даже зрачище, в размах моих рук, сиял голубизною.
Бабочка села на какой-то причудливый сосуд и провещала:
- Теперь выполни последовательно шестнадцать манипуляций, обозначенных в
инструкции на пульте под экраном.
Засветился пульт, на нем воссияли золотом русские слова - и я, как во
сне, принялась нажимать кнопки, крутить рычажки, поворачивать ключи. Зрачок
стал расти, проясняться, на нем появились очертания каких-то фигур, пока я
не поняла, что это земной шар. Будто с идущего на посадку космического
корабля я созерцала океаны, материки, реки, пустыни, горы. Затем картина
укрупнилась: появился Байкал, Енисей, Лена, Телецкое озеро, Горный Алтай,
рассекаемый Катунью и ее дочерьми-притоками. А вот и Усть-Кокса видна как
на ладони, и к Воротам Яшмовым можно, кажется, прикоснуться рукой, и даже
различима узенькая тропочка, по которой ушел в поселок Эрик.
Увидав совсем близко поваленный кедр, а под ним мертвеца, я затаила
дыхание.
- Выполни последний пункт инструкции! - пропела бабочка. - Затем закрой
глаза и сосчитай про себя до двадцати. Ни в коем случае не открывай глаза!
Нарушение запрета грозит коррекцией твоей судьбы!
Неизвестно почему, но последние слова бабочки меня взбесили. Мало того,
что я, как послушная роботесса, выполняю неведомо чью волю, но вдобавок от
меня желают сокрыть какие-то секреты, угрожая маловразумительным словечком
"коррекция". "Ну уж нет, - подумала я. - Нелюбопытная женщина - вообще
никакая не женщина, и я уж досмотрю спектакль, милая бабочка-певунья. Будь
что будет!"
- Последний пункт инструкции выполнен! - сказала я громко и повернула,
один за другим, три ключа. - Закрываю глаза! Считаю до двадцати!
В небе, над Яшмовыми Воротами, появились невесть откуда облака, начали
уплотняться, темнеть, набухать, закручиваться воронкой, нацеленной в речку.
Затем бешено крутящаяся водяная пыль, захватывая листья и траву,
переместилась под обрыв к поверженному кедру и внезапно застыла, оградив
кедр как бы прозрачной исполинской трубой. Внутри трубы вонзались в землю
стрелы молний. Верхний конус облачной воронки вспучился, налился клокочущим
синеватым пламенем - и вот кедр, замедленно, как при обратной съемке,
вознесся на обрыв, принимая в полете отвесное положение. Вместе с ним
полетели вверх груды камней и песка, кусты, трава - и прилеплялись к
обрыву, наращивая карниз. Одновременно с этими чудесами мертвец был поднят
рукою невидимого великана, оживлен и зашагал задом наперед. "Они умеют
поворачивать время вспять, - мелькнуло у меня в голове. - И ни кто иной, а
я, Жанна, им помогла". Экран погас.
- Можешь открыть глаза! - пропищала летунья. - Ты исполнила долг
спасения! И будешь отблагодарена Капитаном, оживленным тобою. Через шесть
минут можно будет покинуть камеру ревитации, где мы с тобой находимся. А
пока присядь, отдохни,
...Чего я только не передумала в эти шесть минут. Говорящая бабочка,
воронка, полная небесного огня, кедр, взлетевший на обрыв. Да, мне
посчастливилось: очутилась на инопланетном корабле и спасла Капитана.
- Немедленно покинь камеру ревитации! - послышался откуда-то густой голос
с металлическими нотками. - И поторопись!
Я встала, зашагала к проемчику.
Предо мною стоял вырванный из лап смерти. Выглядел Капитан лет на сорок
пять, был выше меня чуть не на две головы и немного сутулился. Лицо
бронзовело загаром, глаза черные, пронзительные, волосы каштановые, как у
Эрика. Вся правая сторона лба обезображена синевато-розовым шрамом в виде
излома молнии.
Не снимая перчаток, капитан вытащил из кармана подобие электронных часов,
повернул рычажки, вгляделся в экранчик. И прорычал:
- Как посмела ты, негодница, все двадцать секунд подглядывать за
процессом ревитации?! Тебя предупреждали о запрете?
- Предупреждали! - проскрипела, шевеля усиками, крылатая доносчица, сидя
на спинке черного кресла.
- Известно тебе, чем грозит нарушение запрета? - голос уже рокотал.
- Коррекцией судьбы! - опять подсуетилась златокрылая.
Подобно любой красивой женщине, я не терплю угроз в свой адрес со стороны
мужчин. От подобной наглости вся кровь во мне вскипела, и я едва не влепила
пощечину самонадеянному капитанишке, но вовремя спохватилась, ответив как
можно мягче:
- Но позвольте, я не совершила ничего предосудительного, а меня обзывают
негодницей. Да, наблюдала, как вас вытащили с того света, ну и что?! Не
будь меня - и валялась бы ваша милость и посейчас под кедром.
- Ошибаешься! Не появись ты - и все равно в течение получаса ревитатор
включился бы автоматически. Ты же самовольно исказила причинно-следственный
континуум.
- Но меня упросила ваша бабочка, - возразила я.
- Это моя младшая дочь, - отвечал он потеплевшим голосом. - По земным
меркам, Ванессе - около четырех лет, совсем еще несмышленыш. Ну и кинулась
спасать отца с чужой помощью. Несмотря на строгий наказ.
- И потому я негодница, да? - захныкала я, достала платочек и отерла
невольно выкатившиеся слезы.
- Да пойми ты, пойми: из-за твоего вмешательства весь Горный Алтай мог
унестись в тартарары.
- В тартарары - это куда же? - съехидничала я. - На Луну? Или на
Меркурий?! Или в созвездие Кассиопеи?
- В никуда, в никуда! Ни туда, ни сюда! - пропела Ванесса, решив меня,
видимо, подразнить.
Капитан подошел к креслу, пересадил бабочку на смуглую ладонь, посмотрел
на нее пристально и сказал:
- Девочка Ванесса! Ты трижды забыла о своем обещании не вмешиваться в
разговоры взрослых с представителями низших цивилизаций и сообществ. И
потому прими смиренно наказание неподвижностью.
Бабочка метнулась было ввысь с руки Капитана, но ее золотистозеленые
крылья вдруг застыли внутри хрустального шара, явившегося в пустоте.
Суровый отец водрузил шар на серебристый треножник филигранного литья,
стоявший на одном из пультов. Затем обернулся ко мне и сказал как ни в чем
не бывало:
- По крайней мере, в другую Галактику мог бы переместиться Горный Алтай
из-за твоего любопытства.
Я ужаснулась и спросила:
- Но какие же силы способны вырвать из земного шара такой кусище? И
зачем?
- У тебя светлая головка, Жанна Гернет, - улыбнулся Капитан. - Пойми:
никто во Вселенной не посягает ни на один земной пейзаж. Все, что мы,
космостроители, делаем - это воспроизводим на других, обустраиваемых нами
планетах, точные копии самых красивых ваших мест. Взгляни направо. Что там,
за стеклом? Уменьшенная копия Горного Алтая. Давай подойдем поближе...
Смотри. Вот озеро Телецкое, другие озера. Вот Катунь с притоками. Гора
Белуха в короне вечных снегов. Узнаешь? Мы воспроизведем эту красоту в
других мирах.
- И людей воспроизведете? И зверей? И птиц? - допытывалась я.
- Только геологические красоты и растительность. В иных мирах живность
может быть совсем иная. Мы воссоздаем пейзажи, так сказать, доисторические.
Сам же процесс воссоздания настолько филигранен, что любое неосторожное
вмешательство в локальный причинно-следственный континуум грозит серьезной
бедой.
- Значит, я из любопытства не закрыла глаза и вмешалась в этот самый
кон-ти-ну-ум?
- Едва не вмешалась. К счастью, вовремя сработала аварийная система
деспиллиризации, я не смогу кратко объяснить это понятие. Зато смогу, и
даже обязан, тебя наградить. Выскажи любое желание, касающееся лично твоей
судьбы. Мы с дочуркой постараемся его выполнить.
- Выполним! Выполним! - запела бабочка, вновь обретшая свободу.
- Хочу стать бессмертной, - вступила я в озорную игру.
- Индивидуальное бессмертие возможно, - сказал Капитан.- Но далеко не все
так просто, Жанна. Не хочешь же ты прозябать шестисотлетней старухой, не
так ли? Или вообрази такое: ты старишься, умираешь, после смерти
перерождаешься в кедр, через три столетия засыхаешь, опять перерождаешься,
предположим в черепаху или каракатицу - и так далее. Такого ли бессмертия
жаждешь?
- Никаких дряхлых старушек! - выпалила я. - Никаких бессмертных
каракатиц. Хочу оставаться красавицей лет до шестидесяти, - а потом моя
душенька пусть отлетит в небеса.
Капитан опять извлек свой приборчик, опять покрутил на нем колесики,
помолчал, а затем отвечал, скашивая глаза на экранчик:
- Жанна, ты должна понять: в мире все жестко взаимосвязано. Струны
причинности по всей Вселенной натянуты до предела, тронь - зазвенит. Любое
чудо неукоснительно обставлено множеством условий и условностей... Теперь
напряги внимание: существуют три варианта выполнения твоего последнего
желания. В первых двух ты продолжаешь вести рассеянную жизнь красавицы.
Перебираешь мужчин, удовольствия, наслаждения. А погибаешь, дожив до
шестидесяти лет, в автокатастрофе. Но не сразу - после страшных мучений.
Это вариант первый. По второму, смерть наступает от проказы, которой ты
заразишься в Индии.
- Упаси Боже! - вырвалось у меня. - Долой проказу и автокатастрофы!
- Третий вариант. Сохраняя очарование молодости, ты все последующие сорок
лет пребываешь неразлучно с Эриком Гернетом. Становишься его тенью.
Наставницей. Сестрой. Секретарем. Пылкой возлюбленной. Рабой до скончания
времен. Забываешь все свои прежние любови и любовишки. Мы сделаем так, что
твой муж прославится на весь мир открытиями вакцины против СПИДа и ТРЭНСа.
Вы станете одной из самых богатых супружеских пар планеты. Я говорю:
супружеских пар, а не семейств. Ибо Эрик Гернет не может и никогда не мог
иметь детей, о чем ты не подозреваешь. Значит, нам придется избавить тебя
от зародыша, пребывающего в тебе. Не удивляйся жестокости наших условий.
Повторяю: простых чудес не бывает. Но зато представь: прекрасная и молодая,
ты объездишь всю планету. Будешь с почтением принимаема президентами,
королевами, шейхами, какими угодно знаменитостями. Разумеется, вместе с
Гернетом, которого ты не сможешь покинуть ни на час, ни даже на полчаса. Вы
и в инобытие отправитесь вместе.
- Когда же? - выпалила я, не сдержавшись.
- 10 января 2012 года. В 17.23. Мгновенно и безболезненно. На
Галапагосовых островах... Подумай над сказанным мною, Жанна. Ты совершенно
свободна в выборе. Свобода воли - один из универсальных законов космоса.
- Свобода воли! - хмыкнула я. - Если не лукавите, то у меня,
представительницы низшей, как вы изволили выразиться, цивилизации,
возникает вопрос: кто дал вам право покушаться на свободу воли Эрика
Яковлевича Гернета? Он что, тоже подопытный кролик?
Капитан потер двумя пальцами свой страшный шрам.
- Не волнуйся, Жанна, никто не нарушает ни воли, ни свободы твоего мужа.
Ответь чистосердечно: хочет ли он избавить людей от СПИДа и ТРЭНСа и
прославиться как Нобелевский лауреат?
- Хочет, - сказала я.
- Жаждет ли он быть с тобой неразлучно?
- Жаждет.
- Стало быть, он не подопытный кролик, верно?
Трудно описать мое состояние в тот момент. В голове все перепуталось,
кровь била в виски. И неожиданно для самой себя я спросила вовсе уж
несуразное:
- А если я Эрику все же изменю?
- Тогда автоматически срабатывает второй вариант. Как и в том случае,
если разгласишь нашу беседу. С одним, правда, исключением. Когда до твоего
с Эриком перехода в небытие останется меньше восьмидесяти суток, ты
получишь возможность рассказать о событиях сегодняшнего дня отцу твоего
ребенка, которому не суждено родиться. Не исключено, что он тоже захочет
оказаться с вами на Галапагосах. Тебе все ясно, Жанна? Хочешь задать
последний вопрос? Времени уже в обрез.
- Могу ли я вообще отказаться от своего желания? - пробурчала я.
- От коррекции твоей судьбы? Поздно отказываться, Жанна Гернет. Твое
будущее невозвратимо. Выбирай. Но помни: в первом и втором вариантах Эрик
покончит с собою, будь уверена. А ведь никто, кроме него, человечество не
спасет.
Я пожала плечами и сказала:
- Поскольку мы оба осознаем, что все три варианта - не более чем шутка, я
выбираю третий.
- Почему шутка?
- Ну пошутили же вы, что эта прелестная легкокрылая бабочка - ваша дочь.
Тогда как она - искусно сконструированный механизм с крохотным магнитофоном
внутри.
