темно и шел дождь.
Я не разбирал дороги, то и дело попа-
дал в крапиву, но молчал. Мать шла рядом,
я слышал шлепанье ее ног по лужам и шо-
рох кустов, которые она задевала в темно-
те.
Вдруг я услышал всхлипывания. Я замер,
потом, стараясь ступать бесшумно, стал
прислушиваться, вглядываться в темноту, но
ничего не было слышно.
В то далекое довоенное утро я проснулся
от счастья. В окна бил праздничный свет.
Солнце, пронзительно вспыхнув, капризно
преломлялось в граненом флаконе и раду-
гой разбрасывалось по белизне фаянсово-
го умывальника, стоявшего в углу. За от-
крытой дверью никого не было. Я сел на
кровать и свесил ноги. Прислушался.
Звонкий отзвук железной дужки о ведро,
плеснувшаяся на закачавшуюся лавку вода,
свежий глуховатый шум с улицы, до-
носящийся через открытое окно, сквозь кру-
жевные занавески и кусты с домашним жа-
21
смином на подоконнике. Я посмотрел сквозь
раскрытую дверь в соседнюю комнату и на
полу, около дивана, увидел туфли. Туфли с
тонкими перемычками и белыми пуговками.
Рядом стоял чемодан. Я мгновенно все
понял, бросился к дверям и, обалдев от ра-
дости, остановился на пороге.
Около зеркала, освещенная белым солн-
цем, стояла моя мама.
Она, наверное, приехала ночью, а теперь
стояла у зеркала и примеряла серьги, по-
блескивающие золотыми искрами и матово
сияющей бирюзой.
Вы когда-нибудь голодали? Вы и
Ваша семья?
Вы гордились своими успехами на
работе? Были ли у вас друзья на
работе, близкие с которыми Вы и
сейчас считаете необходимым и ес-
тественным делиться своими забота-
ми и радостями? Что Вы ощутили, когда
уходили на пенсию и последний раз
выходили из здания типографии?
Скажите, когда было слишком труд-
но, Вы находили силы жить дальше
только из-за того, что у Вас на
руках двое детей? И старая мать?
Почти у всех людей вид проходящих
поездов вызывает грусть... А у Вас?
Почему?
Вам никогда не казалось, что Вы
честолюбивы? Вы никогда не думали:
"Если бы я была главой государства,
я бы сделала..."? Что бы Вы хотели
сделать? Или Вы считаете, что это
свойственно только мужчинам?
Квартира автора. Наталья и Игнат соби-
рают рассыпанные на полу вещи из ее сум-
ки.
Наталья. О господи! Вечная история, вот
спешишь... Да ты не складывай, давай прямо
так, некогда.
Игнат (отдергивая руку от сумки). Ой,
током...
Наталья. Что?
Игнат. Током что-то бьет.
Наталья. Каким током?
Игнат. Как будто это уже было все ког-
да-то. Тоже деньги собирал. А я вообще тут
первый раз.
Наталья. Давай сюда деньги и перестань
фантазировать, я тебя очень прошу. Ну лад-
но, слушай, собери тут, чтобы грязи не было,
ладно? Ты здесь, пожалуйста, ничего не тро-
гай. И потом, если придет Мария Николаев-
на, скажи ей, чтобы она никуда не уходила.
Хорошо?
Наталья уходит. Неожиданно Игнат слы-
шит звяканье посуды и поворачивается. В
комнате - две женщины. Одна из них сидит
за столом и пьет чай. Кто они и как сюда
попали - неизвестно.
Незнакомка. Входи, входи. Здравствуй.
(Второй незнакомке.) Евгения Дмитриевна!
Еще одну чашечку для молодого человека,
хорошо? (Евгения Дмитриевна выходит.)
Достань-ка, пожалуйста, тетрадь, там, из
шкафа (Игнату), на третьей полке с края. Да,
да. Спасибо. Ну-ка, прочти мне страницу,
которая лентой заложена.
Игнат (читает). "Руссо в Дижонской дис-
сертации на вопрос, как влияют науки и ис-
кусства на нравы людей, ответил - отрица-
тельно".
Незнакомка. Нет, нет. Читай только то,
что подчеркнуто красным карандашом. У нас
мало времени.
Игнат. "Несмотря на то.." - ой, нет. -
"Нет сомнения, что схизма (разделение
церквей) отъединила нас от остальной Ев-
ропы и что мы не принимали участия ни в
одном из великих событий, которые ее
потрясали, но у нас было свое особое
предназначение. Это Россия, это ее не-
объятные пространства поглотили монголь-
ское нашествие. Татары не посмели перей-
ти наши западные границы и оставить нас в
тылу. Они отошли к своим пустыням, и хри-
стианская цивилизация была спасена. Для
достижения этой цели мы должны были ве-
сти совершенно особое существование, ко-
торое, оставив нас христианами, сделало
нас, однако, совершенно чуждыми христи-
анскому миру...
...Вы говорите, что источник, откуда мы
черпали христианство, был нечист, что Ви-
зантия была достойна презрения и прези-
раема и т. п. Ах, мой друг, разве сам Иисус
Христос не родился евреем и разве Иеру-
салим не был притчею во языцех? Еванге-
лие от этого разве менее изумительно?..
Что же касается нашей исторической
ничтожности, то я решительно не могу с вами
согласиться...
...И (положа руку на сердце) разве не
находите вы чего-то значительного в тепе-
решнем положении России, чего-то такого,
что поразит будущего историка? ..
Хотя лично я сердечно привязан к госу-
Кадр из фильма. Незнакомка - Тамара Огородиикова. (иллюстрация)
дарю, я далеко не восторгаюсь всем, что
вижу вокруг себя; как литератора - меня
раздражают, как человека с предрассудка-
ми - я оскорблен, - но клянусь честью, что
ни за что на свете я не хотел бы переменить
отечество или иметь другую историю, кро-
ме истории наших предков, такой, какой нам
бог ее дал".
Из письма А. С. Пушкина П. Я. Чаадаеву.
19 октября 1836 года.
Звонок в дверь.
Незнакомка. Иди, иди, открой.
Игнат открывает дверь. На пороге стоит
Мария Николаевна.
Мария Николаевна. Я, кажется, не сюда
попала.
Игнат захлопывает дверь и возвращается
в комнату. В ней никого нет. Игнат испуган.
Звонит телефон. Игнат снимает трубку.
Игнат. Да?
Автор. Игнат? Ну как ты там? Все в
порядке?
Игнат. Ага.
Автор. Мария Николаевна не приходи-
ла?
Игнат. Да нет... Приходила какая-то, не
в ту квартиру попала.
Автор. Ты бы там занялся чем-нибудь.
Только хаоса не устраивай. Или позови кого-
нибудь в гости... У тебя есть знакомые:
ребята, девочки?
Игнат. Из класса?.. Они.. Да ну их...
Автор. Ну что же ты? А я в твоем возра-
сте уже влюблялся. Что ты хмыкаешь? Во
время войны. За ней еще наш военрук "бе-
гал", контуженый. Такая рыжая-рыжая... И
губы у нее все время трескались... До сих
пор помню... Ты меня слышишь? Игнат!
Наш четвертый класс "Б" маршировал в
сторону городского сада, где находился осо-
авиахимовский тир. Командовал нами де-
ревенский парень, тяжело раненный на вой-
не. Он был нашим военруком. У него не хва-
тало куска черепа, и поэтому он носил на
голове розовую целлулоидную чаплашку с
23
дырочками, похожую на дуршлаг. И мы, ко-
нечно, дали ему прозвище - простое и не-
замысловатое - "Контуженый".
Класс наш делился на две группы - ме-
стных и эвакуированных из Москвы и Ле-
нинграда.
- Левой! Левой! - командовал Конту-
женый, помахивая полевой дерматиновой
сумкой. Одет он был всегда одинаково - в
кирзовые сапоги, вылинявшую гимнастерку
и длинную солдатскую шинель, видавшую
виды. На голове у него была надета ушанка
из искусственного меха. - Запевай! - вдруг
крикнул он.
Это относилось ко мне. У меня тогда был
пронзительный дискант.
До свида-анья, го-рода и ха-аты!
Нас доро-ога дальняя зове-от!
Молодые и смелые ребя-ата,
На заре уходим мы в похо-од!.. - завиз-
жал я что было мочи. Остальные подхвати-
ли:
Мы разве-ем вражеские ту-учи,
Размете-ом преграды на пути-и!
И врагу-у от смерти немину-учей,
О-от своей могилы не уйти-и! ..
24
Контуженый улыбался. Прохожие с уми-
лением глядели нам вслед.
Навстречу, во главе с учительницей физ-
культуры Ниной Петровной, с лыжами на
плечах, шли ребята из четвертого "А". Нина
Петровна была высокая тучная блондинка с
широко расставленными серыми глазами и
вздернутым носом.
Пока мы входили в калитку открытого
тира с земляной насыпью позади дощатой
стенки, на которую наклеивали мишени,
Контуженый с невыразимой тоской, вызы-
вающей издевательское хихиканье учеников,
смотрел вслед Нине Петровне. Почувство-
вав на себе его взгляд, она обернулась, по-
жала плечами и, усмехнувшись, пошла даль-
ше.
- Контуженый! - крикнули из четвертого
"А".
- Тили-тили тесто! - присовокупил кто-
то из наших.
- На месте-е! Стой! Раз, два! - зло ско-
мандовал Контуженый.
Все приставили ногу, кроме ленинград-
ца Асафьева, дистрофичного длиннолицего
подростка.
Стоя на месте, он продолжал топать по
снегу огромными валенками. Валенки у него
были разного цвета - один черный, а дру-
гой серый. Мы захохотали.
Контуженый оскалился, махнул рукой и
крикнул:
- Стой! Стой, была команда. Оглох, что
ли?!
Асафьев перестал топать и посмотрел на
военрука своими прозрачными глазами.
На снегу лежало несколько матов. Ста-
рик в защитного цвета ватнике положил на
каждый из них по мелкокалиберной винтов-
ке и протянул военруку коробочку с патро-
нами.
Группа из пяти человек выстроилась спи-
ной к матам, и Контуженый крикнул:
- Кру... гом! Раз, два!
Все повернулись лицом к расклеенным в
пятидесяти метрах мишеням. Только Асафь-
ев повернулся вокруг собственной оси и,
вернувшись в прежнее положение, посмот-
рел в глаза военруку.
- Кругом была команда! - сказал тот.
- Я и повернулся кругом, - тихо ответил
Асафьев.
- Устав строевой службы проходил? Про-
ходил или нет?!
Асафьев пожал плечами и сказал:
- Кругом по-русски означает кругом,
именно то, что я и сделал. Поворот кругом,
как мне кажется, означает поворот на 360
градусов...
- Каких еще градусов?! Кажется ему!
Крру... гом!!!
Асафьев повернулся вокруг себя и снова
оказался лицом к лицу с Контуженым. Сно-
ва все захохотали. Военрук побледнел, сжал
кулаки и опустил голову.
- На огневые позиции - марш! - сказал
он тихо.
Ребята стали укладываться на маты. Аса-
фьев не трогался с места.
- Я тебя за родителями отправлю... -
подойдя к нему вплотную, сказал Контуже-
ный.
- За какими родителями? - у мальчишки
показались слезы.
- За такими, какими надо!
- Что за огневая позиция? Не понимаю...
- еле слышно сказал Асафьев.
- А ну, ложись на мат! - вдруг дернув
шеей и побагровев заорал военрук. - Огне-
вая позиция - это... это огневая позиция,
понял?!
Асафьев лег на мат и взял винтовку.
Военрук отвернулся.
- Егоров! - вдруг вызвал он.
- Здесь! - вскочив с мата, ответил Его-
ров.
- А меня не интересует, что ты здесь.
- А не интересует, так зачем же тогда
вызываться - спросил Асафьев.
Военрук и глазом не моргнул.
- Ложись! - снова приказал он Егорову.
- Положено говорить "я", а не "здесь",
понял? - И выкрикнул снова: - Егоров!
- Я! - снова вскочив на ноги, ответил
Егоров.
- Определи основные части мелкори...
мельколь... винтовки ТОЗ номер 8.
- Приклад...
- НУ
- Дуло...
- Сам ты дуло.
- А чего же тогда? Дуло... - упрямо по-
вторил Егоров. - Дуло...
- Какое же такое дуло?
- А что же тогда такое дуло? - спросил я
с места.
- Дуло это дуло, понял?
- А я и говорил, что дуло, - промямлил
Егоров.
Военрук только рукой махнул.
Каждый получил по пять патронов. Я
уперся локтями и стал целиться. Мушка пры-
гала, и черная мишень плавала за ней мут-
ным пятном. Мы сделали по пять выстре-
лов.
Контуженый снял со стенки мишени и
подошел к нам. Внимательно просмотрев их,
он поморщился, порвал все, кроме одной, в
клочки и бросил на снег.
Если бы на фронте мы вот так
стреляли... - начал было он.
- ...то вам бы не сделали дырку в голо-
ве, - спокойно закончил Асафьев.
Ребята затихли. Контуженый вдруг улыб-
нулся.
- Это точно... - Он расправил остав-
шуюся непорванной мишень и посмотрел на
меня. - Молодчик! - похвалил он. - Сорок
девять из пятидесяти возможных очков. - А
вы - мазло, - пренебрежительно бросил он
остальным. - Вот ты, ты куда стрелял? Я
видел, думаешь, не видел? - обратился он
к Репейкину, до ужаса рыжему малому.
- Ты вверх стрелял! За это... за это зна-
ешь, что тебе?..
25
- А чего я сделал? - пробормотал про-
винившийся.
- Как это чего?!
- Там ведь нет никого.
- А если бы был?
- Где? Там ведь деревья...
- А если бы кто-нибудь залез на дере-
во?
Мы посмотрели на верхушки голых бе-
рез с пустыми гнездами и захихикали.
- Мазло... - ухмыльнулся военрук, вы-
