- Не лги мне, львенок. Лгать нехорошо!
- Ну ладно, помесь. Я скажу тебе. Они действительно собрались начать
войну против тебя. И не они одни. По всей вашей империи и за ее пределами
распространились слухи, будто бы мой отец и я затеяли заговор с целью
погубить тебя и благодаря этому уничтожить отца и всю вашу империю. Твой
народ взывает к отмщению. Твои лорды и князья вооружаются для войны.
Мудрецы призывают к спокойствию, но их никто не слушает.
Несмотря на жару, Саревана пробрал озноб. Он прибыл в Эндрос ради
спасения отца, чтобы предупредить его о том, что войны с Асанианом
необходимо избежать. Его согревала робкая надежда, что ему удастся
остановить назревающий конфликт. И вот он потерпел неудачу, даже более
страшную, чем мог предположить. Прибыв домой в таком ужасном
состоянии, почти на краю гибели, он еще сильнее раздул искру, которую
намеревался погасить. Теперь она превратилась в яростное всепожирающее
пламя, и все это из-за его неисправимого безрассудства.
- Нет, - сказал он. - Пока еще нет. У моего отца достаточно
здравомыслия. Он остановит это.
Хирел горько рассмеялся.
- Твоему отцу лучшего и желать не надо. У него есть ты, живой и
достаточно здоровый, и у него есть война, которой он так долго ждал. Он
поклялся, что к следующей Вершине Лета будет сидеть на Золотом троне.
- Нет, - не смог удержаться Сареван. - Ради меня он того не сделает.
Лицо мальчика приблизилось к нему. Он выглядел испуганным, хотя и
пытался не показывать этого. Сареван потерял остатки здравомыслия. Он
встал на колени и ударил кулаками о земле. А потом нырнул в воду.
Сареван чуть не забыл одеться. Его косичка расплелась, и длинные волосы
сохли на ветру. Впервые после того как он окинул Шон'ай, его тело
подчинялось ему. Ноги несли его, а куда - ему было все равно.
В конце концов он оказался в своей башне, чтобы надеть платье принца и
массивное ожерелье жреца и явиться на пир, на который его не пригласили.
Из-за того что Шатри - будь проклято его усердие? - оставил его
немного отдохнуть, Сареван опоздал. Все уже сидели за столом: император,
императрица, властелин Северных княжеств, лорд канцлер Юга, их жены, их
слуги и даже некоторые из их детей. А на почетном месте, застывший, словно
золотое изваяние, сидел Хирел Увериас.
Их взгляды угнетали Саревана. Большинство из присутствовавших видели
его впервые с тех пор, как он вернулся. На их лицах читались ужас, печаль и
еле скрываемая жалость. А также гнев, глубокий и нерушимый, который
наиболее сильно пылал в сердцах молодых людей, братьев и друзей принца.
Он одарил их широчайшей улыбкой и произнес:
- Добрый вечер, господа. Я слышал, что вы собрались на войну, а меня с
собой не берете.
Никто не проронил ни слова. Сареван не смотрел ни на отца, ни на мать,
хотя знал, что она привстала со своего места. Он сел рядом с Хирелом и
потянулся за наполненным до краев кубком. Подняв его, он провозгласил:
- Выпьем за смерть!
Он заплатил за это, и недешево. Не то чтобы Мирейн упрекал его.
Император ничего не сказал, и это было намного хуже. И Саревану пришлось
сидеть, есть, пить и доказывать всем, что он по-прежнему остается
Сареваном Ис'келионом.
Он проснулся, что было неизбежно, но не в своей постели. Теплым
комочком рядом с ним свернулся Хирел.
- Будь они все прокляты, - прошептал Сареван. - Будь прокляты.
- Это ты про кого?
Сареван вскочил, поморщился, схватился за желудок и снова упал на
подушки, разрываясь между гневом и весельем.
- Львенок! А я думал, что ты спишь.
- Как видишь, нет. - Хирел устроился поудобнее, подперев рукой голову.
Его глаза все еще были затуманены сном. - Так кого ты проклинаешь? -
спросил он.
- Да всех!
Хирел удивленно поднял брови. Вторая попытка удалась Саревану лучше.
Он широко развел руки.
- Они сделали меня точкой приложения ярости и жалости, мое имя
красуется на их военном стяге.
- Я знаю, - сказал Хирел. - Меня изумляет, что ты не такой, как они.
Ведь ты действительно попал сюда при смерти и в моей компании. Так разве
могло все кончиться по-другому?
Слышать собственные мысли из уст другого человека оказалось еще
больнее. Сареван занес руку для удара, но усилием воли заставил ее
опуститься.
- Ты должен бы радоваться, - продолжал тем временем юный демон. -
Ты получил войну, то есть возможность покрасоваться в полном боевом
облачении, помахать мечом и заслужить имя героя. Разве не эта мечта
скрывается в сердце каждого добропорядочного варвара?
- Может, я и варвар, - процедил сквозь зубы Сареван, -но я не желаю
быть причиной этой войны. И не буду ее причиной.
- Не поздновато ли для подобных заявлений?
- Может, еще и нет. - Сареван осекся и сжал зубы. - Нет! Этого еще не
хватало.
Удивительно, но Хирел промолчал. У Саревана зачесался подбородок. Он
поцарапал пальцами щетину, скорчил гримасу и медленно поднялся. Он
твердо стоял на ногах. Волна дурноты прошла. Все дело было в вине, а не в
слабости. Он расправил мускулы, каждый из которых повиновался ему,
вспомнив наконец о былой гибкости. В моменты подобного гнева и безумия
Саревану хотелось петь.
Он воспользовался ванной Хирела и его слугами, а затем послал за своей
одеждой. Пока ее несли, он поел, потому что в нем проснулся дикий голод, и
это являлось превосходным знаком, даже лучшим, чем та легкость, с которой
он двигался. Когда принесли его одежду, он облачился со всей тщатель-
ностью, любуясь на свое отражение в высоком бронзовом зеркале. Чистый,
гладко выбритый, с причесанными и убранными, насколько это было
возможно, волосами, Сареван остался доволен собой. А царственная простота
его обуви и штанов и элегантность кафтана в сочетании с массивным
красновато-золотым ожерельем на шее делали его просто великолепным. На
исхудавшем лице глаза казались слишком большими и блестящими, но с
этим ничего нельзя было поделать. И все же кое о чем он сожалел: если бы он
не потерял сознания, то не позволил бы сбрить бороду.
Сареван вздохнул и пожал плечами, а затем улыбнулся Хирелу, отражение
которого возникло в зеркале за его спиной. Хирел оглядел его с ног до головы
и подмигнул.
- Собираешься кого-нибудь соблазнить?
- Весь Керуварион, - ответил Сареван.
Мальчик наклонил голову и удостоил его одной из своих редких улыбок.
Он выглядел как кот около сметаны. Сареван сглотнул ком в горле. Что-то
его беспокоило.
- Хирел... - осторожно начал он. - Насчет прошлой ночи. Почему я...
- Ты был просто великолепен, - сказал Хирел. - Ты был воплощением
жизни и души в едином теле. Ты был светом и пламенем и всех их держал в
кулаке.
- Ну разумеется. Для того я и пришел. Но почему я... - Выговорить было
трудно, а Хирел, теплый и коварный, с маслеными глазами, не пытался
облегчить его задачу. Он играл в собственную игру и наслаждался ею все
больше и больше. - Как, в конце концов, я оказался в твоей кровати?
- Разве ты не помнишь?
Изумление было отлично разыграно, но Сареван разгадал притворство. Он
угрюмо уставился на Хирела.
- Ну ладно, львенок. Что я сделал, и почему так все произошло?
Хирел сбросил маску придворного льстеца, сменив ее на личину
избалованного принца, слегка надутого и оскорбленного.
- Ты не сделал ничего, кроме того, что опился вином, поверг всех в
остолбенение своим буйством и повалился в постель. В мою постель. Потому
что, сказал ты, двести ступеней - слишком много, а людям хочется
поговорить и ты намереваешься дать им повод для разговоров. Думаю, ты об
этом помнишь.
- Смутно, - признался Сареван. - Ну а теперь расскажи мне все
остальное.
- Нет.
Сареван взял этот упрямый подбородок и приподнял его. Он
сопротивлялся. В гневном порыве Сареван наклонился и запечатлел долгий и
крепкий поцелуй. Достаточно крепкий, чтобы остался синяк, и достаточно
долгий, чтобы воспламенить их обоих. Затем он так быстро отстранился, что
Хирел покачнулся.
- Этого ты и добивался?
Хирел обнажил зубы. Это была скорее улыбка, нежели злобный оскал.
- Неплохо для начала, - сказал он.
Гнев Саревана утих. Он осторожно встряхнул Хирела за плечи.
- Это всего лишь кучка ревнивых детей. Несмотря на всю их болтовню,
они знают правду так же хорошо, как и мы.
- Но в чем заключается правда? - спросил Хирел.
- А как ты думаешь?
Хирел быстро и нервно тряхнул головой, словно отбрасывая назад свои
некогда винные великолепные кудри.
- Правда заключается в том, - взорвался он, - что я - потаскун и
шпион, я был твоим пленником и замыслил твое убийство, и стоит тебе
сказать слово, одно только слово, как я окажусь в твоих объятиях. - Он
уставился пылающим взглядом в лицо трусливо молчащего Саревана. - Да,
я ничего не могу с собой поделать. И меня это вовсе не радует! Я - худший
из дураков. Я воспользовался тобой и управлял тобой, потому что, кроме
тебя, никого не было. А потом я доверился тебе. Я понял, что не могу
ненавидеть тебя, даже когда мне казалось, что ты предаешь меня. И теперь я
пропал окончательно. Я мог бы стать твоим любовником, я с радостью стал
бы им, не требуя даже вознаграждения, положенного шлюхе. Но в конечном
счете я остаюсь тем, кем рожден. Высоким принцем Асаниана. И твои
родственники это знают. Они все прекрасно поняли. Я мог бы любить тебя
без оглядки - и предать с глубоким сожалением, пусть даже это стало бы
причиной твоей смерти.
- Аварьян, - тихо сказал Сареван. - Милосердный Аварьян. Я и не
предполагал...
- Как же ты наивен! - сказал этот не похожий на ребенка ребенок,
стряхивая слабые руки Саревана со своих плеч. - Ты что-то замышляешь, и
я знаю, что это должно быть. Мне кажется, что это совершенное безумие.
- Но ты не можешь остановить меня.
- Даже если бы и мог, то не стал бы этого делать. Я сделал бы все, что в
моих силах, чтобы помочь тебе. Но хочу предупредить тебя: я не стану
предавать свою империю, и бог, которому ты дал обет, для меня ничего не
значит.
Внезапно Сареван рассмеялся.
- Я воспользуюсь представившимися мне возможностями. Если я
выиграю этот ход, в предательстве не будет необходимости. Если меня ждет
поражение, то вряд ли я останусь в живых, и тогда меня ничто не будет
волновать.
- Вот в этом-то и суть, разве нет? Лишившись своей силы, ты не видишь
цели в жизни?
- Нет, я вижу одну цель и преследую ее. Позволь мне идти, господин? -
насмешливо спросил Сареван.
Хирел так же насмешливо наклонил голову. Улыбнувшись и блеснув
золотой меткой на руке, Сареван покинул его.
Это было бегство, но бегство от плохого к худшему. Накопленных
Сареваном сил было пока недостаточно, чтобы добраться до того места, куда
он хотел попасть. Он задержался в боковой комнатке возле покоев отца,
устроившись в потайной нише, где мог спокойно передохнуть. Людской
поток не докатывался сюда, хотя слуги сновали повсюду, спеша по своим
делам.
Он уже собрался идти дальше и вдруг застыл в своей нише, скрытой
гобеленами. Торопливые шаги, звук задвигаемого засова, приглушенный
смех, рассыпавшийся на два голоса: низкий мужской и нежный женский.
Остальное было понятно - пара любовников пребывала в неземном
блаженстве.
Сареван не знал, смеяться ему или громко вздыхать. Перед ним не было
других дверей, кроме той, за которой скрывалась парочка, и чтобы
выбраться, ему пришлось бы пройти мимо них. Ему не хотелось
подслушивать и подсматривать за их возней. Они были слишком счастливы.
Он заткнул уши и зажмурился. Перед его внутренним взором стоял
улыбающийся Хирел, превратившийся в девушку, нежную и бесстыдную.
Сареван поспешно начал читать первую из Молитв Наказания с ее девятью
заклинаниями телесной боли.
Возня любовников закончилась раньше молитвы. Отняв руки от ушей,
Сареван услышал лишь тишину. Он подождал, затаив дыхание. Ни
малейшего движения. Ни единого слова. С величайшей осторожностью он
отвел завесу в сторону.
У него захватило дух. Они все еще были там, в гнездышке из ковров.
Голова женщины лежала на плече мужчины; его рука запуталась в ее волосах.
Если бы она встала, то волосы упали бы до колен, заливая спину огненной
