Джон Большая Вода нахмурился и сурово посмотрел мне прямо в глаза.
Взгляд у него был тяжелый, и мне стало неловко.
- Брат мой и последователь, - сказал он властным тоном, - до самой
полночи, пока ты не исполнишь обряд посвящения, не смей даже думать о
бренной пище! - мой наставник несколько смягчился, и глаза его приобрели
блаженное выражение. - Кроме того, да будет тебе известно, что Туке не
божество, а царство вечности в небе, на земле и под водой. Туке - вечный
суд над живыми и мертвыми, глас которого слышен в раскатах грома, а воля
проявляется в проливных дождях, огненных молниях и семицветной радуге.
Сегодня ночью в жертву будет принесена человеческая плоть, ибо от этого
зависят жизнь, здоровье и благополучие нэнгэ.
За две недели моего пребывания на фиджийском острове Вануа-Леву я
невероятно похудел, я был так голоден и настолько соблазнен сладкой
мыслью о ночном пиршестве, что даже последнее замечание Большого Джона о
человеческих жертвоприношениях не испортили мой зверский аппетит. Я
посмотрел голодными глазами на своего наставника и мечтательно произнес:
- Боюсь, что до наступления ночи, прежде чем стать нэнгэ, я не
выдержу и съем тебя, до того у меня разыгрался аппетит. Кажется, я даже
стал понимать всех местных каннибалов. - Но, чтобы меня съесть, тебе
придется снова поймать меня в ловушку, резонно возразил Большая Вода.
Под вечер, на обратном пути в бивак, после напряженной прогулки по
дремучим фиджийским джунглям я пошатывался от усталости и голода, как
вдруг с прибрежной возвышенности мне открылась картина, заставившая меня
напрочь забыть о голоде и вспомнить свои самые тошнотворные ощущения.
Окутанный призрачной дымкой цвета "сомон" в бухту медленно входил
авианосец "Китти Хоук" в сопровождении плывущей следом в надводном
положении атомной субмарины.
- Подводная лодка "Эмберджек", - сообщил мне Джон Большая Вода,
перехватив мой удивленный взгляд.
- Что ей тут нужно? - спросил я, прищурившись от недоброго
предчувствия.
- Она заберет тебя на борт завтра утром, - спокойно ответил Большой
Джон. - А сейчас поспешим в храм Нденгея, где тебя уже ждут адмирал
Мак-Кэйб, командор Сэмпсон и доктор Бернсайд.
Глава 18
Вернувшись в лагерь, я увидел сидящих у костра воинов нэнгэ, которые
вели себя так, словно никогда и не уходили отсюда.
Командор Сэмпсон неторопливо прохаживался в обществе какого-то
тучного незнакомца с характерной прусской внешностью. Поляну окутывал
вечерний сумрак, и когда я показался в свете костра, командор Сэмпсон
застыл на месте, словно сраженный ударом молнии.
В темноте мерцающего полумрака мой вид со взлохмаченной бородой и
растрепанными волосами был просто ужасен и мог шокировать любого.
Набедренная повязка лава-лава давно износилась, мое обнаженное тело,
сплошь испещренное ожогами ядовитых растений и царапинами от колючих
шипов, блестело, как начищенная бронза. Я выглядел намного страшнее, чем
любой из всех восьмидесяти каннибалов нэнгэ, сидевших у костра. Джон
Большая Вода поглядывал на меня с гордостью. Своим внешним видом я
превзошел даже его.
- Боже всемогущий! - наконец выговорил командор Сэмпсон. - Неужели
это ты?
- Разумеется! - рявкнул я. - Куда вы дели Мелисанду?
Говори тише, - попросил Сэмпсон, с опаской взглянув на незнакомца. -
Адмирал тебе все объяснит.
Словно тайфун, я ворвался в храм Нденгея. Мак-Кэйб разговаривал с
доктором Бернсайдом и выглядел крайне озабоченным.
- Скверное дело, - говорил он, потирая затылок. - Жизни не хватит,
чтобы смыть это пятно...
- Где Мелисанда? - заорал я с порога.
Воцарилось гробовое молчание. Тягостной паузе казалось не будет
конца. У доктора Бернсайда низко отвисла челюсть, и с разинутым ртом он
словно окаменел. Мак-Кэйб вначале уставился на меня широко открытыми
округлившимися от удивления глазами, а затем начал быстро-быстро
моргать, словно ему в глаз попала соринка.
- Где Мелисанда? - повторил я свой вопрос.
- В Вайоминге, на фамильном ранчо Кинкэйда в Натроне, - ответил
адмирал. - Ждет не дождется счастливого возвращения с Новой Гвинеи
своего спасенного от кровожадных и вероломных туземцев мужа.
Как скоро я смогу ее увидеть?
- Теперь уже скоро. У нас все готово для твоего благополучного
возвращения в объятия любящей жены. Так что причешись, помойся и
оденься, как следует. Завтра утром ты будешь на Новой Гвинее.
Доктор Бернсайд нашел, что я в отличной форме, ограничившись лишь
несколькими профилактическими уколами.
Даже принимая душ, я не расставался со своим обсидиановым кинжалом,
ставшим за время моих скитаний по Вануа-Леву частью меня самого.
Переодевшись в новую лава-лава, я заявил Мак-Кэйбу, что не ел уже целые
сутки.
- Скоро ты нажрешься до отвала, - заверил меня Мак-Кэйб. - Потерпи до
полуночи. Уже скоро. А сейчас не хочешь ли немного промочить горло?
Я кисло поморщился.
- Честно говоря, меня до сих пор еще мутит с похмелюги от той
наркоты, которую вы мне впрыснули две недели назад.
Адмирал подмигнул мне с дьявольской усмешкой.
- Не беспокойся, этой ночью тебя исполосуют без наркоза.
После таких слов у меня мгновенно появилось непреодолимое желание
выпить. Мак-Кэйб, как всегда, пил "бурбон", а я предпочел натощак водку
с тоником, отчего мой зверский аппетит разыгрался еще больше.
Мак-Кэйб выглядел мрачнее обычного, и, сделав первый глоток, я
спросил: - Что-то не так, адмирал?
- Мы пропустили новый удар, - ответил он скорбным тоном.
- Что стряслось?
- В Лондоне "Замочная скважина" "раскусила" нашего человека. Он
случайно встретился со старыми друзьями, что привело, в конечном счете,
к провалу и странной гибели при весьма таинственных обстоятельствах.
- Что с ним сделали?
- Формально - ничего. Он просто отправился на Солсбери-плэйн и заклал
себя в Стонхендже на жертвеннике, - адмирал сокрушенно покачал головой.
-Киинэн оставил на диктофоне предсмертную запись. Судя по всему, в
остром приступе внезапного умопомешательства он возомнил себя друидом
<Друиды - жрецы древних кельтов, ведающие пророчествами и
жертвоприношениями (в том числе человеческими).>, решив принести в
жертву себя самого.
Я утвердительно кивнул.
- "Замочная скважина" действует в знакомом стиле, хотя "друидов"
среди ее жертв до сих пор еще не было.
- Правительство Ее Величества королевы Елизаветы Второй в настоящее
время позволяет членам ордена Друидов устраивать свои культовые сборища
в Стонхендже, несмотря на то, что Стонхендж был построен за сотни лет до
падения Трои и тысячу лет спустя после строительства египетских пирамид,
то есть в то время, когда не было и в помине даже такой древней
организации, как орден Друидов. Так вот, сразу же после того, как Киинэн
покончил с собой, друиды, в полной темноте, нашли на жертвеннике труп и
провели ритуальную церемонию. Все это происходило в ночь лунного
затмения, во время большого друидского бдения на развалинах Стонхенджа
<Стонхендж - крупнейшая мегалитическая культовая постройка 2-3
тысячелетия до нашей эры в Англии близ Солсбери. Мегалиты Стонхенджа
представляют собой ряд концентрических кругов, состоящих из огромных
монолитных обтесанных глыб, каменных плит, столбов и земляных валов.
Некоторые ученые считают Стонхендж древней астрономической
обсерваторией, связанной с погребальным культом медного века.>. Причем
самое поразительное, что никто из друидов даже не слышал выстрела,
притом что Киинэн застрелился в то же самое время, когда проходило их
сатанинское сборище.
- Есть какие-нибудь улики?
- Киинэн был одет в дорогой костюм из салона-ателье "Семь иголок",
что на Сэвил-роу. И костюм этот был умело оснащен новейшей электронной
микроаппаратурой. - Мак-Кэйб тяжело вздохнул. - Но сейчас речь не об
этом, а о тебе.
Ведь и тебя они могут "раскусить", как Киинэна. Нет ли у тебя в
Англии старых друзей, способных узнать тебя даже после пластической
операции?
Я отрицательно помотал головой.
- Никогда не бывал в Лондоне, и меня там никто не знает, - я на
мгновение призадумался. - Кроме, наверное... Лицо Мак-Кэйба вытянулось.
- Расскажи мне об этом во всех подробностях. От этого зависит очень
многое и в первую очередь - твоя жизнь.
Глава 19
Много лет назад, во время службы в военно-морском флоте Соединенных
Штатов, я был направлен в приморский вьетнамский городок Дананг, где
помогал монтировать специальные установки для создания радиопомех
системам радарного наведения, которые были переданы дедушкой Мао в
качестве подарка дядюшке Хо. Покидал я эту несчастную землю на крейсере
"Ноум". Наш обратный путь лежал вокруг мыса Доброй Надежды, наверное,
той самой надежды, которой нам так недоставало во Вьетнаме. Прибыв в
добрую старую Англию, мы высадились неподалеку от Бристоля, на берегу
реки Северн. На противоположном берегу находился Уэльс.
Я давно мечтал побывать в одном маленьком валлийском городке с самым
длинным названием из всех имевшихся в моем карманном путеводителе.
Мечтал с того самого дня, когда я с помощью своего знакомого кельтолога
научился произносить это название на кимрском языке, который еще труднее
чейеннского. Кстати, Шайенн первоначально именовался Перья Индейки.
Именно так называли его индейцы племени сиу. Нынешнее название
укоренилось, благодаря повторению расхожего индейского выражения:
"Ша-хи-йай-на", что означает: "Я не "догоняю" твой жаргон, дорогой".
И вот вместо того, чтобы провести свой трехдневный отпуск,
развлекаясь в пивных и борделях Бристоля, я одолжил за тридцать фунтов
потрепанный "Эм-Джи" и по мосту перебрался на противоположную сторону
реки. Первое, что я там увидел, был щит с надписью:
CYFARCHION O GYMRU
Gwlad Y Gan
По-валлийски это означает: "Добро пожаловать в Уэльс, песенный край!"
Старый автомобиль, фыркая и подпрыгивая на малейших неровностях
извилистой дороги, двигался не быстрее древней повозки. При въезде в
город я увидел невысокое здание с ярко освещенными окнами, похожее на
ночной бар. Я притормозил и приблизился. Внимание привлекала броская
вывеска с изображенной на ней обезумевшей, залитой кровью жрицей,
размахивающей окровавленным кинжалом. "Пещера друидов" гласила надпись.
Пока я изучал вывеску, дверь открылась и передо мной появилась
миловидная девушка. При виде моей униформы она едва заметно улыбнулась,
достала из сумочки сигарету и, не найдя спичек, вопросительно взглянула
на меня. Я дал ей прикурить, после чего скромно представился:
- Лейтенант-командор Сэм Карсон.
- Далси Куинн, - ответила она.
- Что делает столь прелестная девушка в таком месте, как
Лланфайрпуллгуйнгиллгогеричурндобуллллантисилогогогоч? - спросил я
улыбнувшись.
Далси ответила, что в действительности название городка произносится
как
Члан-вира-пуч-гуин-гиоч-гогерух-ич-уерн-дробо-члан-из-иилио-го-го-гочк,
что в дословном переводе означает:
Церковь-Святой-Марии-в-лощине-у-белого-орехового-дерева-возле-реки-с-вод
оворотом-перед-пещерой-Всех-Святых.
Далси, как потом выяснилось, была коренной , в четвертом поколении
калифорнийкой, приехавшей в Уэльс на археологические раскопки. Она не
выглядела хрупкой и в то же время производила впечатление исключительно
женственной натуры с небольшим изящным ротиком, огромными кроткими
светло-карими глазами и черными, как смоль, волосами. Далси была
