Картина статична. Не виден, не улавливается переход от одной сущности к
другой. В картине отсутствует главное - направление времени. А вот если бы
вы имели возможность изучить оригинал, вы бы поняли, что художнику удалось
вложить в изображение глубочайший символический смысл, что он запечатлел
не человеко-дерево и даже не превращение человека в дерево, а именно и
только превращение дерева в человека. Художник воспользовался идеей старой
легенды для того, чтобы изобразить возникновение новой личности. Новое из
старого. Живое из мертвого. Разумное из косной материи. Копия абсолютно
статична, и все, изображенное на ней, существует вне тока времени.
Оригинал же содержит время-движение! Вектор! Стрелу времени, как сказал бы
Эддингтон...
- А где же оригинал? - спросил Перец вежливо.
Директор улыбнулся.
- Оригинал, разумеется, уничтожен как предмет искусства, не
допускающий двоякого толкования. Первая и вторая копии тоже из некоторой
предосторожности уничтожены.
Мосье Ахти вернулся к окну и локтем спихнул голубей с подоконника.
- Так. О голубях мы поговорили, - произнес он новым, каким-то
казенным голосом. - Ваше имя?
- Что?
- Имя. Ваше имя.
- Пе... Перец.
- Год рождения?
- Тридцатый...
- Точнее!
- Тысяча девятьсот тридцатый. Пятое марта.
- Что вы здесь делаете?
- Внештатный сотрудник. Прикомандирован к группе Научной охраны.
- Я вас спрашиваю: что вы здесь делаете? - сказал директор, обращая к
Перецу слепые глаза.
- Я... Не знаю. Я хочу уехать отсюда.
- Ваше мнение о лесе. Кратко.
- Лес - это... Я всегда... Я его... боюсь. И люблю.
- Ваше мнение об Управлении?
- Тут много хороших людей, но...
- Достаточно.
Директор подошел к Перецу, обнял его за плечи и, заглядывая в глаза,
сказал:
- Слушай, друг! Брось! Возьмем на троих? Секретаршу позовем, видел
бабу? Это же не баба, это же тридцать четыре удовольствия! "Откроем,
ребята, заветную кварту!.." - пропел он спертым голосом. - А? Откроем?
Брось, не люблю. Понял? Ты как насчет этого?
От него вдруг запахло спиртом и чесночной колбасой, глаза съехались к
переносице.
- Инженера позовем, Брандскугеля, моншера моего, - продолжал он
прижимая Переца к груди. - Он такие истории излагает - никакой закуски не
надо... Пошли?
- Собственно, можно, - сказал Перец. - Но я ведь...
- Ну чего там - ты?
- Я, мосье Ахти...
- Брось! Какой я тебе мосье? Камрад - понял? Генацвали!
- Я, камрад Ахти, пришел попросить вас...
- Пр-р-роси! Ничего не пожалею! Деньги надо - на деньги! Не нравится
тебе кто - скажи, рассмотрим! Ну?
- Н-нет, я просто хочу уехать. Я никак не могу уехать, я попал сюда
случайно, камрад Ахти, и мне здесь больше нечего делать. Разрешите мне
уехать. Мне никто не хочет помочь, и я прошу вас как директора...
Ахти отпустил Переца, поправил галстук и сухо улыбнулся.
- Вы ошибаетесь, Перец, - сказал он. - Я не директор. Я референт
директора по кадрам. Извините, я несколько задержал вас. Прошу в эту
дверь. Директор вас примет.
Он распахнул перед Перецом низенькую дверцу в глубине своего голого
кабинета и сделал приглашающий жест рукой. Перец кашлянул, сдержанно
кивнул ему и, нагнувшись, пролез в следующее помещение. При этом ему
показалось, что его слегка ударили по задней части. Впрочем, вероятно
только показалось или, может быть, мосье Ахти несколько поторопился
захлопнуть дверь.
Комната, в которую он попал, была точной копией приемной, и даже
секретарша была точной копией первой секретарши, но читала она книгу под
названием "Сублимация гениальности". В креслах совершенно так же сидели
бледные посетители с журналами и газетами. Был тут и профессор Какаду,
тяжко страдающий от нервной почесушки, и Беатриса Вах с коричневой папкой
на коленях. Правда, все прочие посетители были незнакомы, а под копией
картины "Подвиг лесопроходца Селивана" равномерно вспыхивала и гасла
строгая надпись: "ТИХО!". Поэтому здесь никто не разговаривал. Перец
осторожно опустился на краешек кресла. Беатриса улыбнулась ему несколько
настороженно, но в общем приветливо. Через минуту нервного молчания
звякнул колокольчик, и секретарша, отложив книгу, сказала:
- Преподобный Лука, вас просят.
На преподобного Луку было страшно смотреть, и Перец отвернулся.
Ничего, подумал он, закрывая глаза. Выдержу. Он вспомнил, как дождливым
осенним вечером в квартиру принесли Эсфирь, которую зарезал в подъезде
дома пьяный хулиган... и соседей, повисших на нем, и стеклянные крошки во
рту - он разгрыз стакан, когда ему принесли воды... Да, подумал он, самое
тяжелое позади...
Его внимание привлекли быстрые скребущие звуки. Он открыл глаза и
огляделся. Через кресло от него профессор Какаду яростно чесался обеими
руками под мышками. Как обезьяна.
- Как вы думаете, нужно отделять мальчиков от девочек? - дрожащим
шепотом спросила Беатриса.
- Я не знаю, - желчно сказал Перец.
- Комплексное воспитание имеет, конечно, свои преимущества, -
продолжала бормотать Беатриса, - но это же особый случай... Господи! -
сказала она вдруг плаксиво. - Неужели он меня прогонит? Куда я тогда
пойду? Меня уже отовсюду прогоняли, у меня не осталось ни одной пары
приличных туфель. Все чулки поехали, пудра какая-то комками...
Секретарша отложила книгу и строго сказала:
- Не отвлекайтесь.
Беатриса испуганно замерла. Тут низенькая дверь распахнулась, и в
приемную просунулся наголо обритый человек.
- Перец здесь есть такой? - зычно осведомился он.
- Есть, - сказал Перец, вскакивая.
- На выход с вещами! Машина отходит через десять минут, живо!
- Куда машина? Почему?
- Вы Перец?
- Да.
- Вы хотели уехать или нет?
- Я хотел, но...
- Ну, как хотите, - сердито рявкнул бритый. - Мое дело сказать.
Он скрылся, и дверца захлопнулась. Перец кинулся следом.
- Назад! - закричала секретарша, и несколько рук схватили его за
одежду. Перец отчаянно рванулся, пиджак его затрещал.
- Там же машина! - простонал он.
- Вы с ума сошли! - сказала раздраженная секретарша. - Куда вы
ломитесь? Вот же дверь, написано "ВЫХОД", а вы куда?
Твердые руки направили Переца к надписи "ВЫХОД". За дверью оказался
обширный многоугольный зал, в который выходило множество дверей, и Перец
заметался, раскрывая их одну за другой.
Яркое солнце, стерильно-белые стены, люди в белых халатах. Голая
спина, замазанная йодом. Запах аптеки. Не то.
Тьма, треск кинопроектора. На экране кого-то тянут за уши в разные
стороны. Белые пятна недовольно повернутых лиц. Голос: "Дверь! Дверь
закройте!" Опять не то...
Перец, скользя по паркету, пересек зал.
Запах кондитерской, небольшая очередь с сумками. За стеклянным
барьером блестят бутылки с кефиром, цветут торты и пирожные.
- Господа! - крикнул Перец. - Где здесь выход?
- А вам откуда выход? - спросил дебелый продавец в поварском колпаке.
- Отсюда...
- А вот дверь, в которой вы стоите.
- Не слушайте его, - сказал продавцу хилый старик из очереди. - Это
здесь есть один такой остряк, только очередь задерживает... Работайте, не
обращайте внимания.
- Да я не острю, - сказал Перец. - У меня машина сейчас уйдет...
- Да, это не тот, - сказал справедливый старик. - Тот всегда
спрашивает, где уборная. Где у вас, вы говорите, машина, сударь?
- На улице...
- На какой улице? - спросил продавец. - Улиц много.
- Мне все равно на какую, мне лишь бы выйти наружу!
- Нет, - сказал проницательный старик. - Это все тот же. Он просто
программу переменил. Не обращайте на него внимания...
Перец в отчаянии огляделся, выскочил обратно в зал и ткнулся в
соседнюю дверь. Дверь была заперта. Недовольный голос осведомился:
- Кто там?
- Мне нужно выйти! - крикнул Перец. - Где здесь выход?
- Подождите, сейчас.
За дверью раздавался какой-то шум, плеск воды, стук задвигаемых
ящиков. Голос спросил:
- Что вам нужно?
- Выйти! Выйти мне нужно!
- Сейчас.
Скрипнул ключ, и дверь отворилась. В комнате было темно.
- Проходите, - сказал голос.
Пахло проявителем. Перец, выставив вперед руки, сделал несколько
неуверенных шагов.
- Ничего не вижу, - сказал он.
- Сейчас привыкнете, - пообещал голос. - Ну, идите же, что вы встали?
Переца взяли за рукав и повели.
- Распишитесь вот здесь, - сказал голос.
В пальцах Переца оказался карандаш. Теперь он видел в темноте смутно
белеющий лист бумаги.
- Расписались?
- Нет. А в чем расписываться?
- Да вы не бойтесь, это не смертный приговор. Распишитесь, что вы
ничего не видели.
Перец наугад расписался. Его снова цепко взяли за рукав, провели
между какими-то портьерами, потом голос спросил:
- Много вас здесь накопилось?
- Четверо, - раздалось как бы из-за двери.
- Очередь построена? Имейте в виду, сейчас я открою дверь и выпущу
человека. Проходите по одному, не толкайтесь, и без шуток. Ясно?
- Ясно. Не в первый раз.
- Одежду никто не забыл?
- Не забыли, не забыли. Выпускайте.
Снова раздался скрип ключа. Перец чуть не ослеп от яркого света, и
тут его вытолкнули. Еще не раскрывая глаз, он скатился по каким-то
ступеням и только тогда понял, что находится во внутреннем дворе
Управления. Недовольные голоса закричали:
- Ну что же вы, Перец? Скорее! Сколько можно ждать?
Посередине двора стоял грузовик, набитый сотрудниками группы Научной
охраны. Из кабины выглядывал Ким и сердито махал рукой. Перец подбежал к
машине, вскарабкался на борт, его рванули, подхватили и свалили на дно
кузова. Грузовик сейчас же взревел, дернулся, кто-то наступил Перецу на
руку, кто-то с размаху сел на него, все загорланили, засмеялись, и они
поехали.
- Перчик, вот твой чемодан, - сказал кто-то.
- Перец, это правда, что вы уезжаете?
- Пан Перец, сигарету не угодно?
Перец закурил, уселся на чемодан и поднял воротник пиджака. Ему
подали плащ, и он, благодарно улыбнувшись, завернулся в него. Грузовик
мчался все быстрее, и хотя день был жаркий, встречный ветер казался весьма
пронзительным. Перец курил, укрывая сигарету в кулаке, и озирался. Еду,
думал он. Еду. В последний раз вижу тебя, стена. В последний раз вижу вас,
коттеджи. Прощай, свалка, где-то здесь я оставил галоши. Прощай, лужа,
прощайте, шахматы, прощай, кефир. Как славно, как легко! Никогда в жизни
больше не буду пить кефира. Никогда в жизни больше не сяду за шахматы...
Сотрудники, сбившись к кабине, держась друг за друга и прячась друг
за друга от ветра, разговаривали на отвлеченные темы.
- Это подсчитано, и я сам считал. Если так пойдет дальше, то через
сто лет на каждый квадратный метр территории будет приходиться десять
сотрудников, а общая масса будет такая, что утес обвалится. Транспортных
средств для доставки продовольствия и воды понадобится столько, что
придется создавать автоконвейер между Управлением и Материком, машины
будут идти со скоростью сорок километров в час и с интервалом в один метр,
а разгружаться будут на ходу... Нет, я совершенно уверен, что дирекция уже
сейчас думает о регулировании притока новых сотрудников. Ну, посудите
сами: комендант гостиницы - так же нельзя, семеро и вот-вот восьмой. И все
здоровы. Домарощинер считает, что с этим что-то надо делать. Нет, не
обязательно стерилизация, как он предлагает...
- Кто бы говорил, но не Домарощинер.
- Поэтому я и говорю, что не обязательно стерилизация...
