сооружение с прямоугольными очертаниями. Это был капонир, там сидели трое
гвардейцев с пулеметом. Сквозь шорох дождя слышались неразличимые голоса,
потом там зажгли спичку, и слабым желтым светом озарилась длинная
амбразура.
Зеленый, шепотом чертыхаясь, просовывал шест под проволоку. "Готово,
- шепнул он. - Отползай". Они отползли на десяток шагов и стали ждать.
Зеленый, зажав в кулаке шнур детонатора, глядел на светящиеся стрелки
часов. Его трясло, Максим слышал, как он постукивает зубами и сдавленно
дышит. Максима тоже трясло. Он сунул руку в мешок и потрогал мины, они
были шероховатые, холодные, Дождь усилился, шуршание заглушало теперь все
звуки. Зеленый приподнялся и встал на четвереньки. Он все время что-то
шептал, то ли молился, то ли ругался. "Ну, гады!" - сказал он вдруг громко
и сделал резкое движение правой рукой. Раздался пистонный щелчок, шипение,
и впереди ахнуло из-под земли полотнище красного пламени, и взметнулось
широкое полотнище далеко слева, ударило по ушам, посыпалась горячая мокрая
земля, клочья тлеющей травы, какие-то раскаленные кусочки. Зеленый
рванулся вперед, крича чужим голосом, и вдруг стало светло, как днем,
светлее, чем днем, ослепительно светло. Максим зажмурился и ощутил холод
внутри, и в голове мелькнула мысль: "Все пропало", но выстрелов не было,
тишина продолжалась, ничего не было слышно, кроме шуршания и шипения.
Когда Максим открыл глаза, он сквозь слепящий свет увидел серый
капонир, широкий проход в проволоке и каких-то людей, очень маленьких и
одиноких на огромном пустом пространстве вокруг башни, - они со всех ног
бежали к капониру, молча, беззвучно, спотыкались, падали, снова вскакивали
и бежали. Потом послышался жалобный стон, и Максим увидел Зеленого,
который никуда не бежал, а сидел, раскачиваясь, на земле сразу за
проволокой, обхватив голову руками. Максим бросился к нему, оторвал его
руки от лица, увидел закаченные глаза и пузыри слюны на губах, а выстрелов
все не было, прошла уже целая вечность, а капонир молчал, и вдруг там
грянули знакомый боевой марш.
Максим повалил этого разгильдяя навзничь, шаря одной рукой в кармане
и радуясь, что Генерал такой недоверчивый, что он и Максиму дал на всякий
случай болезащитные пилюли. Он разжал Зеленому сведенный судорогой рот и
засунул пилюли глубоко в хрипящую черную глотку. Потом он схватил автомат
Зеленого и повернулся, ища, откуда свет, почему столько света, не должно
быть столько света... Выстрелов все не было, одинокие люди продолжали
бежать, один был уже совсем недалеко от капонира, другой немного отстал, а
третий, который бежал справа, вдруг с размаху упал и покатился через
голову. "Когда в бою гвардейские колонны..." - ревели в капонире, а свет
бил сверху, с высоты десятка метров, наверно, с башни, которую нельзя было
теперь разглядеть, Пять или шесть ослепительных бело-синих дисков, и
Максим вскинул автомат и нажал на спусковой крючок, и самодельный автомат,
маленький, неудобный, непривычный, забился у него в руках, и словно в
ответ засверкали красные вспышки в амбразуре капонира, и вдруг автомат
вырвали у него из рук, он еще не попал ни в один из ослепительных дисков,
а Зеленый уже вырвал у него автомат и кинулся вперед, и сразу же упал,
споткнувшись на ровном месте...
Тогда Максим лег и пополз обратно к своему мешку. Позади торопливо
трещали автоматы, гулко и страшно ревел пулемет, и вот - наконец-то! -
хлопнула граната, потом другая, потом две сразу, и пулемет замолчал,
трещали только автоматы, и снова захлопали взрывы, кто-то завизжал
нечеловеческим визгом, и стало тихо. Максим подхватил мешок и побежал.
Над капониром столбом поднимался дым, несло гарью и порохом, а вокруг
было светло и пусто, только черный сутулый человек брел возле самого
капонира, придерживаясь за стенку, добрался до амбразуры, бросил туда
что-то и повалился. Амбразура озарилась красным, донесся хлопок, и снова
все стихло...
Максим споткнулся и чуть не упал. Через несколько шагов он снова
споткнулся и тогда заметил, что из земли торчат колышки, толстые короткие
колышки, спрятанные в траве... Вот оно как... вот оно как здесь... Если бы
Генерал пустил меня в одиночку, я бы сразу размозжил себе обе ноги и
сейчас валялся бы замертво на этих гнусных ехидных колышках... хвастун...
невежда... Башня была уже совсем близко. Он бежал и смотрел под ноги, он
был уже совсем близко. Он бежал и смотрел под ноги, он был один, и ему не
хотелось думать об остальных.
Он добежал до огромной железной лапы, бросил мешок. Ему очень
хотелось тут же прилепить тяжелую шершавую лепешку к мокрому железу, но
был еще капонир... Железная дверь была приоткрыта, из нее высовывались
ленивые языки пламени, на ступеньках лежал гвардеец - тут все было
кончено. Максим пошел вокруг капонира и нашел Генерала. Генерал сидел,
прислонившись к бетонной стенке, глаза у него были бессмысленные, и Максим
понял, что срок действия таблеток кончился. Он огляделся, поднял Генерала
на руки и понес от башни. Шагах в двадцати лежала в траве Орди с гранатой
в руке. Она лежала ничком, но Максим сразу понял, что она мертва. Он стал
искать дальше и нашел Лесника, тоже мертвого. И Зеленый тоже был убит, и
не с кем было положить живого Генерала...
Он шел по полю, отбрасывая множественную черную тень, оглушенный
всеми этими смертями, хотя минуту назад думал, что готов к ним, и ему не
терпелось вернуться и взорвать башню, чтобы закончить то, что они начали,
но сначала надо было посмотреть, что с Копытом, и он нашел Мемо совсем
рядом с проволокой. Мемо был ранен и, наверно, пытался уползти и полз к
проволоке, пока не свалился без сознания. Максим положил Генерала рядом и
снова побежал к башне. Странно было думать, что теперь эти несчастные
двести метров можно спокойно пройти, ничего не опасаясь.
Он принялся прилаживать мины к опорам, по две штуки на каждую опору
для верности, он торопился, время было, но Генерал истекал кровью и Мемо
истекал кровью, а где-то уже неслись по шоссе грузовики с гвардейцами, и
Гая подняли по тревоге, и теперь он трясся по булыжнику рядом с Панди, и в
окрестных деревнях уже проснулись люди - мужчины хватали ружья и топоры,
дети плакали, а женщины проклинали кровавых шпионов, из-за которых ни сна,
ни покоя. Он чувствовал, как моросящая тьма вокруг оживает, шевелится,
становится грозной и опасной...
Запалы были рассчитаны на пять минут, он поочередно включил их все и
побежал назад, к Генералу и Мемо. Что-то мешало ему, он остановился,
поискал глазами и понял: Орди. Бегом, глядя под ноги, чтобы не
споткнуться, он вернулся к ней, поднял на плечо легкое тело и снова бегом,
глядя под ноги, чтобы не споткнуться, - к проволоке, к северному проходу,
где мучились Генерал и Мемо, но им недолго уже оставалось мучиться. Он
остановился возле них и обернулся к башне.
И вот исполнилась эта бессмысленная мечта подпольщиков. Быстро, одна
за другой, треснули мины, основание башни заволокло дымом, а затем
слепящие огни погасли, стало непроглядно темно, в темноте заскрежетало,
загрохотало, тряхнуло землю, с лязгом подпрыгнуло и снова тряхнуло землю.
Максим поглядел на часы. Было семнадцать минут одиннадцатого. Глаза
привыкли к темноте, снова стала видна развороченная проволока, и стала
видна башня. Она лежала в стороне от капонира, где все еще горело,
растопырив изуродованные взрывами опоры.
- Кто здесь? - прохрипел Генерал, завозившись.
- Я, - сказал Максим. Он нагнулся. - Пора уходить. Куда вам попало?
Вы можете идти?
- Погоди, - сказал Генерал. - Что с башней?
- Башня готова, - проговорил Максим. Орди лежала на его плече, и он
не знал, как сказать о ней.
- Не может быть, - сказал Генерал, приподнимаясь. - Массаракш!
Неужели?.. - Он засмеялся и опять лег. - Слушай, Мак, я ничего не
соображаю... Сколько времени?
- Двадцать минут одиннадцатого.
- Значит, все верно... Мы ее прикончили... Молодец, Мак... Подожди, а
это кто рядом?
- Копыто, - сказал Максим.
- Дышит, - сказал Генерал. - Подожди, а кто еще жив? Это у тебя кто?
- Это Орди, - с трудом сказал Максим.
Несколько секунд Генерал молчал.
- Орди... - повторил он нерешительно и встал, пошатываясь. - Орди, -
снова повторил он и приложил ладонь к ее щеке. Некоторое время они
молчали. Потом Мемо хрипло спросил:
- Который час?
- Двадцать две минуты, - сказал Максим.
- Где мы? - спросил Мемо.
- Нужно уходить, - сказал Максим.
Генерал повернулся и пошел через проход в проволоке. Его сильно
шатало. Тогда Максим нагнулся, взвалил на другое плечо грузного Мемо и
двинулся следом. Он догнал Генерала, и тот остановился.
- Только раненых, - сказал он.
- Я донесу, - сказал Максим.
- Выполняй приказ, - сказал Генерал. - Только раненых.
Он протянул руки и, постанывая от боли, снял тело Орди с плеча
Максима. Он не мог удержать ее и сразу положил на землю.
- Только раненых, - сказал он странным голосом. - Бегом... марш!
- Где мы? - спросил Мемо. - Кто тут? Где мы?
- Держитесь за мой пояс, - сказал Максим Генералу и побежал. Мемо
вскрикнул и обмяк. Голова его болталась, руки болтались, ноги поддавали
Максиму в спину. Генерал, громко и сипло дыша, бежал по пятам, держась за
пояс.
Они вбежали в лес, по лицу захлестали мокрые ветви, Максим
увертывался от деревьев, бросавшихся навстречу, перепрыгивал через
выскакивавшие пни, это оказалось труднее, чем он думал, он был уже не тот,
и воздух здесь был не тот, и вообще все было не так, все было неправильно,
все было не нужно и бессмысленно. Позади оставались поломанные кусты, и
кровавый след, и запах, а дороги уже давно оцеплены, рвутся с поводков
собаки, и ротмистр Чачу с пистолетом в руке, каркая команды, косолапо
бежит по асфальту, перемахивает кювет и первым ныряет в лес. Позади
оставалась дурацкая поваленная башня, и обгоревшие гвардейцы, и трое
мертвых товарищей, а здесь было двое, израненных, полумертвых, не имеющих
почти никаких шансов... и все ради одной башни, одной дурацкой,
бессмысленной, грязной, ржавой башни, одной из десятков тысяч таких же...
больше я никому не позволю совершать такие глупости, нет, скажу я, я это
видел... сколько крови, и все за груду бесполезного ржавого железа, одна
молодая глупая жизнь за ржавое железо, и одна старая глупая жизнь за
жалкую надежду хоть несколько дней побыть, как люди, и одна расстрелянная
любовь - даже не за железо и даже не за надежду... если вы хотите просто
выжить, скажу я, то зачем же вы так просто умираете, так дешево
умираете... массаракш, я не позволю им умирать, они у меня будут жить,
научатся жить... какой болван, как я пошел на это, как я им позволил пойти
на это...
Он стремглав выскочил на проселок, держа Мемо на плече и волоча
Генерала подмышки, огляделся - Малыш уже бежал к нему от межевого знака,
мокрый, пахнущий потом и страхом.
- Это - все? - спросил он с ужасом, и Максим был ему благодарен за
этот ужас.
Они дотащили раненых до мотоцикла, впихнули Мемо в коляску, а
Генерала посадили на заднее седло, и Малыш привязал его к себе ремнем. В
лесу было еще тихо, но Максим знал, что это ничего не означает.
- Вперед, - сказал он. - Не останавливайся, прорывайся...
- Знаю, - сказал Малыш. - А ты?
- Я постараюсь отвлечь их на себя. Не беспокойся, я уйду.
- Безнадега, - сказал Малыш с тоской, дернул стартер, и мотоцикл
затрещал. - Ну, хоть башню-то взорвали? - крикнул он.
