Такие же, как твои. И это ужасно.
Я видел портрет, повторил Корусан. Он не ужасен, он просто странен.
Странность можно вынести, если знать, что она имеет конец.
Я думаю, медленно сказал вождь, что наши маги вряд ли одобрят твою
затею. Они назовут глупостью идти на такой риск.
А ты?
Я не одобряю, но я понимаю тебя. На твоем месте мне тоже захотелось бы
удовлетворить свое любопытство. Мертвец не интересен. Мне тоже интересно
увидеть, каким он стал. Он был забавным ребенком.
Ты знал его? Корусан вздрогнул.
Я охранял его. Мы играли. Он звал меня по имени, но никогда не видел
моего лица.
Я вижу твое лицо, но не знаю твоего имени.
Неужели? удивился вождь. Меня зовут Асади. Это глупость, добавил
он, скрывать свои имена. Мы никогда этого не делали, пока среди нас не
завелись маги.
Моя мать умерла, сказал Корусан, прежде, чем ее лоно извергло меня в
толпу магов. Они дали мне то имя, которое я сейчас ношу. А можно узнать, как
я мог бы именоваться при других обстоятельствах?
Почему нет, милорд Ушаян ин Муриаз? Но разве твое нынешнее имя плохо
служит тебе?
Оно отлично послужит мне в Золотом дворце, сказал Корусан.
Нет, сказал вождь, ибо оно говорит о многом. Как и твои глаза.
Глаза скроет вуаль, а имя повиснет на кончике моего меча. Ты должен взять
меня в Кундри'дж.
Вождь молчал. Казалось, он колебался.
Ты капитан императорской стражи. Ты сам набираешь свой отряд. Ты волен
отказать мне.
Его лицо стало сердитым. Он гневался. Он устал от длительной болтовни.
Я не могу отказать моему повелителю, быстро сказал вождь.
Он скрипнул зубами.
Ты тоже играешь в эту игру?
Конечно. Это большая игра. Игра королей.
Вождь помолчал, потом гибким движением перекатился на колени и встал.
Взгляд его посуровел.
Позвольте мне разбросать колючки на магических тропах вокруг нас, сир.
Наши чародеи стали много воображать о себе. Пора умерить их пыл.
Молот, бухавший в груди Корусана, стал утихать. Дрожь прошла, а легкое
головокружение не мешало мыслить ясно и четко.
Пора, сказал он, поднимаясь. Давно пора, мой капитан.
ГЛАВА 19
Кундри'дж-Асан.
Эсториан мысленно произнес это в тишину, царившую в нем, тишину, подобную
той, которая сейчас скакала бок о бок с ним и которую только подчеркивали
стук подков, громыхание брони и ржание сенелей. Небо, склепанное из кусков
листовой меди, полыхало жаром. Сейчас он был всего лишь высокий принц, в
девяти мантиях, с бритым лицом, еще не севший на трон и не удостоенный
золотой маски.
Он и при всем желании не мог бы почувствовать себя императором. Его тело
взмокло от пота и плечи, и грудь, и пах, натираемый высоким асанианским
qedknl. Он не позволил взгромоздить эту громадину на Умизана и ехал на сенеле
лорда Душая, спокойном и заторможенном животном, привыкшем к церемониальной
рыси. Умизан разорвал уздечку, когда на него садился слуга, потом сбросил
беднягу наземь и затоптал бы нахала копытами, если бы не вмешался Годри.
Сейчас жеребец скакал рядом, косил голубым глазом и, прижав уши к черепу,
мечтал всадить в соперника остро отточенный рог. Эсториан чувствовал его
досаду.
Мне тоже нелегко, брат, сказал он ему беззвучно. Юлия, как ни старалась,
так и не смогла заставить себя войти под своды Первых Ворот. Она пыталась.
Она прижималась к Эсториану, ползала на брюхе, немилосердно колотя хвостом по
пыльным камням. Перед мостом, перекинутым через широкую коричневую
Шахриз'уан, кошка остановилась. Ее морда наморщилась, оголяя клыки. Она
ненавидела асанианские города, а этот был королем среди городов Золотой
империи.
Она не могла по своей воле пересечь мост. Она ожидала приказа.
Приказа не последовало. Уходи, сказал он ей, ты свободна. Вой, исторгнутый
рысью, был похож на протест. Она повернулась. Сенель шарахнулся в сторону. Юл-
кошка в мягком прыжке обогнула его и заскользила тенью вдоль каравана.
Последний рогатый дебил поднял копытами пыль перед ее носом. Дальше лежала
равнина. Она приняла ее.
Эсториан затосковал, услышав, как в исчезающей сущности звенит победная
песнь. Но он был связан и словом, и долгом.
Он тяжко шевельнулся в седле. Такая верховая езда была изнурительным
трудом. Жара подавляла. Город властно тянул к себе.
Девять колец, вписанных в полукольцо реки. Шахриз'уан, отягощенная замками
и мостами. Девять уровней, как и в структуре Двора империи, от Нижнего до
Высокого, от равнины, казавшейся мраморно-белой, до горящих золотом куполов.
Сейчас все это было обращено к нему эти тысячи строений и храмов, эти
прямые улицы и широкие площади, эти подстриженные сады и висячие галереи.
Стены, увешанные знаменами, фонтаны, струящиеся к небу потоки вина, мостовые,
устланные коврами, циновками и гобеленами, усыпанные ворохами цветов.
Он вздрогнул, завидев толпы больных, нищих и калек, попирающих эту красоту,
обступавших бассейны с вином, выставляющих напоказ свои страшные язвы. Их
зловоние смешивалось с ароматами жертвенных воскурений и благоуханием тонких
духов.
Сопровождающие его асаниане молчали. Император должен знать черное и белое
и видеть неприглядное лицо смерти. Иначе как он сможет управлять огромной
страной? О чем он будет молить богов?
Он миновал восемь ворот: белый мрамор и мрамор черный, ляпис, лазурь, яшма,
малахит, льдисто-синий агат, серебро и остановился перед венчающим все
цвета спектра золотом. Оплавленное жарой, пропитанное солнечными лучами, оно
испускало свет подобно огню, пылающему в его ладони.
Сенель мотнул головой. Эсториан вознес руку. Ослепительный луч вылетел из
нее и ударил в пылающее над аркой пятно. Камень. Всего лишь покрытый
позолотой гранит. Плечо заныло, затем по спине пошел легкий зуд он опустил
руку.
Ему захотелось смеяться. Скакавший впереди оленеец обернулся и чуть
шевельнул копьем. Свита, гвардия, множество слуг закручивались за спиной
императора в неровный клубок. Смутившись, Эсториан ударил сенеля ногой, и тот
мелкой рысцой побежал вдоль сияющих стен.
За Золотыми Воротами простирался высокий Бульвар Львов, уставленный
причудливыми фигурами царственных зверей, изваянных из белого мрамора. Они
словно сторожили вход в Золотой дворец, на фронтоне которого дыбились по
добные им существа, привставшие на задние лапы. Там, похоже, бурлило веселье,
несомненно, связанное с его прибытием сюда и довольно странное в этом не
очень пригодном для веселья месте. Собственно говоря, и повод для праздника
был странен: нечистокровный ребенок нехотя приближался к ожидающей его
золотой клетке.
Лорд Фираз стоя ожидал его за воротами, окруженный толпой принцев крови. Он
приветствовал Эсториана девятикратным падением на колени, потом взял его
qemek под уздцы и уверенно зашагал по каменным плитам.
Перед ним раскрывались и сворачивались внутренние дворы, каждый из которых
имел свое ритуальное значение. В первом они оставили сенелей. В другом многие
придворные, сопровождавшие Эсториана, покинули господина и двинулись к
тронному залу по своим, строго регламентированным путям. В следующем дворе
