косноязычен сегодня утром в гостиной генерального прокурора, я думал,
что сейчас совсем онемею. Но стоило ей подойти ближе, как мои страхи
улетучились, и даже эти мои тайные мысли меня больше ничуть не смущали.
Оказалось, что я могу разговаривать с нею свободно и рассудительно, как
разговаривал бы с Аланом.
- О! - воскликнула она. - Вы приходили за своими шестью пенсами! Вы
их получили?
Я ответил, что нет, но поскольку я ее встретил, значит, прошелся не
зря.
- Хотя я вас сегодня уже видел, - добавил я и рассказал, когда и где.
- А я вас не видела, - сказала она. - Глаза у меня не маленькие, но я
плохо вижу вдаль. Я только слышала пение.
- Это пела мисс Грант, - сказал я, - старшая и самая красивая из до-
черей Престонгрэнджа.
- Говорят, они все очень красивые.
- То же самое они думают о вас, мисс Драммонд, - ответил я. - Они все
столпились у окна, чтобы на вас посмотреть.
- Как жаль, что я такая близорукая, - сказала Катриона. - Я бы тоже
могла их увидеть. Значит, вы были там? Наверное, славно провели время:
хорошая музыка и хорошенькие барышни!
- Нет, вы ошибаетесь, - сказал я. - Я чувствовал себя не лучше, чем
морская рыба на склоне холма. По правде сказать, компания грубых мужла-
нов подходит мне куда больше, чем общество хорошеньких барышень.
- Да, мне тоже так кажется, - сказала она, и мы оба рассмеялись.
- Странная вещь, - сказал я. - Я ничуть не боюсь вас, а от барышень
Грант мне хотелось поскорее сбежать. И вашу родственницу я тоже боюсь.
- Ну, ее-то все мужчины боятся! - воскликнула Катриона. - Даже мой
отец.
Упоминание об отце заставило меня умолкнуть. Идя рядом с Катрионой, я
смотрел на нее и вспоминал этого человека, все немногое, что я о нем
знал, и то многое, что я в нем угадывал; я сопоставлял одно с другим и
понял, что молчать об этом нельзя, иначе я буду предателем.
- Кстати, о вашем отце, - сказал я. - Я видел его не далее, как се-
годня утром.
- Правда? - воскликнула она с радостью в голосе, прозвучавшей для ме-
ня укором. - Вы видели Джемса Мора? И, быть может, даже разговаривали с
ним?
- Даже разговаривал, - сказал я.
И тут все обернулось для меня как нельзя хуже. Она взглянула на меня
полными благодарности глазами.
- О, спасибо вам за это, - сказала она.
- Меня не за что благодарить, - начал я и умолк.
Но мне показалось, что если я о стольком умалчиваю, то хоть что-то
все же должен ей сказать. - Я говорил с ним довольно резко. Он мне не
очень понравился, поэтому я был с ним резок, и он рассердился.
- Тогда зачем же вы разговариваете с его дочерью да еще и рассказыва-
ете ей про это! - воскликнула Катриона. - Я не желаю знаться с теми, кто
его не любит и кому он не дорог!
- И все же я осмелюсь сказать еще слово, - произнес я, чувствуя, что
меня бросает в дрожь. - Вероятно, и вашему отцу и мне у Престонгрэнджа
было совсем не весело. Обоих нас мучила тревога, ибо это опасный дом.
Мне стало жаль вашего отца, и я заговорил с ним первый... Правда, я мог
бы разговаривать умнее. Одно могу вам сказать: по-моему, вы скоро убеди-
тесь, что дела его улучшаются.
- Но, наверное, не благодаря вам, - сказала она, - а за соболезнова-
ние он, конечно, вам очень признателен.
- Мисс Драммонд! - воскликнул я. - Я один на свете!..
- Меня это ничуть не удивляет, - сказала она.
- О, позвольте мне говорить! - сказал я. - Я выскажу вам все и потом,
если вы хотите, уйду навсегда. Сегодня я пришел к вам в надежде услышать
доброе слово, мне так его не хватает! Знаю, то, что я сказал о вашем от-
це, вас обидело, и я знал это заранее. Было бы куда легче сказать вам
что-нибудь приятное - и солгать; разве вы не понимаете, как это было для
меня соблазнительно? Разве вы не видите, что я чистосердечно говорю вам
правду?
- Я думаю, что все это слишком сложно для меня, мистер Бэлфур, - ска-
зала она. - Я думаю, что одной встречи достаточно и мы можем расстаться,
как благородные люди.
- О, если бы хоть одна душа мне поверила! - взмолился я. - Иначе я не
смогу жить! Весь мир словно в заговоре против меня. Как же я исполню
свой долг, - если судьба моя так ужасна? Ничего я не смогу сделать, если
никто в меня не поверит. И человек умрет, потому что я не смогу выручить
его!
Она шла, высоко подняв голову и глядя прямо перед собой, но мои слова
или мой тон заставили ее остановиться.
- Что вы сказали? - спросила она. - О чем вы говорите?
- О моих показаниях, которые могут спасти невинного, - сказал я, - а
мне не разрешают быть свидетелем. Как бы вы поступили на моем месте?
Вы-то знаете, каково это, вашему отцу тоже угрожает смерть. Покинули бы
вы человека в беде? Меня пытались уговорить всякими способами. Хотели
подкупить и сулили золотые горы. А сегодня этот цепной пес объяснил мне,
что я у него в руках, и рассказал, каким образом он меня погубит и опо-
зорит. Меня хотят сделать соучастником убийства; я будто бы разговором
задержал Гленура, польстившись на старое тряпье и несколько монет; я бу-
ду повешен и опозорен. Если меня ждет такая смерть - а я еще даже не
считаюсь взрослым, - если по всей Шотландии обо мне будут рассказывать
такую историю, если и вы тоже ей поверите, и мое имя станет притчей во
языцех, - как я могу, Катриона, довести свое дело до конца? Это невоз-
можно, этого не выдержит ни одна человеческая душа!
Слова мри лились сплошным потоком, без передышки; умолкнув, я увидел,
что она смотрит на меня испуганными глазами.
- Гленур! Это же эпинское убийство! - тихо, но изумленно произнесла
она.
Встретившись с нею, я повернул обратно, чтобы проводить" ее, и сейчас
мы почти дошли до вершины холма над деревней Дин. При этих ее словах я,
не помня себя, шагнул вперед и заступил ей дорогу.
- Боже мой! - воскликнул я. - Боже мой, что я наделал! - Я сдавил ку-
лаками виски. - Что со мной? Как я мог проговориться, это просто наваж-
дение!
- Да что случилось? - воскликнула она.
- Я поступил бесчестно, - простонал я, - я дал слово и не сдержал
его! О Катриона!
- Но скажите же, что произошло? - спросила она. - Чего вы не должны
были говорить? Неужели вы думаете, что у меня нет чести? Или что я спо-
собна предать друга? Вот, я поднимаю правую руку и клянусь.
- О, я знаю, что вы будете верны слову, - сказал я. - Речь обо мне.
Только сегодня утром я смело смотрел им в лицо, я готов был скорее уме-
реть опозоренным на виселице, чем пойти против своей совести, а через
несколько часов разболтался и швырнул свою честь в дорожную пыль! "Наша
беседа убедила меня в одном, - сказал он, - на ваше слово можно поло-
житься". Где оно теперь, мое слово? Кто мне теперь поверит? Вы-то уже не
сможете мне верить. Как я низко пал! Лучше бы мне умереть!
Все это я проговорил плачущим голосом, но слез у меня не было.
- Я гляжу на вас, и у меня разрывается сердце, - сказала она, - но,
знаете, вы чересчур к себе взыскательны. Вы говорите, что я вам не стану
верить? Я доверила бы вам все, что угодно. А эти люди? Я бы и думать о
них не стала! Люди, которые стараются поймать вас в ловушку и погубить!
Фу! Нашли, перед кем унижать себя! Держите голову выше! Знаете, я готова
восхищаться вами, как настоящим героем, а вы ведь только чуточку старше
меня! И стоит ли так убиваться из-за того, что вы сказали лишнее слово
другу, который скорее умрет, чем выдаст вас! Лучше всего нам с вами об
этом забыть.
- Катриона, - сказал я, глядя на нее виноватыми глазами, - неужели
это правда? Вы все же мне доверяете?
- Вы видите мои слезы? Вы и им не верите? - воскликнула она. - Я бес-
конечно вас уважаю, мистер Дэвид Бэлфур. Пускай даже вас повесят, я ни-
когда вас не забуду, я стану совсем старой и все равно буду помнить вас.
Это прекрасная смерть, я буду завидовать, что вас повесили!
- А может быть, я просто испугался, как ребенок буки, - сказал я. -
Может быть, они просто посмеялись надо мной.
- Вот это мне надобно уразуметь, - сказала Катриона. - Вы должны
рассказать мне все. Так или иначе, вы проговорились, теперь извольте
рассказывать все.
Я сел у дороги, она присела рядом, и я рассказал ей все почти так,
как здесь написано, умолчав только о своих опасениях, что ее отец пойдет
на постыдную сделку.
- Да, - сказала она, когда я кончил, - вы, конечно, герой, вот уж ни-
когда бы не подумала! И мне кажется, жизнь ваша действительно в опаснос-
ти. О Саймон Фрэзер! Подумать только, что за человек! Ввязаться в такое
дело из-за денег и из страха за свою жизнь! - И тут я услышал странное
выражение, которое, как я потом убедился, было ее постоянным присловьем.
- Вот наказанье! - воскликнула она. - Поглядите, где солнце!
Солнце и в самом деле уже клонилось к горам.
Катриона велела мне поскорее прийти опять, пожала мне руку и оставила
меня в радостном смятении. Я не спешил возвращаться на свою квартиру,
боясь, что меня тотчас же арестуют; я поужинал на постоялом дворе и поч-
ти всю ночь пробродил по ячменным полям, так явственно чувствуя при-
сутствие Катрионы, будто я нес ее на руках.
ГЛАВА VIII
ПОДОСЛАННЫЙ УБИЙЦА
На следующий день, двадцать девятого августа, в условленный час я
пришел к Генеральному прокурору в новой, с иголочки, сшитой по моей мер-
ке одежде.
- Ого, - сказал Престонгрэндж, - как вы сегодня нарядны; у моих девиц
будет прекрасный кавалер. Это очень любезно с вашей стороны. Очень лю-
безно, мистер Дэвид. О, мы с вами отлично поладим, и надеюсь, все ваши
тревоги близятся к концу.
- Вы хотите мне что-то сообщить?
- Да, нечто совершенно неожиданное, - ответил он. - Вам, в конце кон-
цов, разрешено дать показания; и если вам будет угодно, вы вместе со
мной пойдете на суд, который состоится в Инверэри, в четверг двадцать
первого числа будущего месяца.
От удивления я не мог найти слов.
- А тем временем, - продолжал он, - хотя я и не беру с вас еще раз
слово, но все же обязан предупредить, что вам следует строго соблюдать
наш уговор. Завтра вы дадите предварительные показания; а потом - наде-
юсь, вы понимаете, что чем меньше вы будете говорить, тем лучше.
- Постараюсь быть благоразумным, - сказал я. - За эту огромную ми-
лость я, наверное, должен поблагодарить вас, и я приношу свою глубокую
благодарность. После вчерашнего, милорд, для меня сейчас словно откры-
лись врата рая. Мне даже с трудом верится, что это правда.
- Ну, постарайтесь как следует, и вы поверите, постарайтесь и повери-
те, - успокаивающе молвил он, - а я очень рад слышать, что вы считаете
себя обязанным мне. Вероятно, возможность отплатить мне представится
очень скоро... - Он покашлял. - Быть может, даже сейчас. Обстоятельства
сильно изменились. Ваши свидетельские показания, ради которых я не хочу
сегодня вас беспокоить, несомненно, представят дело в несколько ином
свете для всех, кого оно касается, и потому мне уже будет менее неловко
обсудить с вами один побочный вопрос.
- Милорд, - перебил я, - простите, что я вас прерываю, но как же это
случилось? Препятствия, о которых вы говорили в субботу, даже мне пока-
зались совершенно непреодолимыми, как же удалось это сделать?
- Дорогой мистер Дэвид, - сказал он, - я никак не могу даже перед ва-
ми разглашать то, что происходит на совещаниях правительства, и вы, к
сожалению, должны удовольствоваться просто фактом.
Он отечески улыбался мне, поигрывая новым пером; я не допускал и мыс-
ли, что в его словах есть хоть тень обмана; однако же, когда он придви-
нул к себе лист бумаги, обмакнул перо в чернила и снова обратился ко
мне, моя уверенность поколебалась, и я невольно насторожился.
- Я хотел бы выяснить одно обстоятельство, - начал он. - Я умышленно
не спрашивал вас о нем прежде, но сейчас молчать уже нет необходимости.
