до 1818 г. и графу Монтолону отчасти в те же годы, а отчасти с 1818 до
1820 г. включительно,- занимают в записях Лас-Каза два огромных фолианта
(в последних изданиях), а в записях Монтолона восемь томов (в издании
1847 г.),- и это не считая особой двухтомной книги воспоминаний того же
Монтолона специально о пребывании императора на острове Св. Елены.
С конца 1820 г. он уже реже катался в коляске. Верхом он уже давно
перестал выезжать.
В марте 1821 г. страшные внутренние боли стали повторяться и уча-
щаться. Император, по-видимому, уже давно догадался, что это - рак, бо-
лезнь наследственная в их роду, от которой в возрасте всего лишь 40 лет
умер его отец, Карло Бонапарте.
Следует, кстати, заметить, что в последние 15-20 лет в медицинских
журналах во Франции и Германии несколько раз высказывалось мнение, будто
последней болезнью Наполеона был вовсе не рак, а особая тропическая бо-
лезнь, зародыш которой был захвачен им еще в молодости, во время похода
в Египет и Сирию, развившаяся, когда он попал в тропики.
5 апреля доктор Арнотт уведомил свиту Наполеона в лице маршала Берт-
рана и графа Монтолона, что положение больного крайне серьезно. Когда
боли несколько ослабевали, Наполеон старался поддержать бодрость в окру-
жающих.
Он острил над своей болезнью: "Рак - это Ватерлоо, вошедшее внутрь".
13 апреля он приказал графу Монтолону писать под его диктовку завеща-
ние, которое 15 апреля переписал и подписал своей рукой. Там между про-
чим содержатся те строки, которые теперь красуются на мраморной доске в
парижском Дворце инвалидов, в соборе, где с 1840 г. находился саркофаг с
останками императора: "Я желаю чтобы мой прах покоился на берегах Сены,
среди французского народа, который я так любил". Мармона, Ожеро, Талей-
рана и Лафайета он назвал в этом завещании изменниками, которые два раза
помогли врагам Франции одержать победу: Ожеро - очевидно, за резкую ссо-
ру с ним в апреле 1814 г., Лафайета - за оппозицию в палате в июне 1815
г. Эти два суровых приговора не были впоследствии санкционированы даже
самыми горячими приверженцами императора, но за Мармоном и Талейраном
эта квалификация утвердилась. Большинство остальных пунктов завещания
касалось денежных сумм, назначенных разным лицам: Бертрану - полмиллио-
на, слуге Маршану - 400 тысяч, другим, служившим ему на острове,- по 100
тысяч каждому, столько же Лас-Казу и многим генералам и сановникам, ос-
тавшимся во Франции, но лично ему известным своей преданностью, и т. д.
А главную часть своих имуществ, в общей сумме до 200 миллионов франков
золотом, он завещал: половину - "офицерам и солдатам", сражавшимся под
его знаменем, а другую половину - местностям Франции, пострадавшим от
нашествий 1814 и 1815 гг. Есть и пункт, посвященный англичанам и Гудсону
Лоу: "Я умираю преждевременно, убитый английской олигархией и ее наемни-
ком. Английский народ не замедлит отомстить за меня". Сыну он завещал
никогда не выступать против Франции и помнить девиз: "Все для французс-
кого народа".
Он был совершенно спокоен, диктуя, а потом лично переписывая это за-
вещание. Спустя три дня он продиктовал Монтолону письмо, которым тот
должен был уже после его смерти уведомить губернатора о случившемся и
требовать от англичан доставления всей свиты и слуг с острова Св. Елены
в Европу.
В четыре часа ночи 21 апреля он вдруг стал диктовать Монтолону проект
переустройства национальной гвардии во Франции в целях наиболее рацио-
нального ее использования при обороне территории от неприятельского на-
шествия. 2 мая доктора Арнотт, Шорт и Майкельс сказали свите, что смерть
совсем уже близка. Мучения так усилились, что в ночь на 5 мая он в по-
лубреду бросился с постели и, конвульсивно сдавив с необычайной силой
Монтолона, упал с ним на пол. Его уложили, и он уже не приходил больше в
создание, а лежал несколько часов подряд неподвижно, с открытыми глазами
и не стонал. Он, впрочем, и раньше во время самых страшных приступов бо-
ли почти не стонал) а только метался. В комнате Наполеона - одни у пос-
тели, другие у дверей - собрались его свита и служители. Наполеон шеве-
лил губами, но почти ничего нельзя было расслышать явственно; на океане
свирепствовал в этот день страшнейший шторм, вырывавший с корнем де-
ревья, снесший несколько домов на острове и сотрясавший всю Лонгвудскую
усадьбу.
Губернатор острова Гудсон Лоу и офицеры английского гарнизона, узнав
о начале агонии, прибыли спешно и находились в других комнатах дома.
Последние слова, которые удалось расслышать стоявшим близко от постели,
были: "Франция... армия... авангард..."
Перед вечером, в шесть часов, 5 мая 1821 г. Наполеон скончался.
Плачущий слуга Маршан принес сохранявшуюся у него старую шинель, в
которой Наполеон был 14 июня 1800 г., в день битвы под Маренго, и накрыл
его тело. После этого вошли губернатор и офицеры и низко поклонились по-
койнику. Затем были впущены Бертраном и Монтолоном и комиссары держав,
которые теперь в первый раз за все годы своего пребывания на острове
вошли в дом императора, не допускавшего их к себе.
Через четыре дня гроб вынесли из Лонгвуда. В похоронном шествии, кро-
ме свиты и служителей, принял участие весь гарнизон в полном составе, а
также все матросы и морские офицеры, все гражданские чиновники с губер-
натором во главе и почти все население острова. Когда гроб опускали в
могилу, раздался гром пушечных салютов: англичане отдали мертвому импе-
ратору последнюю воинскую почесть.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
С Наполеоном I связано историческое явление, получившее название "бо-
напартизм". Классики марксизма с большим вниманием останавливались на
этом явлении, и их высказывания вполне гармонируют друг с другом и до-
полняют друг друга. Они, многократно останавливаясь на бонапартизме,
имели в виду эпоху и Наполеона I и Наполеона III, справедливо признавая
родоначальником этой политической системы именно первого французского
императора. Но в то время как Наполеон I, стремясь утвердить диктатуру
крупной буржуазии, боролся не только с якобинцами, но (особенно в начале
своего правления) и с роялистами, желавшими реставрации полуфеодальной
монархии, "старого режима",- Наполеон III основывал свою империю именно
как боевое орудие буржуазии (и преимущественно крупной буржуазии) против
рабочего класса и против демократических течений мелкой буржуазии.
Чтобы в пределах нашей темы коснуться бонапартизма в эпоху первого
Наполеона, необходимо уяснить, какую роль сыграл Наполеон I в судьбах
Французской буржуазной революции конца XVIII в.
Не только старая, но и современная буржуазная историография называет
Наполеона завершителем революции. Это, конечно, не так. Он действительно
взял от революции, использовал то, что она сделала для развития экономи-
ческой деятельности крупной французской буржуазии, и потушил революцион-
ную бурю. Следовательно, его ни в какой степени нельзя считать "заверши-
телем" революции, а с полным правом необходимо считать ее ликвидатором.
Окончание революции диктатурой Наполеона знаменовало прежде всего победу
крупнобуржуазных элементов над ремесленным пролетариатом, над малоимущей
мелкобуржуазной массой, над той плебейской стихией, которая в 1789-1794
гг., до 9 термидора, сыграла такую великую революционную роль. При этом
собственническое крестьянство, интересы которого от попыток феодальной
реставрации ограждал Наполеон, всецело поддержало, со своей стороны, его
диктатуру.
Наполеон, расстреливающий якобинцев, самодержавный монарх) обративший
республики, окружавшие Францию, в королевства и раздавший их своим
братьям, зятьям у. маршалам,- этот бесспорный исторический образ не име-
ет ничего общего с титулом завершителя революции. И только фальшивая
идеализация Наполеона может это отрицать. Ликвидация демократии, уста-
новление самой беспредельной личной власти, и все это с прямой целью ох-
раны интересов имущих классов и установления владычества над всей Евро-
пой,- вот что было налицо в деятельности первого Бонапарта, к отрицать
это можно, только отказавшись от исторической правды во имя продолжения
и подкрепления "наполеоновской легенды", уже принесшей так много страш-
ного зла в прошлом именно потому, что она рассчитана была на малосозна-
тельную, колеблющуюся массу. В конечном счете эта легенда, начиная осо-
бенно с 30-х годов XIX в., всегда служила социальной и политической ре-
акции.
Не признавать огромных и разнообразных дарований Наполеона, исключи-
тельных размеров этой колоссальной исторической фигуры было бы, конечно,
нелепо.
Читатель этой книги найдет в ней, между прочим, некоторые очень поло-
жительные отзывы, например, Маркса и Энгельса о военном гении Наполеона,
о влиянии его завоеваний на феодальную Европу. Еще больше таких отзывов
интересующийся найдет при систематическом чтении полного собрания сочи-
нений Маркса и Энгельса. Но они совершенно беспристрастно отмечают не
только ту прогрессивную роль, которую Наполеону объективно пришлось сыг-
рать Б истории человечества, но и его значение как основоположника реак-
ционного бонапартизма, задавившего ростки политической свободы во Фран-
ции.
Маркс и Энгельс пережили Вторую империю, но им, конечно, и этого жес-
токого эксперимента не требовалось, чтобы отчетливо понять, до какой
степени бонапартизм, как система внутренней и внешней политики, может
быть в обстановке быстро развивающегося в XIX в. капиталистического
строя только реакционным и может держаться только на безудержном наси-
лии, на систематическом обмане масс и, при удобном случае, на военных
авантюрах.
В области внешней политики завоевательные империалистские устремле-
ния, диктовавшиеся интересами крупной французской буржуазии, толкнули
Наполеона на Европу, а разлагающийся полуфеодальный европейский мир не
мог успешно противиться первым натискам великого полководца, каким бук-
вально с первых же шагов оказался Наполеон. Вместе с тем подчинение, ко-
торому подвергал Наполеон завоеванные народы, подняло волну нацио-
нально-освободительного движения, так же как удары, которые наносила
английской экономике политика Наполеона, сказались на усилении и упроче-
нии революционных настроений в английском рабочем классе.
Военная теория и практика Наполеона сыграли огромную роль в разруше-
нии феодализма и абсолютизма крепостнической Европы. Эта теория и прак-
тика были порождены буржуазной революцией, создавшей те возможности, ко-
торыми Наполеон умело воспользовался. Не он, а революция сделала возмож-
ными и неизбежными массовые движения, тактику рассыпного строя в соеди-
нении с густыми колоннами, грандиозные размеры армий, сознательность
солдат, новые принципы рекрутского набора; но именно он, и не кто дру-
гой, гениально показал, как всем этим можно пользоваться, чего можно
достигнуть, а Энгельс, глубоко изучавший его походы, утверждал, что и
вообще понимать-то, осмысливать, просто сознательно воспринимать все эти
изменения научил впервые Наполеон. В этой военной области он оказался
тогда несравненным, гораздо более великим, чем во всех других областях
своей деятельности.
Наполеон, по мнению Энгельса, неизмеримо превосходил не только пред-
шественников своих, но и современных генералов, пытавшихся учиться у не-
го и подражать ему в этом труднейшем искусстве: "...историческая заслуга
Наполеона заключается в том, что он нашел единственно правильное такти-
ческое и стратегическое применение колоссальных вооруженных масс, появ-
ление которых .стало возможно лишь благодаря революции, и эту стратегию
и тактику довел до такой степени совершенства, что современные генералы,
в общем и целом, не только не в состоянии превзойти его, но в своих са-
мых блестящих и удачных операциях лишь пытаются подражать ему".
