действовал по-прежнему, придавая ему постоянное ускорение в 10 метров в
секунду за секунду, но теперь скорость планетолета относительно Солнца
непрерывно уменьшалась. После обеда Быков напомнил Ермакову о
необходимости проверить "Мальчика" на радиоактивность.
- Кроме того, - добавил он, - хоть у нас и нет оснований сомневаться
в прочности крепления контейнера к корпусу "Хиуса", все же не грех
поглядеть, не нарушилось ли что-нибудь во время поворота. Надо пойти и
посмотреть.
- Давно пора, - проворчал Юрковский.
- Пойти посмотреть? - Ермаков прищурился. - Не думаю, что это так
просто...
- Но ведь мы... я не раз выходил наружу во время прежних рейсов, -
вступил в разговор Юрковский.
- Во время прежних рейсов - пожалуй. А сейчас речь идет о том, чтобы
выйти из планетолета, двигающегося ускоренно.
- Мм... - Юрковский закусил губу, соображая.
- Представляете себе, что произойдет с вами, если вы сорветесь? -
продолжал Ермаков.
- "Хиус" улетает прочь, а ты попадаешь чуть ли не в фокус, где
взрывается плазма, - сказал Дауге.
Быков решительно шагнул вперед.
- Анатолий Борисович, позвольте мне, - проговорил он. - "Мальчик" -
мое хозяйство, и я за него отвечаю.
- Статья восемнадцатая "Инструкции межпланетного пилота":
"Воспрещается во время рейса выпускать пассажиров за борт корабля", -
быстро процитировал Юрковский.
- Так. Таков закон, - кивнул Дауге.
- Я не пассажир! - возразил Быков, негодующе оглядываясь на него.
- Одну минуту, - сказал Ермаков. - Алексей Петрович, я действительно
не имею права выпустить вас наружу. Практики, опыта не хватает... Мало
того, если бы даже и имел, то все равно не выпустил бы: в случае
несчастья никто не сможет заменить вас на "Мальчике".
- И риск лишиться такого повара... - лицемерно вздохнул Юрковский.
Быков холодно взглянул на "пижона", но не ответил и снова уставился
на Ермакова.
- Фотореактор мы выключим, так что риска тут никакого не будет, -
продолжал тот. (Лицо Юрковского вытянулось.) - Что же касается
ответственности, то здесь на корабле за все - и за команду и за груз -
отвечаю я. Так что дело не в этом. Спицын сейчас на вахте, Крутиков
собирается отдыхать. Впрочем, Михаила Антоновича тоже вряд ли стоит
посылать. Он слишком... грузен для такого дела.
- Кгхм, - произнес Крутиков, заливаясь краской.
- Значит, я? - с улыбкой сказал "пижон".
- Владимир Сергеевич действительно прошел специальную школу и
напрактиковался во время перелетов, - заключил Ермаков. - Итак, я или
Владимир Сергеевич...
- Статья шестнадцатая, - сейчас же сказал Дауге. - "Командиру
корабля запрещается выходить за борт во время рейса".
- Так, таков закон! - воскликнул со смехом Юрковский и вышел.
Быков угрюмо опустил голову и отошел в сторону.
- Не огорчайся, Алексей! - Дауге хлопнул его по плечу. - Ведь здесь,
мой друг, не только и не столько смелость нужна, сколько сноровка.
- Не велика хитрость.
- Ну хорошо. А о вакуум-скафандре ты имеешь представление?
- О чем?
- О вакуум-скафандре. О костюме для работы в безвоздушном
пространстве.
- А разве в спецкостюме нельзя?
- Что ты, Алексей! Тебя в нем так раздует, что ты не сможешь
пошевелить ни рукой, ни ногой. Ты видел раздутый спецкостюм в кабинете
Краюхина?
Быков вздохнул:
- Видно, не судьба... Очень уж хотелось посмотреть на это ваше
"пространство" в натуре.
- Ничего, Алексей Петрович! - Ермаков неожиданно мягко взглянул на
него. - Пространство в натуре вы еще увидите.
Вернулся Юрковский, сгибаясь под тяжестью двух объемистых серых
тюков.
- Может быть, не будем выключать фотореактор? - спросил он, ловко
распаковывая их и извлекая прозрачный цилиндр, сдвоенные баллоны и еще
какие-то приспособления.
- Обязательно выключим. Вот кстати, Алексей Петрович, сейчас вы
познакомитесь с миром без тяжести. Советую не покидать кают-компании и не
делать резких движений.
- Не понимаю...
- Как только выключат фотореактор, ускорение исчезнет, планетолет
станет двигаться равномерно, а раз ускорения нет - нет и тяжести.
- Вот оно что! - Лицо Быкова просветлело, и он потер руки. - Очень
интересно... А то, знаете, обидно даже: был в межпланетном перелете и не
испытал...
- Готово! - объявил Юрковский.
Он стоял в дверях, закованный с ног до шеи в странный панцирь из
гибких металлических колец, похожий на чудовищное членистоногое с
человеческой головой. Цилиндрический прозрачный шлем-колпак он держал под
мышкой. Быкову уже приходилось видеть межпланетный скафандр на
фотографиях и в кино, но он не удержался и обошел вокруг Юрковского, с
любопытством оглядывая его.
- Пошли, - коротко приказал Ермаков.
Быков уселся в кресло и молча проводил взглядом товарищей.
Топот ног в коридоре затих, послышался тихий звон закрываемой двери.
Дауге крикнул: "Куда трос крепить, Анатолий Борисович?" Затем все стихло.
- Внимание! - раздался в репродукторе голос Спицына.
В ту же минуту Быков почувствовал, что его мягко поднимают в воздух.
Он судорожно вцепился в ручки кресла. Что-то тонко засвистело, по
планетолету пронесся холодный ветерок. Быков шумно вздохнул. Ничего
страшного как будто не произошло. Тогда он осторожно разжал пальцы и
выпрямился.
Когда через четверть часа Дауге, Михаил Антонович и покрытый белой
изморозью Юрковский, цепляясь за специальные леера на кожаной обивке
стен, вернулись в кают-компанию, Быков, красный, потный и взволнованный,
висел в воздухе вниз головой над креслом и тщетно пытался дотянуться до
него хотя бы кончиками пальцев.
Увидев это, Юрковский восторженно взвыл, выпустил леер из рук,
стукнулся головой о потолок и снова выпорхнул в коридор. Дауге и Михаил
Антонович, давясь от хохота, подползли под мрачно улыбающегося водителя
"Мальчика" и стянули его на пол.
- Как... тебе показался... мир без тяжести? - всхлипнул Дауге. -
Ис... испытал?
- Испытал, - кротко ответил Быков.
- Внимание! - рявкнул репродуктор.
Когда вновь был включен фотореактор и все пришло в порядок,
Юрковский рассказал о результатах своей вылазки. Контейнер с "Мальчиком"
излучает, но не сильно, едва заметно. Крепления не пострадали - по
крайней мере, наружные, - что, собственно, и было самым важным, и сам
контейнер не сдвинулся ни на сантиметр.
- Серп Венеры виден простым глазом. А небо... Какая величественная
красота! "Открылась бездна, звезд полна! Звездам числа нет, бездне -
дна!" - продекламировал Юрковский. - Можно подумать, Михаил Ломоносов
побывал в пространстве... Вокруг Солнца - корона, как жемчужное облако!
Ну скажите же мне, почему я не поэт? - Юрковский встал в позу и начал: -
"Бездна черная..."
- "Бездна жгучая", - серьезно добавил Богдан Спицын, забежавший с
вахты глотнуть кофе.
Юрковский поглядел на него с отсутствующим выражением и начал снова:
Бездна черная крылья раскинула,
Звезды - капли сверкающих слез...
...Э-э-э... как там будет дальше?
- Отринула, - предложил Богдан.
- Молчи, презренный...
- Ну, накинула...
- Подожди... минутку...
Бездны черные, бездны чужие,
Звезды - капли сверкающих слез...
Где просторы пустынь ледяные...
- Там теперь задымил паровоз, - закончил Богдан самым лирическим
тоном.
И никто не проронил ни слова о злосчастном приключении Быкова в мире
невесомости. В планетолете снова воцарились покой, тишина, обычная, почти
земная жизнь.
Быков и Дауге сидели в кают-компании за шахматами, когда вошел
озабоченный Крутиков.
- Слыхали новость, ребята?
Быков вопросительно взглянул на него, а Дауге, покусывая ноготь,
спросил рассеянно:
- Что там еще случилось?
- Связи нет.
- С кем?
- Ни с кем нет. Ни с Землей, ни с "Циолковским".
- Почему?
Крутиков пожал плечами, запустил руку в буфет и достал вафлю.
- И давно нет связи?
- Больше часа. - Крутиков с хрустом раскусил вафлю. - Ермаков с
Богданом все перепробовали. Шарили на всех волнах. Пусто, хоть шаром
покати. И что удивительно - обычно всегда наткнешься на чей-нибудь
разговор. А сейчас на всем диапазоне мертвая тишина, словно на морском
дне. Ни единого звука, ни единого разряда.
- Может быть, аппаратура испортилась? - предположил Дауге.
- Все три комплекта сразу? Вряд ли.
- Или антенны не в порядке?
Штурман пожал плечами. Дауге пробормотал: "Опять не все слава богу",
- и смешал фигуры.
- Где Володька?
- У себя, наверное...
Быков тронул Михаила Антоновича за рукав:
- Может быть, разладился только прием, и, они нас слышат?
- Все может быть. Но вообще - весьма странно. Вдруг ни с того ни с
сего отказали все радиоустановки сразу. Никогда еще такого не бывало.
Правда, Ляхов предупреждал... Но... это, понимаешь, как-то тревожно...
неуютно как-то...
Быков с симпатией посмотрел на его доброе круглое лицо с маленькими
грустными глазками.
- Да... я понимаю, Михаил Антонович.
Действительно, стало очень неуютно. Смутное предчувствие несчастья
овладело Быковым. Может быть, потому, что всякая, даже ничтожнейшая
неприятность на межпланетном корабле представлялась ему большой бедой. Но
и Крутиков, по-видимому, испытывал нечто подобное, а уж его никак нельзя
было заподозрить в мнительности новичка.
- Не вешайте носа, друзья! - с наигранной веселостью воскликнул
Дауге. - Пока ничего страшного не случилось, не правда ли? Ну, временно
потеряна по каким-то причинам связь. Но двигатели в порядке,
продовольствия достаточно, "Хиус" идет по курсу...
Крутиков вздохнул. И опять Быков понял его. Для них, детей Земли,
связь была единственной живой, ощутимой ниточкой, протянувшейся к ним с
родной планеты. И обрыв этой животворной ниточки, даже временный,
действовал угнетающе. Быков вдруг каждой своей кровинкой ощутил глухое,
невероятное одиночество "Хиуса". Десятки и сотни миллионов километров
безмолвной пустоты свинцом легли на плечи, отрезали от других миров и от
матерински теплой, родной Земли. Десятки и сотни миллионов километров
ледяной пустоты... Эти невообразимые пропасти - вовсе не "ничто". Нет,
они живут какой-то своей особой и непонятной жизнью, по каким-то
непостижимым законам, сложные, коварные...
Быков взглянул на Дауге, рассеянно перебиравшего шахматные фигурки,
и ему стало стыдно своих мыслей. Достаточно того, что он струсил тогда,
перед стартом. Ведь самое страшное, что может произойти... Да почему
что-нибудь вообще должно произойти?
- Новые шалости нашего возлюбленного пространства, - сказал, входя,
Юрковский. - Как вам это нравится?
- Совсем не нравится, - буркнул Дауге. - Перестань паясничать!
Надоело... На Земле Краюхин с ума сойдет.
- Ну, за старика бояться нечего! Голова у него покрепче, чем у нас с
тобой. Мне кажется, связь исчезла потому, что участок пространства, где
мы сейчас находимся, так или иначе непроходим для радиоволн. Объяснить не
берусь, но... Во всяком случае, на радиоаппаратуру сваливать нечего. И
тем более на антенны.
- Фантазер! - вздохнул Михаил Антонович.
- Видал? - Юрковский указал на него пальцем. - Что ни пилот, то
консерватор и скептик. Ничем их не проймешь. Даже фактами.
- Ну где ты видел, чтобы пустота не проводила радиоволн?
