станция. Левее - детский городок. Раньше тут колония для беспризорных была.
Теперь лагерь для испанских детей. А там - наша станция железнодорожная,
учебный центр войск НКВД, стрельбище и участок, где врагов стреляем. Вот и
все наши достопримечательности.
Слушает Настя рассказ старшего майора государственной безопасности, а
сама все это знает. В монастыре целая папка документов на Куйбышевский
спецучасток собрана. Все в той папке: и точная площадь участка, и длина
периметра, и система охраны. Хорошо устроились. И Волга рядом. Посторонним
не пробраться на спецучасток и не убежать с него. Одни ворота
железнодорожные, другие рядом автомобильные и еще калиточка с выходом на
пляж и лодочную станцию. И двадцать семь километров несокрушимых заборов под
постоянным наблюдением и охраной.
Старший майор государственной безопасности не рассказывает, но Настя
знает: во рвах под колючей проволокой - противопехотные мины. Между заборами
- псы-волкодавы.
Вечером у дома отдыха НКВД весело. Большой красивый парень гармошку
терзает. Смех. Танцы.
- Это наш новый товарищ Настя. Прислана из Центра.
С утра одевается Настя в темное и уходит в лес. Леса на спецучастке
много. Оттяпали чекисты кусочек на волжском берегу, не постеснялись. Все тут
у них. Это так принято: большой дом НКВД всегда в центре города. Чтобы все
его видели. И боялись. А за городом - дом отдыха, склады, учебный центр,
расстрельный участок. Случись что в городе: бедствия стихийные, волнения,
бунт, - НКВД контроля не теряет. Не из центра города ситуацию контролировать
будет, а из какого-то живописного леса.
Спецучасток - это как бы тайная запасная столица области. Товарищ Сталин
в соответствии с той же логикой и для всего Советского Союза тайную столицу
строит. Заодно - и для всей Европы, и всей Азии. Вон там, в Жигулях. На той
стороне Волги. Хитер товарищ Сталин. Рядом развернул грандиозное
строительство Куйбышевской ГЭС - крупнейшей в мире. С одной стороны, столице
Европы много энергии потребуется. С другой - строительство ГЭС служит, кроме
всего, маскировкой строительства подземного города. Все знают, что великая
стройка вокруг - Куйбышевская ГЭС. Лагерей кругом столько, что в Куйбышеве
ночи белые, как в Ленинграде. Столько тут зон запретных, столько
электричества К тех зонах жгут, что по ночам рассеянным светом Вся область
озарена. Хоть газету читай. Так вот: гонят зэков эшелонами в Куйбышев, и все
понимают - на строительство ГЭС. Разгружают машины механизмы - для
строительства ГЭС. Тысячи тонн стали и цемента потоками идут: все понятно -
строительство ГЭС. Все знают про ГЭС. Мало - про подземный город. Смотришь
на откосы Жигулей, ничего подозрительного не увидишь. Спрятано все. Так и
возле спецучастка НКВД ходить можно из года в год: в лесу забор зеленый да
проволока, собачки брешут. Что за забором? Да мало ли что! У нас вообще все
секретно.
Смотрят чекисты на Жар-птицу. Понимают, что вещмешок иностранный. Ботинки
на подошвах толстых. "Люгер" на боку. Внимание ей. Почтение. Запретил
Бочаров говорить о ней, запретил вопросы задавать. Так оно и без вопросов
ясно - диверсантша. В лагере испанских детей не по-нашему лопочет. В языке
совершенствуется. Ясно без вопросов - прислали готовиться генерала Франко
исполнить. Дело нужное.
Исходила Настя спецучасток. Ничего интересного. Ничего подозрительного:
лес, станция железнодорожная в лесу, массовые захоронения, стрельбище,
брошенный храм, дом отдыха, дети испанские, склады. Сегодня наткнулась на
дорожку расстрельную. Между станцией и могилами вытоптана дорожка. На этой
дорожке - загон. Настя его пустым видела, заборы в два роста, доски
внахлест, но ворота настежь. В загоне десять шкафов. По пять отделений в
каждом. Шкафы в загоне - подковой. Но явно загон не простаивает. К нему не
заросла народная тропа. Вытоптана трава - вроде стада слонов тут каждую ночь
на водопой идут.
Бегает Настя лесами. Туда, сюда. Не следят ли? Нет. Не следят. В лесу она
рывок делает, а потом затаится и смотрит. Нет, не следят. Убежать она отсюда
не может. И по лесам ничего интересного ей не найти. Спокоен старший майор
государственной безопасности Бочаров. Волнения не проявляет. Уверен в себе.
Посмеивается.
Каждый день на спецучастке стрельба. То ли на стрельбище тренируются, то
ли людей стреляют. Наверное, и то, и другое. Рабсила в тоннелях жигулевских
быстро изнашивается. Так ее эшелонами - сюда. На спецучасток. Видела Настя,
как эшелоны вползают через ворота спецучастка. И - к станции.
Загоняют эшелоны поздно вечером. Стоят они на станции до рассвета. А с
рассветом оцепляют станцию, загон и могильники конвоем...
Растянул меха гармонист и грянула песня:
Как нас обнимала гроза... и подхватили:
Тогда нам с тобою сквозь дым улыбались
Ее голубые глаза.
Обыкновенные люди. Романтики. Скромные герои. Делают важное дело.
Стреляют врагов. Чем больше настреляют, тем быстрее наступит светлое
будущее. Их незаметный героический труд - это борьба за счастье всего
человечества. За мир на земле.
Хороший вечер. Тут на спецучастке летом, как в санатории, семьи
руководящего состава НКВД живут. Тут и руководство областное отдыхает:
секретари обкома, прокурор, товарищи из облисполкома. С семьями. Каждый
вечер на поляне возле реки все общество собирается. Уху вечерами варят,
раков. Пиво холодное прямо из бочки. Так пиво и называется "Жигулевское".
Жены чекистов Настю сразу в свой круг приняли.
Запросто.
Запретил Бочаров про Настю сплетничать. И не сплетничают. Тут женщины
особые. Понимают: болтни лишнего...
Так что не болтают. Но знают: прислал товарищ
Сталин девчонку готовиться к убийству самого Франко. Или Троцкого. Нет,
конечно, не Троцкого. Учит она, говорят, испанский язык - это против Франко.
Троцкий ведь в Мексике живет. Если бы мексиканский язык учила, то тогда
понятно...
И женам партийных руководителей - глазами: вон та, глазастенькая. Это
которая? Да вон же. Это та самая? Да как же на такое дело такую тощую?
Генерал Франко вон какой жирный. Справится ли? Тщщ...
Согрелась Жар-птица у стога сена, слушает разговоры вокруг, улыбается
своему чему-то. Качнулись синие жигулевские утесы за Волгой, задрожало мягко
черное небо, и полетела Жар-птица в прекрасную страну, в страну будущего,
где люди будут честными и добрыми, даже честнее и добрее, чем сейчас...
И решила Настя, что нет тут никакого заговора. Нет и все. Просто ищет она
заговоры и хочет найти, а тот, кто ищет, тот всегда находит. Это из наших
песен известно. Нет заговора на спецучастке Куйбышевского управления НКВД.
Не могут такие добрые, такие честные люди устраивать заговор против власти
рабочих и крестьян, против товарища Сталина, который власть народа защищает
от примазавшихся проходимцев.
Подсел Бочаров.
- Ну как тренировки?
- Хорошо.
- Не помочь ли чем?
- Нет, спасибо.
- А знаешь, Жар-птица, тебя сегодня видели возле загона.
- Знаю.
- Ты, конечно, не догадываешься, зачем в загоне шкафы стоят. А у нас
поверие: если кто из непосвященных эти шкафы увидит, то жить ему недолго.
Человек может увидеть такие шкафы только раз в жизни и тут же должен
умереть.
- А как же вы и ваши люди?
- Ко мне и моим людям это не относится.
Мы - посвященные. Нам тайна шкафов доверена.
Мы работаем с этими шкафами. Это, так сказать, наше средство
производства. Потому это поверье нас как бы не касается. А вот тот, кому эта
тайна не доверена, умирает быстро после того, как такой шкаф увидит.
Нехорошее лицо у Бочарова. И глаза нехорошие.
Говорят, что существуют в природе черные бриллианты, так вот глаза у него
именно такие: черные, холодные, сверкающие. Такими глазами хоть стекло режь.
Сатана сатаной. От одного взгляда опрокинуться можно. Представила Настя, что
попала клиентом к Бочарову в пыточную камеру на следствие. Передернуло ее.
И тон Бочарова нехороший. Сказал одно, а слышится в словах угроза
откровенная: "Пришла ты к нам на спецучасток с важной бумагой. Но не выйдешь
отсюда. И бумаги не помогут. Так что бегай по лесам, прикидывайся
диверсантшей, вынюхивай, ничего не вынюхаешь".
Улыбнулась Настя Бочарову улыбкой очаровательной:
- Товарищ старший майор государственной безопасности, я - посвященная. Я
- такой же исполнитель, как и вы. Знаю, для чего шкафы пред" назначены. Сама
с ними работала. Правда, не на вязании, а на исполнениях. Техника у нас
везде стандартная: знаете, ложбинка там, где шея с черепом сходятся...
Хотела Настя добавить: "Тут у вас чекисты людей стреляют, а мы у себя -
чекистов". Но не стала Настя такого добавлять. Просто подарила Бочарову еще
одну улыбку лучезарную.
Отошел старший майор государственной безопасности. Сам себя ругает. Думал
пугануть девочку так, чтобы отбить охоту тайны НКВД вынюхивать. А она не
испугалась.
Любого встречного взглядом, жестом, действием давить надо. Всегда. Так
старший майор государственной безопасности и делает. Давит. Попробовал и
против сталинской контролерши - не выгорело. И решил для себя: один - ноль.
В ее пользу. И не такая она наивная дурочка, как может показаться.
Отошел Бочаров, а Настя решила: тут Заговор.
Осень листопадная. Осень шелестящая. Идет Настя лесом. Идет, над собой
смеется. Пропустили ее на спецучасток по бумаге, а дальше что? Возле
Бочарова можно год ходить, ничего не узнаешь. А можно и десять лет. В доме
отдыха НКВД - запасной командный пункт областного управления. Там узел связи
и сейфы. Но узел связи под охраной, и двери там железные, и окна в решетках,
и работают там связисты круглые сутки. Да и не так глуп Бочаров, чтобы в
рабочем своем сейфе держать что-то недозволенное. И не так глуп Бочаров,
чтобы в рабочих помещениях что-то лишнее сказать.
Интересно, где сейчас Дракон? Вернулся ли из Америки? И что там у него
за, результаты?
А результаты у него не могут быть веселыми. Если бы он забрал
"Контроль-блок" в Америке и благополучно вернулся, то Настю товарищ Сталин
немедленно бы отозвал со спецучастка. Делать ей Тут нечего. Поднял бы
товарищ Сталин правительственный телефончик и сказал бы: ну-ка верните мою
птицу, завершилась ее практика. И Бочаров ее отпустил бы. Если нет заговора,
посмеет ли какой-то Бочаров ослушаться Сталина и не выполнить его приказ?
Но заговор есть. И потому не отзывают Жар-птицу со спецучастка
Куйбышевского управления НКВД. А что она может?
Ничего не может. Бегает по лесам. Понимает Бочаров, что она прислана
что-то разнюхать, только не выгорит Настеньке.
Обдумала Настя варианты и решила в панику не ударяться и не хлюздить.
Если заговор есть, если "Контроль-блок" украден, то быть ему или в Москве
или тут где-то рядом. Даже тут вернее: "Контрольблок" в основном для Жигулей
предназначен.
Если есть заговор, то должна быть подготовка.
Должны быть интенсивные контакты между участниками. А где?
Непонятно, если Бочарову надо поговорить со своими людьми о чем-то
недозволенном, где он это делает?
Короткий, разговор - это в лесу. Леса на спецучастке в достатке. Ну а
если разговор с пьянкой на всю ночь, тогда где?
А ведь заговор просто так в лесу не рождается, и не зреет в лесу.
Заговор, если психологии Перзеева верить, начинается с доверия участников
друг к другу. Заговор начинается в обстановке домашней, доверительной. Где
это? Не в кабинете же служебном. Не на квартире. Потому как квартиры
чекистов прослушиваются, и они это знают. Где тогда? Где-то в подмосковном
лесу, в уютном домике. Или в лесу у Жигулей. Тоже в уютном домике. Если тут
