черт!
И вдруг дал длинную, захлебывающуюся очередь.
С елей полетели верхушки, тоненькое деревце, простонав, наклонилось
вперед.
И тут же с высоких лиственниц, с широких вековых лап на них обрушилась
горячая, меховая, визжащая лавина.
Жилистые пальцы обхватили капитана за горло, вцепились в подбородок, с
невероятной силой потащили его вверх, запрокидывая голову. Автомат сержанта
плюнул короткой очередью и замолк. Краем глаза капитан увидел, что юркие
тела накрыли его, копошащийся клубок покатился по поляне, на секунду
показалось лицо.
-- Стреляй, командир, стреляй! -- и опять исчезло, захлестнутое
обросшими шерстью руками.
Капитан рвал пальцы с горла, сорвал, тут же вцепились еще. На нем
висело пять или шесть сурков. Только бы не упасть. Упадешь -- конец. Почему
никто не стреляет? Ловушка! Как глупо попались. Где автомат? Почему никто не
стреляет? Так же, наверное, попалась группа Колица. И никто не узнает, что с
нами случилось. Почему никто не стреляет?
Темное лицо -- неправдоподобно человеческое, с желтыми злобными глазами
-- возникло перед ним. Рот разинут в визге.
Капитан все-таки упал -- дернули за ноги, задохнулся в горячем мехе,
его тянули за волосы вверх, он застонал от боли -- чудом, невозможным
движением вывернул автомат, вслепую дал одну очередь, вторую -- вереща,
посыпались сурки, он вскочил на ноги, вертясь как юла, короткими очередями
лупил в отскакивающие, дергающиеся тела.
И все кончилось. Сурки исчезли. Трое валялись рядом.
Почему так тихо, не должно быть так тихо, даже визга не слышно.
Капитан вставил новый магазин. Запасная обойма была в кармане -- не так
уж плохо. Ветви сбоку чуть заметно дрогнули, он бросился на землю, локоть
пронзило током.
-- Не стреляй, командир!
Он едва удержал палец. Из узорчатого орешника, пригибаясь, вылез
сержант.
-- Жив, командир?
-- Да, -- сказал капитан, поднимаясь, массируя локоть. -- У тебя кровь
на лице. Где остальные?
Сержант утерся, посмотрел на ладонь.
-- Сволочи! Ничего не знаю, командир. Пятерых застрелил, так и лежат на
поляне. Больше никого. -- Он оборвал висящий на нитке рукав, бросил. -- Надо
вызвать вертолет, командир.
-- Ты же следопыт, -- сказал капитан.
-- К черту, -- сержант выругался. -- Там не следы -- каша. Вызывай
десант. Все равно вдвоем ничего не сделаем. -- Сел, зубами разорвал
индивидуальный пакет. -- Давай перевяжу, командир.
Капитан только сейчас заметил, что у него из рукава на траву капает
темная кровь...
Стажер остановился, когда подкосились ноги. Сел на валун. Сердце
выскакивало, в груди не было ни крупицы воздуха.
Он находился в глубоком овраге. Как он сюда попал? Скаты были без травы
-- земляные. По дну тек черный ручей. Стажер припал к нему, пил, пока не
заломило зубы.
Было невыносимо тихо. Кажется, вырвался. Он вдруг вскочил: автомат! Где
автомат? Автомата не было. Вещмешок также исчез. Стажер бессильно опустился
на холодный камень. Он готов был заплакать. Дурак, тупица! Потерял автомат.
Что он без оружия?
Лиственницы высоко по краю оврага покачивали верхушками в бездонном
небе.
Ему теперь не выбраться из этого леса. Стажер все-таки заплакала кулак,
тут же испуганно оглянулся. Карта! Он попытался вспомнить карту. По маршруту
до границы со степью нужно было пройти еще сто километров. Это слишком
много. Этого ему никогда не осилить. Но капитан говорил, если свернуть на
юг, то до границы километров пятьдесят. Так. Это уже легче. Пятьдесят
километров он как-нибудь пройдет. Он проползет их, если нужно. Стажер опять
вскочил. Самый настоящий дурак! У него же есть рация!
Он лихорадочно ощупал комбинзон. Рация, вшитая на груди, была на месте.
Плотно сел зажим наушника. Он послал вызов. Это было просто -- нажимай
кнопку и все. В наушнике появился фон, рация работала. Он давил кнопку,
никто не отвечал.
Ну конечно! Личные рации бьют на четыреста метров. А он отмахал
километров пять или больше. Его никто не услышит. Но все-таки рация немного
успокоила. В конце концов, все не так страшно. Сержант уже, наверное,
связался с базой. Им немедленно вышлют подмогу.
В просвете лиственниц на недоступной высоте застрекотал вертолет.
Стажер закричал, замахал руками, полез вверх, сорвался, посыпались
сырые комья, опять полез, выбрался. Вертолет скрылся за деревьями.
Он застонал от досады. Надо же было выйти на открытое место и ждать.
Скорее! Может быть, они еще вернутся. Он кинулся туда, где лес был пореже.
Под широкой, в три обхвата, позеленевшей от времени лиственницей стоял
сурок. Жилистые коричневые руки его болтались ниже колен. Желтые глаза не
мигая смотрели на человека.
Звонко щелкнула ветка. Стажер сделал шаг назад. И сурок заверещал --
жалобно, тонко, словно ножом провели по стеклу.
Откуда-то из чащи откликнулись такие же жалобные, тонкие голоса. Стажер
оглянулся. Из-за деревьев вышли еще четверо...
Его втолкнули в хижину. Там было темно. Он сразу же споткнулся обо
что-то.
У стены завозились, поднялась неясная фигура, насмешливый голос сказал:
-- Веселая собирается компания.
Стажер отшатнулся, но сурки опять толкнули его вперед.
-- Из группы "Суннит? -- спросил человек.
-- Да.
-- Будем знакомы. Я -- Колиц.
-- Колиц! Из группы Колица?
-- Да, Колиц из группы Колица.
-- А разве вы не...
-- В том-то и дело, что не. Во всяком случае пока. Ну-ка, погодите.
Колиц отрывисто свистнул. Фу, черт, никак не привыкнуть. Свистнул еще
раз. В ответ сурки разразились целой какофонией длинных и коротких свистков,
то повышая, то понижая тон. Колиц слушал, сильно сморщившись.
-- Сейчас тебя развяжут.
Рябиновые прутья соскочили с запястий. Стажер поспешно вытащил руки.
Колиц опять свистнул. Сурки вышли, закрыли дверной проем плотным щитом.
-- Располагайся, -- сказал Колиц. -- Это, конечно, не курорт, но жить
можно. Особенно, если жить тихо.
Глаза привыкли. Хижина была небольшая, без окон, с плетеными стенками.
Сквозь них пробивалось солнце. Пол земляной. В углу навалены еловые лапы --
постель. Там зашевелились. Колиц нагнулся.
-- Кто это? -- испуганно спросил стажер.
-- Ваш доктор. Принесли час назад. Голова разбита. Наверное, сотрясение
мозга-- заговаривается.
-- Доктор! -- обрадованно крикнул стажер.
-- Пи-ить... -- слабо сказали в углу.
Колиц присел, поднял глиняный кувшин.
-- Его надо в больницу. Немедленно! -- сказал стажер.
-- Правильно, молодой человек, -- насмешливо ответил Колиц.
-- Стажер, где мы? -- простонал доктор. -- Голова горит...
-- Ты бы лучше заснул, -- Колиц накрыл доктора какой-то тряпкой, сказал
сухо: -- Он не так плох, как кажется. Ему надо отлежаться, вот и все.
Стажер привалился к стене. Хижина зашаталась.
-- У вас оружие есть? -- спросил он.
-- Что?
-- Ну, автомат? А рации у вас не осталось?
Колиц положил перед ним большую беловатую лепешку.
-- Давай заправься. Вкус у нее, конечно... Но другого, извини, нет.
-- А я в Биоцентре слышал чуть ли не легенды о капитане Колице, -- зло
сказал стажер. -- Вы там чуть ли не герой.
-- Да? -- без интереса сказал Колиц. -- Врали, наверное.
Стажер задохнулся, сжимая кулаки, шагнул к щиту у входа.
-- Куда? Назад! -- голос Колица прозвучал, как выстрел.
Тон его был таким, что стажер повиновался против воли. Сел, спросил
сквозь зубы:
-- Охрана большая? Кто нас сторожит? Сколько сурков в поселке?
- Не советую, -- спокойно сказал Колиц. -- Куда ты побежишь? Поймают
через пять минут, Они же в лесу как дома.
-- Из вашей группы кто-нибудь остался? -- опять сквозь зубы спросил
стажер.
-- Я один, -- не сразу ответил Колиц. -- На базе что слышно? Никого не
нашли? Молчишь? Понятно. -- Он вздохнул. -- Есть, значит, не хочешь. Ну,
тогда, извини, я ее съем. Рацион здесь того... Такая лепешка на весь день.
Хорошо хоть воду приносят.
-- Бежим, бежим... -- застонал доктор. -- Пустите меня! Командир, где
ты?
-- Они нас убьют, -- сказал стажер.
-- Вполне возможно.
-- И вы так спокойно говорите об этом?
-- Я просто объективен, юноша, ведь мы первыми на них напали.
-- Вы сравниваете? Мы -- и эти твари, уроды, выродки!
-- Они тоже люди, юноша. Ну не люди. Если не нравится термин -- другие
разумные существа. Как сурок по-латыни?
-- Мармота, -- машинально сказал стажер.
-- Значит, мармота сапиенс. Сурок разумный. Смешно -- ищем иной разум в
космосе, а он, оказывается, тут, у нас под боком, на Земле.
Стажер сидел пораженный. Иной разум. Ему и в голову не приходило.
Организованный инстинкт, говорил профессор Левин, зачатки специализации типа
"муравейник".
-- Меня другое пугает, -- задумчиво сказал Колиц. -- Уж слишком быстро
они развиваются. Я ведь здесь третью неделю. Наблюдаю. Дней десять назад
они, по-моему, еще не знали огня. А сейчас появились костры. Человеку на
этот путь потребовалось гораздо больше времени. Или взять оружие...
Стажер не слушал его. Сурки -- разумные существа. Те, кого человечество
ищет уже десятки лет, посылая корабли к звездам, прощупывая космос
радиолокацией.
-- Они же явные мутанты. -- сказал он. -- Ошибка природы. Скачок
эволюции.
-- Среди животных человек тоже мутант, -- ответил Колиц. -- Тоже скачок
эволюции. Не так все просто, юноша. Хотим мы этого или не хотим, но на Земле
появился новый вид разумных существ -- мармота сапиенс, -- повторил он.
-- Вы не видели, что эти ваши разумные существа делают! -- крикнул
стажер. -- Вы не были на Южных фермах. Просто слышать об этом -- бесполезно.
В темноте, в углу, зашевелился доктор, громко задышал. Колиц намочил
тряпку, положил ему на лоб.
-- Я думаю, юноша, что человечеству надо договориться с сурками. И по
возможности скорее. Чтобы не было новых жертв.
Он помолчал. За стеной хижины пересвистывались сурки.
-- А что касается Южных ферм. - Я был на Южных фермах. Как вам
объяснить, юноша. Представьте, что у вас появился младший брат и этот брат
сделал вам больно -- чисто случайно, неосознанно, даже не понимая, что
именно он делает, только потому, что он еще слишком молод. Так вот. Сурки --
это наши младшие братья. Жестокие младшие братья.
Колиц вдруг поднял голову, прислушался. Стажер вскочил.
-- Что случилось?
-- Тихо! -- сказал Колиц.
За плетеной стеной горохом посыпалась беготня, пересвист стал частым,
тревожным. И мгновенно возник, заколотился в воздухе яростный, леденящий
визг, который стажер уже слышал при нападении. Одновременно затрещало, будто
разрывали материю.
-- Наши! -- закричал стажер. -- Это наши! Толкнул щит, выбежал на
пыльную улицу. Вдоль нее по обеим сторонам стояло десятка два таких же
плетеных хижин. Из них, вереща, выскакивали сурки.
Усиленный мегафоном голос капитана проревел:
-- Людям лечь на землю! Людям немедленно лечь на землю!
И сейчас же затрещали выстрелы. Откуда-то возникли двое сурков,
покатились в пыли. На краю поселка низкорослые фигурки метались между
деревьев, падали.
-- Людям лечь на землю! -- ревел мегафон. Стажер попятился, зажав рот,
не отводя глаз от распростертого тела.
Кто-то вцепился ему в комбинезон. Небольшой сурок прижимался к ноге,
скулил. Стажер пнул его. Сурок откатился, согнув руки на груди, поднял
острую фиолетовую морду. Он держал совсем маленького, голого детеныша,
пытался закрыть его сухими лапами. Детеныш был слепой, тыкался мягкой
головкой в грудь. Глаза у сурка были жалобные, пронзительные. Он тонко
