Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Roman legionnaire vs Knight Artorias
Ghost-Skeleton in DSR
Expedition SCP-432-4
Expedition SCP-432-3 DATA EXPUNGED

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Русская фантастика - А&Б Стругацкие Весь текст 241.66 Kb

За миллиард лет до конца света

Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 6 7 8 9 10 11 12  13 14 15 16 17 18 19 ... 21
стол рядом с собой.
     - Потому, что век наш  весь  в  черном,  -  объяснил  он,  промакивая
серовато-розовые, как у лошади, губы белоснежным  платочком.  -  Он  носит
цилиндр высокий, и все-таки мы продолжаем бежать, а затем, когда  бьет  на
часах бездействия  час  и  час  отстраненья  от  дел  повседневных,  тогда
приходит к нам раздвоенье, и мы ни о чем не мечтаем...
     - Тьфу на тебя, - сказал Малянов, а Вечеровский разразился довольным,
сытым марсианским уханьем.
     Вайнгартен выкопал из  переполненной  пепельницы  чинарик  подлиннее,
сунул его в толстые губы, чиркнул спичкой и  некоторое  время  сидел  так,
совершенно скосив глаза на огонек.
     - Действительно... - произнес он. - Не все  ли  равно,  какая  именно
сила... если она заведомо превышает человеческую... - Он закурил.  -  Тля,
на которую упал кирпич, или тля, на которую упал двугривенный... Только  я
не тля. Я могу выбирать.
     Захар смотрел на него с надеждой, но Вайнгартен  замолчал.  Выбирать,
подумал Малянов. Легко сказать - выбирать...
     - Легко сказать - выбирать! - начал  было  Захар,  но  тут  заговорил
Глухов, и Захар с надеждой уставился на него.
     - Да ясно же! - сказал  Глухов  с  необычайной  проникновенностью.  -
Неужели неясно,  что  выбирать?  Жизнь  надо  выбирать!  Что  же  еще?  Не
телескопы  же  ваши,  не  пробирки  же...  Да  пусть  они  ими  подавятся,
телескопами вашими! Диффузными газами!.. Жить надо, любить  надо,  природу
ощущать надо - ощущать, а не ковыряться в ней! Когда я  сейчас  смотрю  на
дерево, на куст, я чувствую, я знаю - это мой друг, мы существуем друг для
друга, мы друг другу нужны...
     - Сейчас? - громко спросил Вечеровский.
     Глухов запнулся.
     - Простите? - пробормотал он.
     - А ведь мы с вами знакомы, Владлен Семенович, - сказал  Вечеровский.
- Помните? Эстония, школа матлингвистики... финская баня, пиво...
     - Да-да, - сказал Глухов, опустив глаза. - Да.
     - Вы были тогда совсем другим, - сказал Вечеровский.
     - Ну, так когда это было... - сказал Глухов.  -  Бароны,  знаете  ли,
стареют...
     - Бароны также и воюют, - сказал Вечеровский. - Не так уж  давно  это
было.
     Глухов молча развел руками.
     Малянов ничего не понял в этой интермедии,  но  что-то  в  ней  было,
что-то неприятное, неспроста они друг другу это  все  говорили.  А  Захар,
видимо,  понял,  понял  как-то  по-своему,  какую-то  обиду  для  себя  он
почувствовал в этом небольшом  разговоре,  какое-то  оскорбление,  что-то,
потому что вдруг с необычайной резкостью, чуть  ли  не  со  злобой  почти,
выкрикнул, обращаясь к Вечеровскому:
     - Снегового-то они убили! Вам,  Филипп  Павлович,  легко  рассуждать,
вас-то они за горло не взяли, вам хорошо!..
     Вечеровский кивнул.
     - Да, -  сказал  он.  -  Мне  хорошо.  Мне  хорошо,  и  вот  Владлену
Семеновичу тоже хорошо. Правда, Владлен Семенович?
     Маленький уютный человек с красными кроличьими  глазами  за  сильными
стеклами старомодных очков в стальной оправе снова  молча  развел  руками.
Потом он встал и, ни на кого не глядя, проговорил:
     - Прошу прощенья, друзья, но мне пора идти. Уже поздно..."



                                    8

     15.  "...Может  быть,  хочешь  переночевать   у   меня?   -   спросил
Вечеровский.
     Малянов мыл  посуду  и  обдумывал  это  предложение.  Вечеровский  не
торопил его с ответом. Он снова удалился в общую комнату, некоторое  время
двигался там, вернулся с кучей мусора в подмокшей газете и сунул  мусор  в
ведро. Затем он взял тряпку и принялся вытирать кухонный стол.
     Вообще-то после всех  сегодняшних  событий  и  разговоров  оставаться
одному Малянову было как-то  не  в  жилу.  А  с  другой  стороны,  бросать
квартиру  и  уходить  было  как-то  неловко  и,  прямо   скажем,   стыдно.
Получается, что они меня все-таки выживают, подумал он.  А  я  терпеть  не
могу ночевать в чужих домах, даже у друзей. Даже у Вечеровского. Он  вдруг
совершенно явственно ощутил аромат кофе. Хрупкая,  как  розовый  лепесток,
розовая чашечка, и в ней - волшебный напиток "а-ля Вечеровский".  Но  если
подумать, не на ночь же его пить... Кофе можно выпить утром.
     Он домыл последнее блюдце, поставил его в сушилку, кое-как затер лужу
на линолеуме и пошел в  большую  комнату.  Вечеровский  уже  сидел  там  в
кресле, развернувшись лицом к окну. Небо за окном было розовое с  золотом,
молодой  месяц,  словно  на  минарете,  торчал  в  точности   над   крышей
двенадцатиэтажника. Малянов взял свое кресло, тоже развернул к окну и тоже
уселся. Теперь их с  Вечеровским  разделял  стол,  на  котором  Фил  навел
порядок: книги лежали  аккуратной  стопкой,  недельной  пыли  и  следа  не
осталось,  все  три  карандаша  и  ручка  аккуратно  выстроились  рядом  с
календарем. Вообще, пока Малянов  возился  с  посудой,  Вечеровский  успел
навести  в  комнате  совершенно  необычайный  блеск  -   только   что   не
пропылесосил,  но  при  всем  том  сам  ухитрился   остаться   элегантным,
подтянутым, без единого пятнышка на кремовых одеждах. Он даже ухитрился не
вспотеть, что было уже совершенной фантастикой. А вот у Малянова, хоть  он
и был в Иркином фартуке, все брюхо было мокрое, прямо как  у  Вайнгартена.
Если у жены брюхо после мытья посуды мокрое, значит, муж пьяница. А если у
мужа?..
     Они молчали и смотрели,  как  в  двенадцатиэтажнике  одно  за  другим
гаснут окна. Появился Калям, тихонько  мявкнув,  вскочил  Вечеровскому  на
колени, устроился и заурчал. Вечеровский тихо  гладил  его  длинной  узкой
ладонью, не отрывая глаз от огней за окном.
     - Он линяет, - предупредил Малянов.
     - Неважно, - отозвался Вечеровский тихонько.
     Они опять замолчали. Теперь, когда рядом  не  было  потного  красного
Вайнгартена, совершенно убитого ужасом Захара с его кошмарным  ребенком  и
такого обыкновенного и в то же время загадочного Глухова, когда рядом  был
только Вечеровский, бесконечно спокойный, бесконечно уверенный в себе и не
ожидающий ни от кого никаких  сверхъестественных  решений,  -  теперь  все
прошедшее казалось не то  чтобы  сном,  а  скорее  некоей  эксцентрической
повестью, и  если  это  даже  действительно  произошло,  то  давно,  и  не
происходило, собственно, а только начало происходить, а  потом  перестало.
Малянов ощутил даже смутный интерес к этому  полулитературному  персонажу:
получил он в конце концов свои пятнадцать лет или все..."


     16. "...вспомнил Снегового и пистолет в пижаме, и печать на двери.
     - Слушай, - сказал я. - Неужели они Снегового убили?
     - Кто? - не сразу отозвался Вечеровский.
     - Н-ну... - начал я и замолчал.
     - Снеговой, судя по всему, застрелился, - сказал  Вечеровский.  -  Не
выдержал.
     - Чего не выдержал?
     - Давления. Сделал свой выбор.
     Это была не эксцентрическая повесть. Я опять ощутил  то  же  знакомое
оцепенение внутри, забрался в кресло с ногами и  обхватил  колени.  Сжался
так, что хрустнули мускулы. Это ведь я, это ведь со мной происходит. Не  с
Иваном-царевичем,  не  с  Иванушкой-дурачком,   а  со  мной.  Вечеровскому
хорошо...
     - Слушай, - сказал я сквозь зубы.  -  Что  там  у  тебя  с  Глуховым?
Странно вы с ним как-то говорили...
     - Он меня разозлил, - отозвался Вечеровский.
     - Чем?
     Вечеровский помолчал.
     - Не смеет оставаться один, - сказал он.
     - Понимаю, - сказал я, подумав.
     - Меня злит не то, как он сделал свой выбор, - проговорил Вечеровский
медленно, словно размышляя вслух. - Но зачем все время оправдываться? И он
не просто оправдывается, он еще пытается завербовать  других.  Ему  стыдно
быть слабым среди сильных, ему хочется, чтобы и другие стали  слабыми.  Он
думает, что тогда ему станет легче. Может быть, он и прав, но  меня  такая
позиция бесит...
     Я слушал его, раскрыв рот, а когда он замолчал, спросил осторожно:
     - Ты хочешь сказать, что Глухов тоже... под давлением?
     - Он _б_ы_л_ под давлением. Теперь он раздавлен.
     - Подожди, подожди... Позволь!
     Он медленно повернул ко мне лицо.
     - А ты не понял? - спросил он.
     - Откуда? Он же говорил... Я же  своими  ушами  слышал...  Да  просто
видно наконец, простым глазом, что человек ни сном,  ни  духом...  Это  же
очевидно!
     Впрочем, теперь это уже не  казалось  мне  таким  очевидным.  Скорее,
пожалуй, наоборот.
     - Значит, ты не понял, - произнес  Вечеровский,  разглядывая  меня  с
любопытством. - Гм... А вот Захар понял. -  Он  впервые  за  вечер  достал
трубку и кисет и принялся неторопливо набивать трубку. - Странно,  что  ты
не понял... Впрочем, ты был в явно  растрепанных  чувствах.  А  между  тем
посуди сам: человек любит детективы, человек любит посидеть у  телевизора,
сегодня как раз  очередная  серия  этого  убогого  фильма...  и  вдруг  он
срывается с насиженного места, мчится к совершенно незнакомым людям -  для
чего? Чтобы пожаловаться на свои головные боли? -  Он  чиркнул  спичкой  и
принялся  раскуривать  трубку.  Желто-красный  огонек   заплясал   в   его
сосредоточенно скошенных глазах. Потянуло медвяным дымком. - А потом  -  я
ведь его сразу узнал. Точнее, не сразу... Он очень сильно переменился. Это
ведь был этакий  живчик  -  энергичный,  крикливый,  ядовитый...  никакого
руссоизма, никаких рюмочек. Сначала я его  просто  пожалел,  но  когда  он
принялся рекламировать свое новое мировоззрение, это меня взбесило.
     Он замолк и занялся исключительно своей трубкой.
     Я снова изо всех сил сжался в комок. Вот, значит, как  это  выглядит.
Человека просто расплющило. Он остался жив, но он уже не тот.  Вырожденная
материя... Вырожденный дух. Не выдержал...  Елки-палки,  но  ведь  бывают,
наверное, такие давления, что никакой человек не выдержит...
     - Значит, ты и Снегового осуждаешь? - спросил я.
     - Я никого не осуждаю, - возразил Вечеровский.
     - Н-ну... Ты же бесишься вот... по поводу Глухова...
     - Ты меня не понял, - с легким нетерпением сказал Вечеровский. - Меня
бесит вовсе не выбор Глухова.  Какое  я  имею  право  беситься  по  поводу
выбора, который делает человек, оставшийся один на один, без  помощи,  без
надежды... Меня раздражает поведение Глухова _п_о_с_л_е_ выбора. Повторяю:
он стыдится  своего  выбора  и  поэтому  -  только  поэтому!  -  старается
соблазнить других в свою веру. То есть, по  сути,  усиливает  и  без  того
могучую силу. Понимаешь меня?
     - Умом - понимаю, - сказал я.
     Я хотел добавить еще о том, что и  Глухова  можно  вполне  понять,  а
поняв - простить, что на самом деле Глухов вообще вне сферы анализа, он  в
сфере милосердия, но я вдруг почувствовал, что не  могу  больше  говорить.
Меня трясло. Без помощи и без  надежды...  Без  помощи  и  без  надежды...
Почему я? За что? Что я им сделал?.. Надо было поддерживать разговор, и  я
сказал, стискивая зубы после каждого слова:
     -  В  конце  концов,  существуют  такие  давления,  которых  никакому
человеку не выдержать...
     Вечеровский ответил что-то, но я не услышал его или не понял. До меня
вдруг дошло, что еще вчера я был человеком, членом социума,  у  меня  были
свои заботы и свои неприятности, но пока я соблюдал законы,  установленные
социумом, - а это было вовсе не так уж  трудно,  -  пока  я  соблюдал  эти
законы, меня от всех мыслимых опасностей надежно охраняли милиция,  армия,
профсоюзы, общественное мнение,  друзья,  семья,  наконец,  и  вот  что-то
сместилось в  окружающем  мире,  и  я  превратился  в  одинокого  пескаря,
затаившегося в щели, а вокруг ходят и реют чудовищные  неразличимые  тени,
которым даже и зубастых пастей  не  надо  -  достаточно  легкого  движения
плавника, чтобы стереть меня в порошок, расплющить, обратить в ничто...  И
мне дано понять, что пока я сижу в этой щели, меня  не  тронут.  Даже  еще
страшнее: меня отделили от человечества, как отделяют  овцу  от  стада,  и
волокут куда-то, неизвестно куда, неизвестно зачем, а стадо, не подозревая
Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 6 7 8 9 10 11 12  13 14 15 16 17 18 19 ... 21
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 
Комментарии (4)

Реклама