годного для Англии торгового договора. О богатом внутреннем французском
рынке не приходилось, конечно, и думать: как он был закрыт наглухо для
английского ввоза еще до Бонапарта, так и остался закрытым. А кроме это-
го, с чисто военной, чисто политической точки зрения безопасность Англии
от французских нападений не могла быть сколько-нибудь прочно обеспечена.
Пока Бонапарт царил над Бельгией и Голландией, он говорил, что "Антвер-
пен - это пистолет, направленный в английскую грудь".
Амьенский мир не мог оказаться очень длительным, Англия не чувствова-
ла себя еще настолько побежденной. Но в тот момент, когда в Париже и в
провинции узнали о подписании мирного трактата с Англией, удовлетворение
было полное. Самый грозный, самый богатый, самый упорный и непримиримый
враг, казалось, признал себя побежденным, утвердил своей подписью все
завоевания Бонапарта. Кончилось долгая, тяжкая война с Европой, и кончи-
лась полной победой на всех фронтах.
Недолго суждено было Франции и Европе пользоваться миром при Наполео-
не. Но эти два года - от весны 1801 г., когда состоялось замирение с
Австрией, до весны 1803 г., когда после короткого Амьенского мира опять
началась война с Англией,- были полны кипучей деятельности Наполеона в
области организации управления страной и законодательства. Теперь он мог
приняться систематически за те законодательные труды, которые волей-не-
волей должен был откладывать до сих пор; хотя он начал заниматься ими и
после Маренго, но дела эти не могли стоять у него на первом плане, пока
не было окончательного мира с Австрией и с Англией и пока сношения с им-
ператором Павлом направляли мысль на новые трудные войны и далекие заво-
евания.
Настало время, когда он мог поставить, обсудить и разрешить целый ряд
капитальнейших вопросов администрации, финансов, экономики, гражданского
и уголовного законодательства. Метод его работы над теми государственны-
ми проблемами, которых он не знал, был таков. Бонапарт председательство-
вал на заседаниях созданного им Государственного совета, выслушивал док-
лады министров, приказывал, чтобы являлись те, кто непосредственно рабо-
тал над этими докладами, и выспрашивал подробно обо всем, что казалось
неясным.
Больше всего он любил говорить со специалистами и у них учиться.
"Когда попадаете в незнакомый город,- поучал он своего пасынка, Евгения
Богарне, впоследствии вице-короля Италии,- то вы не скучайте, а изучайте
этот город: откуда вы знаете, не придется ли вам его когда-нибудь
брать?" Весь Наполеон в этих словах: накоплять знания для реального их
использования. Он удивлял английских капитанов, говоря с ними о подроб-
ностях оснастки не только французских, но и английских кораблей и о раз-
нице в канатах английских и французских.
Экономике (а в ту эпоху это были вопросы развития капиталистического
производства), как увидим дальше, Наполеон придавал колоссальное значе-
ние, и вопросы торговли и промышленности, вопросы производства и сбыта,
тарифов и таможен, морского фрахта и сухопутных сообщений были им уже
через 2-3 года после начала правления так изучены, что он знал о причи-
нах удешевления или вздорожания лионского бархата не хуже лионских куп-
цов и мог уличить в мошенничествах - и определить, в каких именно,- под-
рядчика, строящего шоссейную дорогу на конце колоссальной империи, был в
состоянии не только разрешить своим властным словом пограничный спор или
покончить с путаницей чересполосиц между отдельными германскими госу-
дарствами и князьями, но и мотивировать свое решение ссылкой на историю
этого спора и этих чересполосиц.
Наполеон выслушивал всех, от кого мог надеяться получить дельное ука-
зание, но решал сам. "Выиграл сражение не тот, кто дал хороший совет, а
тот, кто взял на себя ответственность за его выполнение и приказал вы-
полнить",- говаривал он. Среди множества мнений, которые выслушивает
главнокомандующий, часто может случиться и одно правильное, но нужно
уметь его выбрать и использовать. Точно так же и в законодательных ре-
формах и во всем ведении внутренней политики. Но издать повеление тоже
является вовсе не концом, а лишь началом дела. Проверку того, исполнены
ли приказы. Наполеон считал ничуть не менее важным делом в государствен-
ном управлении, чем самую отдачу этих приказов,- и признавал непременной
обязанностью министра доискиваться до точнейшего определения личности
виновного в неисполнении приказа или небрежном или замедленном его ис-
полнении. Бюрократическая служба была при нем делом очень тяжелым. Ло-
житься спать приходилось поздно, вставать - рано, вспоминали потом слу-
жившие при нем старые чиновники. По его мнению, для правительства важнее
всего извлечь из человека то, что он может дать,- а если люди при этом
не будут долго заживаться на свете,- то это само по себе вовсе и неважно
для государства. Наполеон даже выразил это характерное для него убежде-
ние в следующих откровенных словах: "Не давать людям состариться - в
этом состоит большое искусство управления" (ne pas laisser vieil-lir les
hommes!). Он старался обеспечить должностной аппарат хорошими окладами,
но уж зато выжимал из людей все, что только возможно было из них выжать.
Сам работая непрерывно почти круглые сутки, за вычетом немногих часов
для сна, 15 минут на обед и меньше 15 минут на завтрак,- Наполеон не
считал нужным проявлять к другим больше снисходительности, чем к самому
себе. И точь-в-точь, как он это делал с солдатами и офицерами. Наполеон
не только страхом суда, наказания, увольнения заставлял чиновников си-
деть за работой сверх всякой меры. Старик Тремок, долго тянувший при На-
полеоне тяжелую служебную лямку в качестве чиновника канцелярии, потом
аудитора Государственного совета, говорит, что у Наполеона было "ис-
кусство увеличивать в людях преданность делу той фамильярностью, с кото-
рой он умел, при случае, обращаться с низшими, как с равными", и это ис-
кусство "порождало увлечение, равное тому, которое он порождал в армии.
Люди истощались в работе так точно, как (другие.- Е. Т.) умирали на поле
битвы". На гражданской службе, как на военной, служащий персонал шел на
все, чтобы заслужить орден или милостивую улыбку владыки.
Со времени плебисцита, наскоро устроенного после Амьенского мира, и
последовавшего в силу этого "всенародного решения" сенатус-консульта 2
августа 1802 г. Наполеон Бонапарт был объявлен "пожизненным консулом"
Французской республики. За эту меру голосовали 3 568 885 человек, против
-8374. Ясно было, что Франция превратилась в абсолютную монархию и что
не сегодня-завтра первый консул будет объявлен королем или императором.
И этот свой будущий трон, как и свою уже существующую "республиканскую"
диктатуру. Наполеон желал утвердить на прочной базе крупной городской и
деревенской буржуазии, собственников-купцов, собственников-промышленни-
ков, собственников-помещиков, собственников-крестьян. Право собственнос-
ти, абсолютно ничем не ограниченное, должно было быть положено в основу
созидаемого им нового строя. С одной стороны навсегда и бесповоротно
уничтожается всякое воспоминание о старых феодальных правах дворян, по-
мещиков-сеньеров, над землями, какими они или предки их некогда владели,
а с другой - навсегда и бесповоротно утверждается полное право собствен-
ности за владельцами купленных при революции земель, конфискованных у
эмигрантов, церквей и монастырей,- и утверждается это право за всеми те-
ми, кто в данный момент ими владеет.
Что касается торговли и промышленности, то здесь, с одной стороны,
собственникам торговых и промышленных предприятий давалось решительно
ничем не ограниченное право вступать в договорные отношения со служащими
и рабочими на основе "добровольного соглашения" (т. е. ничем не сдержи-
ваемой свободы эксплуатации труда капиталом), причем рабочий был лишен
всякого права и возможности коллективной борьбы с эксплуатацией; с дру-
гой же стороны, французским торговцам и промышленникам давалась уверен-
ность, что правительство Наполеона захочет и будет в состоянии победо-
носно оградить внутренний французский рынок от иностранной конкуренции и
превратить часть Европы, а если удастся, то и всю Европу в объект
эксплуатации для французского торгового и промышленного капитала. Напо-
леон был уверен, что созданный и укрепленный им строй, а также его внут-
ренняя и внешняя политика заставят торговую и промышленную буржуазию и
собственническое крестьянство простить решительно всякое насилие, отка-
заться от всяких претензий на активное участие в политической жизни, в
управлении и законодательстве, заставят согласиться на подчинение любой
форме самодержавия, даже такой, какой при Людовике XIV не было, пойти на
такие жертвы, примириться с такими рекрутскими наборами, о каких в самые
тяжелые времена старого режима и не слыхивали.
Решив покончить со всем тем, что создавало некоторые затруднения в
господстве новейших капиталистических отношений, в утверждении его
собственной власти. Наполеон не только амнистировал эмигрантов, отдав им
даже при этом часть нераспроданных имуществ, но и устроил официальное
примирение французского государства с католической церковью. Уже сейчас,
после 18 брюмера, отправление католического культа стало свободным. Те-
перь он разрешил празднование воскресного дня, многих священников вернул
из ссылки, многих выпустил из тюрем. Затем Наполеон приступил к перего-
ворам с папой об условиях, на которых первый консул согласился бы приз-
нать католицизм "религией большинства французского народа" и поставить
католическую церковь под покровительство государства.
В результате этих переговоров был издан известный конкордат, это "чу-
до государственной мудрости", по уверению буржуазных историков.
На самом деле конкордат был сдачей большей части позиций, отвоеванных
революцией у церкви в пользу свободной мысли. Революция покончила с воз-
можностью официального влияния католического духовенства на французский
народ, а Наполеон открывал вновь эту возможность. Зачем он это сделал?
Ответ был ясен и не допускал никаких сомнений.
Сам Наполеон если и не был убежденным атеистом, то во всяком случае
его можно назвать весьма равнодушным и довольно нерешительным деистом.
Вообще говоря, о вопросах религии он беседовал весьма мало на своем ве-
ку. Он никогда не стремился опереться на помощь предполагаемого деистами
высшего существа и ни малейших мистических настроений не обнаруживал. И
уж во всяком случае в итальянском аристократе графе Кьярамонти, который
с 1799 г. стал папой Пием VII, Наполеон усматривал не преемника апостола
Петра и не наместника бога на земле, а пронырливого старого итальянца,
который, конечно, охотно интриговал бы в пользу реставрации Бурбонов во
имя возвращения церковных имуществ, секвестрованных при революции, но
который боится Наполеона потому, что почти вся Италия занята французами,
а после Маренго Рим и папа римский всецело в руках первого консула Бона-
парта.
Пий VII панически боялся Наполеона и считал его насильником и граби-
телем. Наполеон же не верил ни одному слову Пия VII и считал его интри-
ганом и лжецом. Такого мнения они держались друг о друге еще до того,
как начались между ними переговоры, и после того, как переговоры окончи-
лись, и дальше, до самой смерти, и, по-видимому, ни разу серьезно не
усомнились в правильности взаимной оценки. Дело было не в личности папы.
С точки зрения Наполеона католическая церковная организация была силой,
которой нельзя было пренебрегать не только потому, что она могла принес-
ли много вреда, оставаясь в лагере врагов, но еще больше потому, что
могла принести большую пользу, перейдя в лагерь друзей. "Попы все-таки
лучше, чем шарлатаны вроде Калиостро или Канта или всех этих немецких
