8
Гай переоделся в пижаму, повесил мундир в шкаф и повернулся к
Максиму. Кандидат Сим сидел на своей раскладушке, которую Рада поставила
ему в свободном углу, один сапог он стянул и держал в руке, а за другой
еще не принимался. Глаза его были устремлены в стену, рот приоткрыт. Гай
подкрался сбоку и щелкнул его по носу. И как всегда промахнулся - в
последний момент Мак отдернул голову.
- О чем задумался? - игриво спросил Гай. - Горюешь, что Рады нет? Тут
тебе, брат, не повезло, у нее сегодня дневная смена.
Мак слабо улыбнулся и принялся стаскивать второй сапог.
- Почему - нет? - спросил он рассеянно. - Ты меня не обманешь... - Он
снова замер. - Гай, - сказал он, - ты всегда говорил, что они работают за
деньги...
- Кто? Выродки?
- Да. Ты об этом часто говорил - и мне, и ребятам... Платные агенты
хонтийцев... И ротмистр все время об этом твердит, каждый день одно и
тоже...
- Как же иначе? - сказал Гай. Он решил, что Мак опять заводит
разговор об однообразии. - Ты все-таки чудачина, Мак. Откуда у нас могут
появиться какие-то новые слова, если все остается по-старому? Выродки как
были выродки, так и остались. Как они получали деньги от врага, так и
получают. Вот в прошлом году, например, накрыли одну компанию за городом -
у них целый подвал был набит денежными мешками. Откуда у честного человека
могут быть такие деньги? Они не промышленники, не банкиры... да сейчас и у
банкиров таких денег нет, если этот банкир настоящий патриот...
Мак аккуратно поставил сапоги у стены, встал и принялся расстегивать
комбинезон.
- Гай, - сказал он, - а у тебя бывает так, что говорят тебе про
человека одно, а ты смотришь не этого человека и чувствуешь: не может
этого быть. Ошибка. Путаница.
- Бывает, - сказал Гай, нахмурившись. - Но если ты о выродках...
- Да, именно о них. Я сегодня на них смотрел. Это люди, как люди,
разные, получше и похуже, смелые и трусливые, и вовсе не звери, как я
думал... и как вы все считаете... Погоди, не перебивай. И не знаю я,
приносят они вред или не приносят, то-есть, судя по всему, приносят, но я
не верю, что они куплены.
- Как это - не веришь? - сказал Гай, хмурясь еще сильнее. - Ну,
предположим, мне ты можешь не верить, я - человек маленький. Ну а
господину ротмистру? А бригадиру? Радио, наконец? Как можно не верить
Отцам? Они никогда не лгут.
Максим сбросил комбинезон, подошел к окну и стал смотреть на улицу,
прижавшись лбом к стеклу и держась обеими руками за раму.
- Почему обязательно - лгут? - проговорил он наконец. - А если они
ошибаются?
- Ошибаются... - с недоумением повторил Гай, глядя ему в голую спину.
- Кто ошибается? Отцы? Вот чудак... Отцы никогда не ошибаются!
- Ну, пусть, - сказал Мак, оборачиваясь. - Мы не об Отцах сейчас
говорим. Мы говорим о выродках. Вот ты, например... Ты умрешь за свое
дело, если понадобится?
- Умру, - сказал Гай. - И ты умрешь.
- Правильно! Умрем. Но ведь за дело умрем - не за паек гвардейский и
не за деньги. Дайте мне хоть тысячу миллионов ваших бумажек, не соглашусь
я ради этого идти на смерть!.. Неужели ты согласишься?
- Нет, конечно, - сказал Гай. Чудачина этот Мак, вечно что-нибудь
выдумает...
- Ну?
- Что - ну?
- Ну как же! - сказал Мак с нетерпением. - Ты за деньги не согласен
умирать. Я за деньги не согласен умирать. А выродки, значит, согласны! Что
за чепуха!
- Так то - выродки! - сказал Гай проникновенно. - На то они и
выродки! Им деньги дороже всего, у них нет ничего святого. Им ничего не
стоит ребенка задушить - бывали такие случаи... Ты пойми, если человек
старается уничтожить систему ПБЗ, что это может быть за человек? Это же
хладнокровный убийца!
- Не знаю, не знаю, - сказал Мак. - Вот их сегодня допрашивали. Если
бы они назвали сообщников, могли бы остаться живы, отделались бы
воспитательными работами... А они не назвали! Значит, сообщники им дороже,
чем деньги? Дороже, чем жизнь?
- Это еще неизвестно, - возразил Гай. - Они по закону все приговорены
к смерти, без всякого суда, ты же видишь, как их судят. А если некоторых и
посылают на работы, так это знаешь почему? Людей не хватает на Юге... и
скажу тебе, работы там - это еще хуже, чем смерть...
Он смотрел на Мака и видел, что друг его колеблется, растерян, доброе
у него сердце, зелен еще, не понимает, что жестокость с врагом неизбежна,
что доброта сейчас хуже воровства... Трахнуть бы кулаком по столу, да
прикрикнуть, чтобы молчал, не болтал зря, не молол бы глупостей, а слушал
старших, пока не научился разбираться сам. Но ведь Мак не дубина
какая-нибудь необразованная, ему нужно только объяснить как следует, и он
поймет...
- Нет! - упрямо сказал Мак. - Ненавидеть за деньги нельзя. А они
ненавидят... так ненавидят нас, я даже не знал, что люди могут так
ненавидеть. Ты их ненавидишь меньше, чем они тебя. И вот я хотел бы знать:
за что?
- Вот послушай, - сказал Гай. - Я тебе еще раз объясню. Во-первых,
они выродки. Они вообще ненавидят всех нормальных людей. Они по природе
злобны, как крысы. А потом - мы им мешаем! Они хотели бы сделать свое
дело, получить денежки и жить себе припеваючи. А мы им говорим: стоп! Руки
за голову! Что ж они, любить нас должны за это?
- Если они все злобны, как крысы, почему же тогда этот...
домовладелец... не злобный? Почему его отпустили, если они все подкуплены?
Гай засмеялся.
- Домовладелец - трус. Таких тоже хватает. Ненавидят нас, но боятся.
Полезные выродки, легальные. Им выгоднее жить с нами в дружбе... А потом -
он домовладелец, богатый человек, его так просто не подкупишь. Это тебе не
зубной врач... Смешной ты, Мак, как ребенок! Люди ведь не бывают
одинаковые - и выродки не бывают одинаковые...
- Это я уже знаю, - нетерпеливо прервал Мак. - Но вот, кстати, о
зубном враче. То, что он неподкупен, за это я головой ручаюсь. Я не могу
тебе это доказать, я это чувствую. Это очень смелый и хороший человек...
- Выродок!
- Хорошо. Это смелый и хороший выродок. Я видел его библиотеку. Это
очень знающий человек. Он знает в тысячу раз больше, чем ты или
ротмистр... Почему он против нас? Если наше дело правое, почему он не
знает этого - образованный, культурный человек? Почему он на пороге смерти
говорит нам в лицо, что он за народ и против нас?
- Образованный выродок - это выродок в квадрате, - сказал Гай
поучающе. - Как выродок, он нас ненавидит. А образование помогает ему эту
ненависть обосновать и распространить. Образование - это, дружок, тоже не
всегда благо. Это как автомат - смотря в чьих руках...
- Образование - всегда благо, - убежденно сказал Мак.
- Ну уж нет. Я бы предпочел, чтобы хонтийцы все были необразованные.
Тогда бы мы по крайней мере могли жить как люди, а не ждать все время
ядерного удара. Мы бы их живо усмирили.
- Да, - сказал Мак с непонятной интонацией. - Усмирять мы умеем.
Жестокости нам не занимать.
- И опять ты как ребенок. Не мы жестокие, а время жестокое. Мы бы и
рады уговорами обойтись, и дешевле бы это было, и без кровопролития. А что
прикажешь? Если их никак не переубедить...
- Значит, они убеждены? - прервал его Мак. - Значит, убеждены? А если
знающий человек убежден, что он прав, то при чем тут хонтийские деньги...
Гаю надоело. Он хотел уже, как к последнему средству, прибегнуть к
цитате из Кодекса Отцов и покончить с этим бесконечным глупым спором, но
тут Мак перебил сам себя, махнул рукой и крикнул:
- Рада! Хватит спать! Гвардейцы проголодались и скучают по женскому
обществу!
К огромному изумлению Гая из-за ширмы послышался голос Рады:
- А я давно не сплю. Вы тут раскричались, господа гвардейцы, как у
себя на плацу.
- Ты почему дома? - гаркнул Гай.
Рада, запахивая халатик, вышла из-за ширмы.
- Меня рассчитали, - объявила она. - Мамаша Тэй закрыла свое
заведение, наследство получила и собирается в деревню. Но она меня уже
рекомендовала в хорошее место... Мак, почему у тебя все разбросано?
Прибери в шкаф. Мальчики, я же просила вас не ходить в комнату в сапогах!
Где твои сапоги, Гай?.. Накрывайте на стол, сейчас будем обедать... Мак,
ты похудел. Что они там с тобой делают?
- Давай, давай! - сказал Гай. - Разговорчики! Неси обед...
Она показала ему язык и вышла. Гай взглянул на Мака. Мак смотрел ей
вслед со своим обычным добрым выражением.
- Что, хороша девочка? - спросил Гай и испугался: лицо Мака вдруг
окаменело. - Ты что?
- Слушай, - сказал Мак. - Все можно. Даже пытать, наверное, можно.
Вам виднее. Но женщин расстреливать... женщин мучить... - Он схватил свои
сапоги и пошел из комнаты.
Гай крякнул, сильно почесал обеими руками затылок и принялся
накрывать на стол. От всего этого разговора у него остался неприятный
осадок. Какая-то раздвоенность. Конечно, Мак еще зелен и не от мира сего.
Но как-то опять у него все удивительно получилось. Логик он, вот что,
логик замечательный. Вот ведь сейчас - чепуху же порол, но как у него все
логично выстроилось! Гай вынужден был признаться, что если бы не этот
разговор, сам он вряд ли дошел бы до очень простой, в сущности, мысли:
главное в выродках то, что они выродки. Отними у них это свойство, и все
остальные обвинения против них - предательство, людоедство и прочее -
превращаются в чепуху. Да, все дело в том, что они выродки и ненавидят все
нормальное. Этого достаточно, и можно обойтись без хонтийского золота... А
хонтийцы что - тоже, значит, выродки? Этого нам не говорили. А если они не
выродки, тогда наши выродки должны их ненавидеть, как и нас... А,
массаракш! Будь она проклята, эта логика!.. Когда Мак вернулся, Гай
набросился на него:
- Откуда ты знал, что Рада дома?
- Ну как - откуда? Это и так было ясно...
- А если тебе было ясно, массаракш, так почему ты меня не
предупредил? И почему ты, массаракш, распускаешь язык при посторонних?
Тридцать три раза массаракш...
Мак тоже разозлился.
- Это кто здесь посторонний, массаракш? Рада? Да вы все со своим
ротмистром для меня более посторонние, чем Рада!
- Массаракш! Что в уставе сказано о служебной тайне?
- Массаракш-и-массаракш! Что ты ко мне пристал? Я же не знал, что ты
не знаешь, что она дома! Я думал, ты меня разыгрываешь! И потом... о каких
служебных тайнах мы тут говорили?
- Все, что касается службы...
- Провалитесь вы со своей службой, которую нужно скрывать от родной
сестры! И вообще от кого бы то ни было, массаракш! Поразвели секретов в
каждом углу, повернуться негде, рта не раскрыть!
- И ты же еще на меня орешь! Я тебя, дурака, учу, а ты на меня
орешь!..
Но Мак уже перестал злиться. Он вдруг мгновенно оказался рядом, Гай
не успел пошевелиться, сильные руки сдавили ему бока, комната завертелась
перед глазами, и потолок стремительно надвинулся. Гай придушенно ахнул, а
Мак, бережно неся его над головой в вытянутых руках, подошел к окну и
сказал:
- Ну, куда тебя девать с твоими тайнами? Хочешь за окно?
- Что за дурацкие шутки, массаракш! - закричал Гай, судорожно
размахивая руками в поисках опоры.
- Не хочешь за окно? Ну ладно, оставайся...
Гая поднесли к ширме и вывалили на кровать Рады. Он сел, поправил
задравшуюся пижаму и проворчал: "Черт здоровенный..." Он тоже больше не
сердился. Да и не на кого было сердиться, разве что на выродков...
Они принялись накрывать на стол, потом пришла Рада с кастрюлей супа,
