Последние труды: "Словарь славянской мифологии", "Словарь русских
суеверий", "Словарь имен" - созданы им в соавторстве с писательницей Еленой
Грушко. Он - составитель 20-томной "Библиотеки русской фантастики XI -
начала XX вв." (семь книг уже вышли), член Европейского содружества ученых
и фантастов ДЕМЕТРА, действительный член Международной академии
космоэнергетики.
Публикуемая повесть написана специально для мартовского номера "ТМ".
Юрий
МЕДВЕДЕВ
РАБА ДО СКОНЧАНИЯ ВРЕМЕН
Нет, не кинжал, не яд цикуты,
И не сошествие с ума, -
Подземным озером, покуда
Не поглотит навеки тьма.
Оссиан. "Видение смерти"
I. Ужин при свечах
Хрустальный шар на серебряном треножнике филигранного литья. Внутри шара
красавица-бабочка распластала в полете золотисто-зеленые крылья.
Я обогнул стол, сел в кресло, осторожно придвинул диковинку поближе.
Бабочка замахала крыльями, ее усики, загнутые на концах спиральками,
затрепетали. Затем по шару поползли, извиваясь, темносиние сияющие буквы:
"Высокочтимый господин министр общественного спокойствия!
Почтеннейший Никифор Иванович!
Покорный Ваш слуга вместе с супругой Жанной нижайше просит Вас пожаловать
на товарищеский ужин при свечах по случаю моего 80-летнего юбилея.
Ужин будет иметь место в Георгиевском зале Кремля 22 октября с.г. в
19.00. Ваше кресло - за Золотым столом, по правую руку от юбиляра.
С вечною благодарностью и неизменной приязнью
Ваш
Эрик Гернет,
лауреат Нобелевской и некоторых других премий,
почетный член ста пятнадцати зарубежных академий и университетов
и прочее, и прочее, и прочее.
19 октября 2011 года по Рождеству Христову"
Я водворил шар на прежнее место - змеящиеся буквы пропали, бабочка
застыла. Нажал кнопку. Вошла одна из моих пресс-секретарш, длинноногая и
тонкая, как луч, бывшая балерина, неся под мышкою папку с документами на
подпись.
- Сударыня, откуда прилетел сей шарик?
- Прислан фельдъегерской связью, господин маршал. В запечатанной коробке.
От супруги нашего Президента.
- И что скажете? Товарищеский ужин в Георгиевском зале - это как понять?
Да за всю историю государства Российского до такого не додумались. Кто,
кроме Президента, волен разрешить подобную пирушку? Президент же, как вам
известно, после шестой операции на сердце уже полтора года не владеет речью
и не встает с постели.- Я выдержал паузу. - К величайшему несчастью для
всех россиян. Ибо замены Президенту нет и не предвидится.
- Но господин Гернет откупил Георгиевский зал для своего юбилея. Еще
неделю тому назад, когда вы были в Америке. И заплатил семьдесят миллионов
фунтов стерлингов.
- За один вечер?
- За один вечер, господин маршал. Вы же знаете, он может себе позволить
все что угодно.
- Вы правы, - согласился я. - Тот, кто избавил человечество и от СПИДа, и
от ТРЭНСа, может позволить себе дорогостоящие прихоти. Жаль, что мы не
виделись с господином Гернетом около сорока лет.
Я приехал в Кремль без четверти семь и застал в Георгиевском зале
вавилонское столпотворение. Тут клубилось не менее тысячи людишек всех
чинов и сословий: знаменитые артисты, светила медицины, послы, воры в
законе, писатели, множество моих подчиненных в штатском, светские львицы,
космонавты, экс-премьер Мексики, святейший патриарх со свитою, агенты
влияния, оба чемпиона мира по шахматам, экстрасенсы, политики-попрошайки из
недавно разогнанной Думы и еще Бог весть кто. Судя по туалетам, добрая
половина приглашенных состояла из тех, кто прозябает от зарплаты до
зарплаты, а несколько потертых личностей смахивало на заурядных
алкоголиков. Как водится, все с вожделением рыскали глазами по столам:
залитые огненным морем свечей, они ломились от яств. Президентский оркестр
играл Вивальди.
Наконец пригласили рассаживаться. Быстроглазый официант в белом смокинге
с галунами (если не ошибаюсь, опальный подполковник из моего ведомства,
завалившийся на Балканах) проводил меня на помост к Золотому столу.
Ровно в семь музыка умолкла. Из-за парчовой занавеси на помосте показался
грузный одутловатый старик, ведомый под локоть ослепительной красавицей, в
которой я тотчас узнал Жанну. Они сели в кресла слева от меня. Старик
осторожно потрогал микрофон рукою, испещренной коричневыми пигментными
пятнами и заговорил с подвывом:
- Глубокочтимая супруга Президента! Высокоуважаемые дамы и господа!
Друзья! Я, Эрик Гернет, и моя несравненная спутница жизни Жанна рады
приветствовать всех вас в лучшем из залов московского Кремля. Открою
секрет: на свой скромный юбилей я созвал всех, кто так или иначе помог мне
за долгую жизнь. Особая благодарность моему наставнику и благодетелю,
Президенту всех россиян, его супруге и дочерям, внукам и правнукам. Об их
роли в моей судьбе я скажу несколько позднее, когда, освободившись,
наконец, от важных государственных дел, к нам пожалует сам Президент.
"Каким же образом он к нам пожалует?" - подумалось мне, и я мельком
взглянул на госпожу президентшу, прозванную еще в прошлом веке Молчуньей.
Видимо, ей пока не донесли, что двойник Президента покончил с собою сегодня
ночью. Очередному дублеру завтра предстоит плановая операция-по пересадке
печени.
- Коллеги! Сограждане! Друзья моего детства и зрелых лет! - вещал юбиляр.
- Прежде чем приступить к ужину при свечах, позвольте немного
пофилософствовать на тему свободы и долга в благодеянии.
...Господи, это жабообразное страшилище с чудовищными шишками на лысом
пятнистом черепе, этот толстенный хряк с колышащимися складками кожи на
шее, этот пыхтящий, сопящий, то и дело отсмаркивающийся монстр, что
изрекает жалкие благоглупости, неужто он тот самый Эрик Гернет?
Я перевел взгляд на Жанну и встретился с ее взглядом. О боги небес и
земли! Вот загадка так загадка: за четыре десятилетия она почти не
изменилась, даже самая придирчивая соперница не дала бы ей больше тридцати.
Посыпались тосты в честь Нобелевского лауреата. Дождавшись, когда Жанна
отлучилась в президентскую ложу, я подошел к Эрику с поздравленьями. Мы
обнялись, он даже всплакнул, после чего я вручил ему подарки: почти
невесомый лиловато-пурпурный кристалл, добытый на Марсе одним из моих
учеников, и обычный почтовый конверт.
- Счастлив, что вы, Эрик Яковлевич, один из немногих на планете, в чьей
знаменитой коллекции заблистает отныне марсианская диковинка, - сказал я. -
И не менее счастлив, если не более, что никто, кроме вас, должным образом
не оценит сообщение, таящееся в конверте. Я сделал для вас копию из моего
архива. В сообщении этом значится, что 29 августа 1999 года все восемь
братьев Каскыровых были уничтожены за одну ночь. В результате межклановых
разборок в Средней Азии. Так что ваше давнишнее желание исполнилось, хотя и
с некоторым запозданием.
В выцветших глазах Гернета промелькнула тень недоумения, смешанного с
испугом,
- У вас железная хватка, господин министр общественного спокойствия, -
негромко проговорил старик. - Верите ли, но именно вас я считаю главным
гостем на сегодняшнем торжестве...
II. Подземное озеро
(Надиктовано 14сентября 1971 г. - для личного архива)
В конце мая прилетел из Хабаровска мой старший брат. Мы не виделись
больше двух лет. Выглядел он неважно: исхудавший, руки трясутся. На
Трубную, где я снимал крохотную квартиру, он нагрянул нежданно-негаданно,
около восьми вечера. В холодильнике было хоть шаром покати. Я смотался в
Елисеевский магазин, купил деликатесов и бутылку коньяку - армянского,
трехзвездочного. Эх, знать бы заранее, чем это кончится...
Я налил до краев рюмки, поднял свою, но брат, странно заслонившись от
меня рукою, выдавил каким-то замогильным голосом:
- Лучше убери это зелье, Ник! Завязал я с зеленым змием. Приехал вшивать
в задницу "торпеду". Давай ищи нарколога.
- Да ты никак спятил! - изумился я. - Какая "торпеда"? Когда ты успел
пристраститься к хмельному, если всю жизнь крутишь педали? Ты же мастер
спорта не по шашкам, а по велосипеду, помнишь, как сам пел под гитару про
своих дружков: "Сердце - железное, нервы - стальные, как спицы".
- Были стальные, да сплыли, - сказал он устало. - А оба велосипедика
своих я давно уж продал, сразу как Зинка с дочкой ушла обратно к своей
мамочке. Последние полтора года вкалываю грузчиком на мясокомбинате. Эх,
подкосила меня любовь! Теперь прозябаю в общаге задрипанной... Ладно,
хватит излагать автобиографию. Ну как ты здесь? Правда, что после юрфака
подался в лягавые?
- Вместо "лягавых" я предпочитаю говорить "сыщики". Да, распределился в
угрозыск, двадцатого августа выхожу на службу.
Я тоже не стал пить. Мы отужинали, поговорили еще и легли спать. Под утро
я встал по нужде. Уже светало. Глядь - а бутылка-то пустая. Наклонился к
брату, скорчившемуся на раскладушке: так и есть, вылакал.
Часам к десяти он пришел в себя и, еще не вставая с постели, взмолился:
- Ник, подыхаю! Сердце жжет! Принеси опохмелиться! Любой бормотухи.
Его бил колотун: руки-ноги ходили ходуном, голова дергалась. После двух
стопок портвейна брат малость успокоился, постоял под душем.
Мы отправились в зоопарк. Возле озера, где плавала стайка лебедей, он
вдруг смертельно побледнел, грохнулся на скамейку, схватился руками за
правый бок.
- Андрюша, Андрюша! - заметался я. - Что с тобой?
- Печ-чень при-хва-тило... - простонал он. - Р-раз-до-будь аллохо-лу!
Тут я понял: дело нешутейное - и на следующее утро повел его в больницу
на Пироговку, где работала медсестра Таня, моя зазноба.
Анализы были готовы через два дня. Просмотрев их, врач сказал мне и
Татьяне (брат тем временем дремал на траве в больничном садике):
- Вот что, голубки. У него цирроз печени. В последней стадии. Ежели не
завяжет со спиртным, больше трех месяцев не протянет.
- А если "торпеду" вшить? - спросил я.
- Дважды уже вшивали. В Хабаровске. И оба раза он срывался.
- Откуда известно?
- Он сам рассказал. Алкоголики от врачей секретов не держат.
- Что же делать, если никакие увещевания не помогают? - вопросил я. - Вот
и вчерашним вечером он клялся: мол, в рот больше спиртного не возьмет, а
ночью, когда я спал, купил две бутылки мадеры у таксиста и вылакал. Он
убивает сам себя.
- Могу выписать направление в ЛТП.
- Благодарю покорно, доктор. В лечебно-трудовом профилактории я
проработал полтора месяца. Преддипломная практика. Правовые аспекты
объегоривания пьянчужек хищными родственниками, жаждущими заполучить
квартиру или дачу. Нет ничего ублюдочнее этих ЛТП. Сплошной мат, рыгаловка,
драки, самогон и прочее.
- Василий Осипович, полечите, пожалуйста, - заканючила Таня. - Неужели по
всей Москве некому его спасти?
- Насчет Москвы - дело дохлое. А вот в Японии нащупали одну методику, но
что-то уж больно несуразное. Чертовщиной попахивает. Даже не стоит забивать
ваши светлые головушки такой дребеденью. Все равно не поверите.
Из танечкиных глаз закапали крупные слезы. Я-то знал, что она
любительница всплакнуть, даже беспричинно, но врач почему-то переполошился,
стал упрекать себя за глупую прямоту и бесцеремонность и наконец сказал:
- Ради вас, Танечка, я готов нарушить даже клятву Гиппократа. Только
перестаньте плакать. Попробуйте разыскать Гернета. Классный нарколог.
Полгода стажировался в Токио.
Наконец он показался на высоком крыльце помпезного здания с толстенными
колоннами и начал ослаблять модный галстук, глядя на розоватые облака в
истомленном жарою небе. Тут я вышел из-за колонны и сказал:
- Доктор Гернет, извините меня, Бога ради. Вы должны спасти моего брата.
Он тряхнул темно-каштановыми кудрями, скорчил болезненную гримасу:
- Во-первых, я никому ничего не должен. Во-вторых, почему и от чего нужно
спасать именно вашего брата?
- Потому что он тоже мастер по велоспорту. Только вы бывший чемпион
