Считая, что военная система была усовершенствована Наполеоном, Эн-
гельс признает двумя ее "осями" "массовые масштабы применения средств
наступления - живая сила, кони и орудия - и подвижность этих наступа-
тельных средств".
Энгельс считал вообще Наполеона великим полководцем, даже в тех похо-
дах, которые кончились неудачей. "Два самых замечательных примера насту-
пательных операций и прямых атак, применявшихся в строго оборонительных
кампаниях, имели место в двух замечательных походах Наполеона - в походе
1814 г., который закончился его ссылкой на Эльбу, и в походе 1815 г.,
который окончился поражением при Ватерлоо и сдачей Парижа. В обеих этих
необычных кампаниях полководец, действовавший исключительно в целях обо-
роны подвергшейся нашествию страны, атаковывал своих противников во всех
пунктах и при всяком удобном случае; всегда будучи в целом значительно
более слабым, нежели противник, он каждый раз умел оказываться сильнее
его и обычно побеждал в данном пункте атаки". Оба похода, 1814и 1815
гг., были проиграны Наполеоном по причинам, "совершенно не зависевшим"
от планов или их выполнения Наполеоном, а, главным образом, вследствие
огромного превосходства сил соединенной Европы и невозможности "для од-
ной нации, истощенной войнами в течение четверти столетия, сопротив-
ляться нападению всего вооружившегося против нее мира". Об Аустерлице
Энгельс говорит, что несравненный военный гений Наполеона, проявившийся
в этой битве, и его "...coup d'oeil [проницательность], с которой он
открыл их промах... и молниеносная быстрота в завершении катастрофы -
все это стоит выше всякой похвалы и достойно всяческого восхищения. Аус-
терлиц представляет чудо стратегии, он не будет забыт до тех пор, пока
существуют войны".
"В Европе есть много хороших генералов,- говаривал Наполеон,- но они
хотят смотреть на много вещей разом, а я смотрю лишь на одно - на массы
(неприятеля) и стремлюсь их уничтожить". Неподражаем Наполеон был также
в использовании победы, в умении довершить разгром неприятеля дальнейшим
преследованием. Прусский военный историк граф Иорк фон Вартенбург, автор
известного двухтомного исследования о Наполеоне как полководце, называет
приказ Наполеона маршалу Сульту 3 декабря 1805 г. (на другой день после
Аустерлица) содержащим "в кратких словах всю науку о преследовании, из-
ложенную наиболее авторитетным источником". Наполеон был непревзойденным
в свое время мастером в умении держать в своих руках и заставлять манев-
рировать не только в период подготовки сражений, но и на поле битвы гро-
мадные войсковые массы, заставляя их выполнять внезапные, не предусмот-
ренные никем новые построения.
Ученые историки-стратеги, писавшие о Наполеоне специальные исследова-
ния или только попутно говорившие о нем, признают, что Наполеон ис-
пользовал и осмыслил именно те новые, небывалые возможности в военном
деле, которые создала Французская революция, что, гениально использовав
это наследство, он стал тогда и величайшим теоретиком послереволюционных
методов ведения войны. Война большими массами, война с большими резерва-
ми, какие только была способна дать мощь крупного буржуазного госу-
дарства, война с действительным использованием громадных материальных
средств и людских формирований тыла - все это выявилось при Наполеоне в
полной мере. Компактные массы великой армии, предводимые им, оказыва-
лись, по его же слову, сильнее неприятеля "в данный момент в нужном мес-
те".
Наполеон знал карту и умел обращаться с картой, как никто, он превос-
ходил в этом своего начальника штаба и ученого картографа маршала
Бертье, превосходил в этом всех полководцев, до него гремевших в исто-
рии, и в то же время карта никогда не связывала его, и когда он отрывал-
ся от нее, выезжая в поле, воодушевляя войска своими обращениями, разда-
вая приказы, ворочая громадными густыми колоннами, то и здесь он оказы-
вался на своем, т. е. на первом и недосягаемом, месте. Его приказы, его
письма к маршалам, отдельные его изречения до сих пор имеют значение как
бы основных трактатов по вопросу о крепостях, об артиллерии, об уст-
ройстве тыла, о фланговых движениях, об обходах, о самых разноообразных
предметах военного дела.
Правда, кроме, может быть, Александра Македонского, никогда ни один
из прославленных полководцев не был поставлен так длительно в такие вы-
годные условия, как Наполеон: он не только соединял в своем лице неогра-
ниченного монарха с главнокомандующим, но и царствовал над богатейшими
странами мира. Цезарь сначала долго воевал в качестве полководца, кото-
рому управляющий государством сенат предоставил завоевывать новую про-
винцию, а в последние годы жизни вел упорную и долгую войну, гоняясь за
войсками враждебной партии. Никогда не воевал он пользуясь всеми силами
римской державы и в качестве ее полновластного правителя. Ганнибал был
полководцем, зависевшим от скупого и ингригующего сената купеческой рес-
публики. Тюренн и Конде зависели от капризов французского двора, Суворов
зависел сначала от несимпатизировавшей ему Екатерины, потом от полусу-
масшедшего Павла и от австрийского гофкригсрата. Густав-Адольф Шведский,
Карл II Шведский, Фридрих II Прусский были, правда, неограниченными мо-
нархами, ко очень уж скудны были людские резервы и материальные средства
небольших бедных стран, которыми они владели.
Что касается Наполеона, то лишь его первые подвиги и завоевания (Ту-
лон, Италия, Египет, сирийский поход) совершились, когда он имел над со-
бой правительство, которому он, впрочем, и тогда уже не повиновался, а с
1799 г. он сам был неограниченным властителем Франции и всех стран, пря-
мо или косвенно ей подчиненных. И среди этих стран были также и такие,
которые в экономическом отношении считались передовыми на континенте:
сама Франция, Голландия, прирейнская Германия. Неограниченным властите-
лем после 18 брюмера Наполеон был целых 15 лет, а, например, Юлий Цезарь
после перехода через Рубикон - всего около пяти лет, из которых первые
два целиком были заняты междоусобной борьбой, дробившей силы госу-
дарства.
И материальных сил, и средств, и времени, и возможностей Наполеону
было отпущено для игры его военного гения больше, чем кому бы то ни было
из его предшественников по военному искусству. Но, бесспорно, и самый
гений его оказался более могучим, чем у кого бы то ни было из них.
Наполеон, со своей оригинальной манерой выражаться, уподоблял комп-
лекс качеств хорошего полководца квадрату, где основание и высота всегда
равны: под основанием он тут понимает характер, смелость, мужество, ре-
шимость, а под высотой - ум, интеллектуальные качества. Если характер
сильнее ума, то полководец увлечется и пойдет дальше, чем нужно. Если ум
сильнее характера, то у него, напротив, недостанет мужества осуществить
свой план. Полное единоначалие он считал абсолютно необходимым в армии,
если эта армия уже наперед не решила терпеть поражения: "Один плохой
главнокомандующий лучше, чем два хороших". И сам он, если не считать
осады и взятия Тулона в 1793 г., никогда ни в одной из своих войн не
имел ни равноправного товарища, ни, подавно, старшего над собой.
Коснемся лишь очень немногих частностей. Наполеон ниспроверг то прек-
лонение перед штыковым боем, которое после Суворова сделалось таким об-
щепринятым, хотя сам Суворов вовсе не отрицал значения артиллерии. "Те-
перь сражения решаются огнем, а не рукопашной схваткой",- категорически
заявил император в своем сочинении о полевых укреплениях. Продолжая при-
менять тактику армий Французской революции, в первых своих войнах он
бросал вперед подвижные "линии" стрелков, которые при поддержке артилле-
рии подготовляли основной удар, расчищали путь штурмующим колоннам. Он
зорко следил сам и строго внушал своим маршалам и вице-королю Италии,
Евгению Богарне, что недостаточно просто обучить солдата стрельбе, нужно
добиться, чтобы он стрелял с предельной меткостью. Но, с другой стороны,
никогда не следует, по мнению Наполеона, слишком долго оставлять армейс-
ких пехотных стрелков без артиллерийской поддержки: если против них
действует неприятельская артиллерия, то они легко могут в конце концов
пасть духом и подвергнуться разгрому, а, подтягивая артиллерию, он реко-
мендовал делать это возможно энергичнее, потому что только массовое
действие артиллерийского огня может иметь сколько-нибудь серьезное зна-
чение. В наполеоновских битвах артиллерия играет громадную, а иногда и
просто решающую роль; известно, например, дело под Фридландом, где 40
крупных орудий Сенармона, поддерживавших корпус Виктора, внесли еще в
начале боя страшнейшее смятение в русские ряды и принудили русскую армию
начать гибельное для нее беспорядочное отступление через г. Фридланд и
через реку Алле.
Надо отметить, что начиная с 1807 г. Наполеон все больше и чаще при-
меняет новую тактику и новые боевые порядки, действуя слишком уж массив-
ными, а потому и слишком уязвимыми построениями, чего он не делал в пер-
вую половину своей военной карьеры; пока у него не поредели ряды старых
солдат революционных армий и ветеранов Египта, Маренго, Аустерлица, он
не прибегал к этому преувеличенному уплотнению боевых масс.
Неправильно ходячее мнение, будто Наполеон не придавал значения кре-
постям противника. Он только требовал и воспитывал своих маршалов и ге-
нералов в убеждении, что не взятие крепостей противника, но уничтожение
живой силы его полевой армии решает войну. Но, конечно, и тут он обнару-
живал изумительную гибкость и умение считаться с неповторяющимся своеоб-
разием обстановки.
Когда в 1805 г. он увидел, что взятием Ульма он уничтожит главные си-
лы австрийской армии, то именно на осаду этой крепости он и направил все
усилия и главный удар.
Второстепенное значение, которое он придавал крепостям, логически
связано с тем воззрением на инициативу, которое так характерно для Напо-
леона. "Начинай поход обдуманно, но, начав, до самой последней крайности
борись за то, чтобы инициатива действий осталась за тобой".
Кончился страшный день 8 февраля 1807 г. под Эйлау. Армия Наполеона,
как и армия русская, испытала такие потери, что в некоторых полках оста-
лось по батальону, а в некоторых и батальона не было. Наполеон уходит на
ночь в свою палатку и пишет своему другу Дюроку записку, в которой неяс-
ными намеками признает свою неудачу. Но вот наступает тусклый рассвет
зимнего дня, и оказывается, что Беннигсен не только отступил, но что он
сильно отступил. Значит, инициатива осталась за Наполеоном. Значит, вче-
ра была победа. И император сейчас же начинает именовать Эйлау своей по-
бедой, хотя он знал отлично, что русские еще далеко не сломлены. У Бен-
нигсена не хватило выдержки и упорства, он оробел и отступил первый, и
инициативу он у Наполеона не вырвал, хотя на поле битвы на каждые три
русских трупа приходилось кое-где два, кое-где и все три французских.
Инициатива в общем ведении войны, в выборе места и времени битвы, в
первых тактических действиях перед битвой и в начале битвы должна оста-
ваться в руках главнокомандующего. Но, давая маршалам до сих пор восхи-
щающие специалистов своей ясностью приказы перед началом боя, Наполеон
никогда не стеснял их детальными мелочными указаниями, к чему так склон-
ны были современные ему главнокомандующие старой школы - и австрийские,
и прусские, и английские, и (в гораздо, впрочем, меньшей степени) русс-
кие.
Он приказывал маршалам стремиться к выполнению такой-то задачи на та-
ком-то участке и указывал, для какой общей стратегической цели должна
служить эта реализация, а уж как маршал осуществит эту цель - это дело
его разумения. Но в бою Наполеон оставался центром, мозгом армии. Осу-
ществляя свои задания, маршалы были в постоянных сношениях с императо-
