сердца. Так что будет тебе награда. Слушай, - руку мне на плечо положила,
смотрит прямо на меня, а глазищи у нее... - Раз говоришь, что тебе лично
ничего не требуется - так тому и быть. Но знай, что теперь с каждым
случится то, что он тебе пожелает.
Тут, смотрю, как раз моя остановка. Я, конечно, бабку вежливо
поблагодарил, вышел, а слова ее почему-то из головы нейдут.
"Интересно, - усмехнулся я, подходя к дверям своего института, - если бы
и вправду хоть раз получилось, как она сказала? Что будет с Витькой
Крупиным? Страшно подумать!"
Когда мы с Витькой институт вместе кончали, то считалось, что он подает
надежды, а я не подаю. Он вообще был разносторонний - и с волейбольной
командой в Чехословакию ездил, и в комитете комсомола отвечал за идеологию.
Говорили, правда, что отсюда и пошли его успехи с публикациями, но я не
согласен - работы, действительно, того стоили. Однако оба мы защитились,
обоих распределили в один престижный НИИ... А через год руководитель группы
высказался в том смысле, что вот, мол, пришли одновременно, из одного вуза,
а такие разные. Но в роли талантливого оказался я! Я не злорадствовал,
наоборот, пытался Витьку утешить: дескать, ничего, ты еще себя покажешь, у
тебя же оригинальное мышление. Он только огрызнулся, решил, что издеваюсь,
и после этого каждый раз при встречах краснел, а когда я вскоре стал
старшим научным - и здороваться со мной перестал.
И вот я легкомысленно пошел его искать. В общем-то, я, конечно, играл -
тем более, что это был мой первый день после отпуска... Вот вы верите в
гороскопы? Так же примерно я бабке - если и поверил, то чуть-чуть, и искал
Витьку как бы в шутку... А на ловца и зверь бежит, причем почти буквально:
несется Витек навстречу по коридору на предельной скорости. Не иначе как
меня завидел. Пролетел мимо, обдал свирепым взглядом, я только успел
подумать: обманула бабка - никакого эффекта, зря время терял на поиски. А
он вдруг схватился за поясницу, согнулся и застонал. Радикулит! Ай да
старушка! Конечно, тут могло быть и совпадение, но Витька здоров, как бык,
а вот меня радикулит хватал, когда на картошку вместе ездили. Так что
вполне естественно было ему пожелать мне снова того же. Хотел было я ему
помочь, но во-время сообразил: Витек мне тогда еще больше может
позавидовать - ведь у меня-то ничего не болит - и пожелать уж совсем бог
знает чего. А потому и сам поспешил скрыться - авось он от боли забудет о
моем существовании.
На подходе к нашему отделу стоит большое зеркало. Заглянул я в него и
подумал, все еще наивно, что очень даже сильное впечатление должны
произвести на коллег мой крымский загар и новый финский костюм. Но
действительность, как вы уже, наверное, догадываетесь, превзошла все
ожидания: со всех сторон - восхищенные возгласы. Я запомнил только один,
самый оригинальный: "Да Андрюша - настоящий Отелло"! Кстати, если смотреть
в корень и забыть, что в Венеции шестнадцатого века финские костюмы были
еще дефицитнее, чем у нас - сей комплимент оказался еще и пророческим. Ведь
вскоре мне тоже, как знаменитому мавру, предстояло отомстить за коварство и
обман. Хотя и против воли... Но в тот момент, конечно, ничего такого я не
предчувствовал, а совершенно искренне обрадовался и ответил сотрудницам,
равно как и сотрудникам, что они все тоже очень похорошели.
По работе я соскучился, и потому быстро перестал реагировать на
окружающее, тем более, что мой стол стоит самым первым в комнате, и сижу я
ко всем спиной. ...А обернувшись примерно через час, увидел, что в отделе,
кроме меня, осталось только двое: пожилая заслуженная Погожина, да мэнээс,
дочка директора Евдохина.
- Куда это все подевались? - изумился я.
- Сами удивляемся, - пожала плечами Евдохина, - похоже на эпидемию,
только очень уж разные симптомы. У Бурлаки вдруг зуб заболел, да так, что
он аж заорал - вы не слышали разве? У Корнеевой температура подскочила до
тридцати девяти, Фундуков схватился за живот - и бегом: сильнейшее
расстройство желудка, Иванов и сам не понял, что с ним, только позеленел
весь и потащился домой...
- А что Савельева? - спрашиваю, но уже начинаю догадываться...
- Сама ничего, но ей позвонили, что у нее квартира горит.
- А Танечка наша?
- Тоже позвонили: дочка ее в детском саду вывихнула ногу.
... Боже, неужели все мы такие слабые, завистливые существа? Но и я
хорош: зачем было дразнить народ финским костюмом? А с другой стороны -
целых две женщины устояли. Милые, добрые Погожина и Евдохина! Хотя... Как
может Евдохина мне завидовать, имея такого папашу - директора и академика?
А Погожина вообще ничего не замечает и ни о ком не думает, кроме своего
фокстерьера Адольфа, по сравнению с которым мы все грубые и глупые
существа. Да и на пенсию ей скоро. И все равно я чувствовал к обеим
симпатию, чуть ли не умилялся их независтливости. Но тем более,- подумал я
умудренно: пока они такие хорошие, гуманно ли рисковать дальше? Мало ли что
может их задеть!
- Ой, "признался" я, - что-то в глазах потемнело. Передайте, пожалуйста,
шефу: пошел в поликлинику...
Я отыскал пустынный внутренний дворик, чтобы собраться с мыслями. Мысли
собрались, однако облегчения не принесли, наоборот, стало страшновато. Вид
мой оставался весьма благополучным, и не только у знакомых, но и у
случайных прохожих мог пробудить зависть. К тому же первая реакция - только
начало. "Пропишет" мне, например, ктото головную боль, у него самого голова
начнет пухнуть, он тогда еще пуще мне позавидует - ведь я-то по-прежнему
как огурчик - и уже такого пожелает, что "скорую" придется вызывать - ему,
естественно...
Так что же делать? Конечно, прежде всего - срочно домой. Жена сегодня в
отгуле, она умная, что-нибудь да посоветует. И потом, вот уж кто от меня не
пострадает - не будет же она завидовать собственному мужу! Но на подходе к
дому я засомневался. Дело в том, что моя жена - поэтесса. Причем поэтесса,
которую нигде ни разу не напечатали. Она, правда, говорит, что это даже
хорошо - значит, ее стихи опередили время: позднего Пушкина тоже ведь даже
Белинский не понимал. Но все же, думаю, она предпочла бы, чтобы время за
ней поспевало. И еще: когда мы женились, она высказалась в том духе, что,
мол, я не должен удивляться, как это она выходит за меня - ведь это уж
слишком, если оба супруга талантливы. Ну, а в результате вышло еще хуже,
чем с Витькой: у меня изобретения, публикации, а у нее - полная
безвестность. Я ее, опять же, утешал, она сквозь слезы кричала, что не
нуждается в моих утешениях, что на самом деле я бы только обрадовался, если
бы она оказалась бездарной и должна была, в связи с этим, погрязнуть в
домашнем хозяйстве...
Вспомнил я эти сцены, и стало страшно. Убедиться в том, что она меня
ненавидит... И еще хуже: из-за меня с ней чтонибудь случится! Представил -
и бросился прочь от дома. Мало того, тут же вспомнил еще одну вещь, и
совсем растерялся. Меня ведь завтра по телевидению покажут: угораздило
недавно изобрести новый фильтр для очистки выхлопных газов. Запись еще до
отпуска была, а теперь - передача. И сколько ж народу пожелает мне черт
знает чего! Да и жена, конечно, специально телевизор включит.
Тут, правда, меня посетила счастливая идея. Звоню из автомата домой и
убитым голосом говорю, что меня срочно гонят в командировку в Норильск на
целый месяц. И расписываю, как там будет ужасно, даже гостиницу не
бронируют. Жена стала возмущаться, хотела звонить в мой институт, насилу ее
отговорил. Так что супругу я на время спас. Пока вот звоню ей, будто из
Норильска, рассказываю, что живу в общежитии, терплю холод и всяческие
лишения, а пробыть, возможно, придется еще месяц.
Да. Но вот с телевидением... Бросился я тогда сразу в редакцию. Конечно,
к главному меня пускать не хотели, но едва кто-то говорил "туда нельзя", я
напускал на себя счастливый вид, у очередного цербера сразу начинало
что-нибудь болеть, и ему становилось не до меня. Признаю, это было жестоко,
но что оставалось делать? Главный редактор, однако, отменять передачу
отказался, даже когда я соврал ему, что фильтр не работает.
- Какая разница? - пожал он плечами. - Работает, не работает. Все равно у
нас никакие изобретения не внедряют.
Мне оставалось только с ужасом ждать следующего вечера. И он настал. В те
часы, как рассказал потом знакомый врач, скорая помощь смогла ответить едва
на каждый десятый вызов. Счастье еще, что передачу сильно сократили,
- Ну, вот, - вздохнул Андрей, - так теперь и живу. Стараюсь никому на
глаза не попадаться, ни с кем не разговаривать. Но тяжело, конечно, такое
одиночество. Вот к вам рискнул обратиться, вы уж меня извините.
- Ну, что вы! - воскликнул я, - вы меня прямо-таки спасли!
- Приятно слышать, - с сомнением покачал он головой.
- А все же боюсь, чтобы вы о нашей встрече не пожалели.
И тут, словно в подтверждение, я вспомнил, что тоже смотрел передачу, где
Андрея показывали. И было то как раз в дни моей размолвки с женой. Ах ты,
паразит, - подумал я тогда - все-то у тебя хорошо, и супружница, небось,
тебя любит, и любовниц полно - Андрей по телевизору выглядел таким
обаятельным, уверенным, счастливым. И так мне захотелось, чтобы
неприятность у него произошла - особенно, почему-то, из-за жены...
Так это, значит, у меня все от него! А я еще тут сижу, сочувствую. И сам
не успел опомниться, как пожелал ему... страшно подумать, что. Меня охватил
ужас - ведь прямо сейчас это самое произойдет со мной! Закрыл глаза,
приготовился, но... минуты шли, а так ничего и не случилось.
- Что с вами? - встревоженный моим долгим молчанием, спросил Андрей
- Слава богу, ничего! Вы представляете - ничего!
- Вы что: пожелали мне, чтобы я сошел с ума? - совсем запаниковал он.
- Ха! Сошел с ума! Тоже мне - катастрофа! Я вам такого пожелал! И со мной
ничего не случилось! Вы понимаете, что это значит? Вы спасены! И все
окружающие тоже. Можете досрочно возвращаться из Норильска и бежать к
любимой жене.
- Ну нет, - с сомнением покачал головой Андрей, - страшновато все-таки
судить по единичному случаю...
- Что ж, проверьте вон на том мрачном типе, уж он вам понажелает благ!
Тип, о котором я говорил, был совсем уже рядом. Его взгляд с неприязнью
скользил по деревьям, по скамейкам, а нас прямо-таки обдал ненавистью.
- Да, - тихо сказал Андрей, - лучшего подопытного не найти. Извини,
мужик, если что выйдет не так, но сам понимаешь: не могу же я всем
человечеством рисковать. А тем более женой. - И широко улыбаясь, он
поднялся навстречу мрачному прохожему:
- Погодка-то какая, папаша?
Тот скривился, что-то пробурчал и прошел мимо. И с ним тоже ничего не
случилось!
- Ура! - бросился Андрей меня обнимать. - Но послушай, - снова
засомневался он, - тебе ведь легче стало, когда мы встретились. Значит,
бабкино заклятье все же действует.
Я немного подумал.
- Предлагаю гипотезу: бабка за всеми твоими приключениями наблюдала и
поняла, что перебор у нее вышел. А в то же время не хотелось ей оставить
твой бескорыстный поступок без столь же бескорыстной награды. И вот она,
похоже, условия ее уточнила: с каждым случится то, что он тебе пожелает, но
только если пожелание доброе. Так что возвращайся в большую жизнь.
Представляешь, скольких ты сможешь осчастливить!
- Увы, - грустно усмехнулся Андрей, - боюсь, что таких найдется очень
немного.
И, похоже, он оказался прав. Вот и со мной с тех пор ничего особенно
приятного не произошло. Даже жена не вернулась.
Хотя... может, это как раз и есть то хорошее, что мне выпалоа я не понял?
(c) ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ N 2/97
Юрий Михайлович Медведев родился в Красноярске в семье военного летчика,
закончил военно-инженерную академию в Риге и литературный институт в
Москве. Десять лет проработал в "ТМ", где появились его первые
фантастические произведения. Автор книг: "Капитан звездного океана",
"Колесница времен", "Протей" и других, переведенных на разные языки.
