- Благодарю вас, господин ротмистр, я не курю.
Господин ротмистр далеко сплюнул сквозь зубы.
- Не боишься разочароваться в своем приятеле?
- Никак нет... - нерешительно сказал Гай. - Хотя, с вашего
позволения, мне очень жаль, что ему досталась женщина. Он - горец, а у них
там...
- Он такой же горец, как мы с тобой, - сказал господин ротмистр. - И
дело здесь не в женщинах... Впрочем, посмотрим. Чем вы занимались, когда
вас вызвали?
- Пели хором, господин ротмистр.
- И что же вы пели?
- Горские песни, господин ротмистр. Он знает очень много разных
песен.
Господин ротмистр вышел из машины и принялся прохаживаться
взад-вперед по тропинке. Больше он не разговаривал, а минут через десять
принялся насвистывать "Гвардейский марш". Гай все ждал выстрелов, но
выстрелов не было, и он начал беспокоиться. Он и сам не знал, почему
беспокоится. Убежать от Мака немыслимо. Обезоружить его - еще более
немыслимо. Но тогда почему он не стреляет? Может быть, он повел их дальше
обычного места... На обычном - слишком сильно пахнет, божедомы зарывают
неглубоко, а у Мака слишком уж сильное обоняние... он из одной своей
брезгливости лишних километров пять пройти способен...
- Н-ну, так... - сказал господин ротмистр, останавливаясь. - Вот и
все, капрал Гаал. Боюсь, что мы не дождемся твоего дружка. И боюсь, тебя
сегодня в последний раз называют капралом.
Гай с изумлением посмотрел на него. Господин ротмистр ухмылялся.
- Ну, что смотришь? Что ты таращишься, как свинья на ветчину? Твой
приятель бежал, дезертировал, он трус и изменник! Понятно, рядовой Гаал?
Гай был поражен. И не столько словами господина ротмистра, сколько
его тоном. Господин ротмистр был в восторге. Господин ротмистр
торжествовал. У господина ротмистра был такой вид, словно он выиграл
крупное пари. Гай машинально поглядел в глубину карьера и вдруг увидел
Мака. Мак возвращался один, автомат он нес в руке за ремень.
- Массаракш! - прохрипел господин ротмистр. Он тоже увидел Мака, и
вид у него сделался обалделый.
Больше они не говорили, они только смотрели, как Мак неторопливо
приближается к ним, легко шагая по каменному крошеву, на его спокойное
доброе лицо со странными глазами, и в голове у Гая царила сумятица: ведь
выстрелов же не было... неужели он задушил их... или забил прикладом...
он, Мак, женщину? Да нет, чепуха... Но не было же выстрелов!..
В пяти шагах от них Мак остановился и, глядя господину ротмистру в
лицо, швырнул автомат ему под ноги.
- Прощайте, господин ротмистр, - сказал он. - Тех несчастных я
отпустил и теперь хочу уйти сам. Вот ваше оружие, вот одежда... - Он
повернулся к Гаю и, расстегивая ремень, сказал ему: - Гай, это нечистое
дело. Они нас обманули, Гай...
Он стянул с себя сапоги и комбинезон, свернул все в узел и остался
таким, каким Гай увидел его впервые не южной границе - почти голым и
теперь даже без обуви, в одних серебристых трусах. Он подошел к машине и
положил узел на радиатор. Гай ужаснулся. Он посмотрел на господина
ротмистра и ужаснулся еще больше.
- Господин ротмистр! - закричал он. - Не надо! Он сошел с ума! Он
опять...
- Кандидат Сим! - каркнул господин ротмистр, держа руку на кобуре. -
Немедленно садитесь в машину! Вы арестованы.
- Нет, - сказал Мак. - Это вам только кажется. Я свободен. Я пришел
за Гаем. Гай, пошли! Они тебя надули. Они - грязные люди. Раньше я
сомневался, теперь я уверен. Пошли.
Гай замотал головой. Он хотел что-то сказать, что-то объяснить, но не
было времени и не было слов. Господин ротмистр вытащил пистолет.
- Кандидат Сим! В машину! - каркнул он.
- Ты идешь? - спросил Мак.
Гай снова замотал головой. Он смотрел на пистолет в руке господина
ротмистра и думал только об одном, и знал только одно: Мака сейчас убьют.
И он не понимал, что надо делать.
- Ладно, - сказал Мак. - Я тебя найду. Я все узнаю и найду тебя. Тебе
здесь не место... Поцелуй Раду, до свидания.
Он повернулся и пошел, также легко ступая по каменному крошеву босыми
ногами, как и в сапогах, а Гай, трясясь, словно в лихорадке, немо смотрел
на его широкую треугольную спину и ждал выстрела и черной дырки под левой
лопаткой.
- Кандидат Сим, - сказал господин ротмистр, не повышая голоса. -
Приказываю вернуться. Буду стрелять.
Мак остановился и снова повернулся к нему.
- Стрелять? - сказал он. - В меня? За что? Впрочем, это неважно...
Дайте сюда пистолет.
Господин ротмистр, держа пистолет у бедра, навел дуло на Мака.
- Я считаю до трех, - сказал он. - Садись в машину, кандидат. Раз!
- А ну, дайте сюда пистолет, - сказал Мак, протягивая руку и
направляясь к господину ротмистру.
- Два! - сказал господин ротмистр.
- Не надо! - крикнул Гай.
Господин ротмистр выстрелил. Мак был уже близко. Гай видел, как пуля
попала ему в плечо и как он отшатнулся, словно налетел на препятствие.
- Глупец, - сказал Мак. - Дайте сюда оружие, злобный глупец...
Он не остановился, он все шел на господина ротмистра, протянув руку
за оружием, и из дырки на плече вдруг толчком выплеснулась кровь. А
господин ротмистр, издавши странный скрипящий звук, попятился и очень
быстро выстрелил три раза подряд прямо в широкую коричневую грудь. Мака
отбросило, он упал на спину, сейчас же вскочил, снова упал, приподнялся, и
господин ротмистр, присев от напряжения, выпустил в него еще три пули. Мак
перевалился на живот и застыл.
У Гая все поплыло перед глазами, и он опустился на подножку машины.
Ноги его не держали. В ушах его все еще звучал отвратительный плотный
хруст, с которым пули входили в тело этого странного и любимого человека.
Потом он опомнился, но еще некоторое время сидел, не рискуя подняться на
ноги.
Коричневое тело Мака лежало среди бело-розовых камней и само было
неподвижно, как камень. Господин ротмистр стоял на прежнем месте и, держа
пистолет наготове, курил, жадно затягиваясь. На Гая он не смотрел. Потом
он докурил до конца, до самых губ, обжигаясь, отбросил окурок и сделал два
шага в сторону убитого. Но уже второй шаг был очень короткий. Господин
ротмистр Чачу так и не решился подойти вплотную. Он произвел контрольный
выстрел с десяти шагов. Он промахнулся. Гай видел, как каменная пыль
брызнула рядом с головой Мака.
- Массаракш, - прошипел господин ротмистр и принялся засовывать
пистолет в кобуру. Он засовывал пистолет долго, а потом никак не мог
застегнуть кобуру, а потом подошел к Гаю, взял его искалеченной рукой за
мундир на груди, рывком поднял и, громко дыша в лицо, проговорил,
растягивая слова, как пьяный:
- Ладно, ты останешься капралом. Но в Гвардии тебе делать нечего...
Напишешь рапорт о переводе в армию. Полезай в машину.
"КАК-ТО СКВЕРНО ЗДЕСЬ ПАХНЕТ..."
- Как-то скверно здесь пахнет, - сказал Папа.
- Правда? - сказал Свекор. - А я не чувствую.
- Пахнет, пахнет, - сказал Деверь брюзгливо. - Тухлятиной какой-то.
Как на помойке...
- Стены, должно быть, сгнили, - решил Папа.
- Вчера я видел новый танк, - сказал Тесть. - "Вампир". Идеальная
герметика. Термический барьер до тысячи градусов...
- Они, наверное, еще при покойном императоре сгнили, - сказал Папа, -
а после переворота ремонта не было...
- Утвердил? - спросил Тестя Шурин.
- Утвердил, - сказал Тесть.
- А когда на конвейер? - спросил Шурин.
- Уже, - сказал Свекор. - Десять машин в сутки.
- С вашими танкам скоро без штанов останемся, - брюзгливо сказал
Деверь.
- Лучше без штанов, чем без танков, - возразил Тесть.
- Как был ты полковником, - сварливо сказал ему Деверь, - так и
остался. Все бы тебе в танки играть...
- Что-то у меня зуб ноет, - сказал Папа задумчиво. - Странник,
неужели так трудно изобрести безболезненный способ лечения зубов?
- Можно подумать, - сказал Странник.
- Ты лучше подумай о тяжелых системах, - сердито сказал Шурин.
- Можно подумать и о тяжелых системах, - сказал Странник.
- Давайте сегодня не будем говорить о тяжелых системах, - предложил
Папа. - Давайте считать, что это несвоевременно.
- А по-моему очень своевременно, - возразил Шурин. - Пандейцы
перебросили на хонтийскую границу еще одну дивизию.
- Какое тебе до этого дело? - брюзгливо спросил Деверь.
- Самое прямое, - ответил Шурин. - Я прикидывал такой вариант:
пандейцы вмешиваются в хонтийскую кашу, быстренько ставят там своего
человека, и мы имеем объединенный фронт - пятьдесят миллионов против наших
сорока.
- Я бы большие деньги дал, чтобы они вмешались в хонтийскую кашу, -
сказал Деверь. - Это вы все воображаете, что раз каша - так уже и кушать
можно... А я говорю: кто Хонти тронет, тот и проиграл.
- Смотря как трогать, - негромко сказал Свекор. - Если деликатно,
небольшими силами, да не увязать - тронул и отскочил, как только они там
перестанут ссориться... и при этом успеть раньше пандейцев...
- В конце концов что нам нужно? - сказал Тесть. - Либо объединенные
хонтийцы, без этой своей гражданской каши, либо наши хонтийцы, либо
мертвые хонтийцы... В любом случае без вторжения не обойтись. Договоримся
о вторжении, а прочее - уже детали... На каждый вариант уже готов свой
план.
- Тебе обязательно надо нас без штанов пустить, - сказал Деверь. -
Тебе - пусть без штанов, лишь бы с орденами... Зачем тебе объединенная
Хонти, если можно иметь разъединенную Пандею?
- Приступ детективного бреда, - заметил Шурин, ни к кому не
обращаясь.
- Не смешно, - сказал Деверь. - Я нереальных вариантов не предлагаю.
Если я говорю, значит, у меня есть основания.
- Вряд ли у тебя могут быть серьезные основания, - мягко сказал
Свекор. - Просто тебя соблазняет дешевизна решения, я тебя понимаю, только
северную проблему малыми средствами не решить. Там ни путчами, ни
переворотами не обойдешься. Деверь, который был до тебя, разъединил Хонти,
а теперь нам приходится опять объединять... Путчи - путчами, а этак можно
и до революции доиграться. У них ведь не так, как у нас.
- А ты что молчишь, Умник? - спросил Папа. - Ты ведь у нас умник.
- Когда говорят отцы, благоразумным детям лучше помалкивать, -
ответил Умник, улыбаясь.
- Ну, говори, говори, будет тебе.
- Я не политик, - сказал Умник. Все засмеялись, Тесть даже подавился.
- Право, господа, здесь нет ничего смешного... Я действительно всего лишь
узкий специалист. И как таковой, могу только сообщить, что по моим данным
армейское офицерство настроено в пользу войны...
- Вот как? - сказал Папа, пристально на него глядя. - И ты туда же?
- Прости, Папа, - горячо сказал Умник. - Но сейчас, по-моему, очень
выгодный момент для вторжения: перевооружение армии заканчивается...
- Хорошо, хорошо, - сказал Папа добродушно. - Я потом с тобой об этом
побеседую.
- Нет никакой необходимости с ним потом беседовать, - возразил
Свекор. - Здесь все свои, а специалист обязан высказывать свое мнение. На
то мы его и держим.
- Кстати, о специалистах, - сказал Папа. - Почему я не вижу
Дергунчика?
- Дергунчик инспектирует горный оборонительный пояс, - сказал Тесть.
- Но его мнение и так известно. Боится за армию, как будто это его
собственная армия...
- Да, - сказал Папа. - Горы - это серьезно... Шурин, это ты мне
говорил, что в Гвардии обнаружили горского шпиона?.. Да, господа мои,
Север - Севером, а на востоке висят еще горы, а за горами океан... С
