Род ткнул его в солнечное сплетение.
- Поосторожней, Том! Если ты раздавишь паучка - тебя ждет в моем лице
большое несчастье!
Он поставил ладонь под паучка и нежно погладил его пальцем.
- Ну, во всяком случае хорошо хоть, что ты выбрала не "черную вдову".
Если подумать - самый хорошенький паучок, какого я когда-либо видел.
Паучок заплясал у него на ладони.
- Слушай, милая, мне нужна мышь, чтобы привести сюда часового. Ты
сможешь справиться с этим?
В следующий миг паучок потерял четкость формы, растекся и превратился
в мышь, которая тотчас же спрыгнула с ладони и шмыгнула к углу.
- О, нет, не ты! - Род прыгнул и накрыл ее ладонью, а затем очень
осторожно поднял. - Извини меня, милая, но на тебя могут случайно
наступить, а если с тобой что-нибудь случится, я буду совершенно
раздавлен.
Он поцеловал ее в нос и услышал, как за его спиной Большой Том
давится от смеха. Мышка завертелась в экстазе.
- Нет, - сказал Род, проводя пальцем по ее спине и ущипнув за хвост.
- Ты должна мне сделать вместо этого другую, вон из той кляксы ведьмина
мха. Ты думаешь, что сможешь справиться с этим, миленькая?
Мышка кивнула, повернулась и пристально посмотрела на ведьмин мох.
Клякса медленно сжалась, затем выпустила побег хвоста, вырастила на
верхнем конце усики, изменила цвет на коричневый, и со стены сползла мышь.
Том сглотнул и перекрестился.
Род нахмурился.
- А я думал, что ты - атеист.
Мышь из ведьминого мха шмыгнула за угол.
Большой Том поднял кинжал, держа его за лезвие, занеся тяжелую
рукоять, словно дубинку.
Храп за углом с кряканьем прекратился.
- Ааа! Кусать меня, гадина ползучая!
Табурет часового со стуком упал. Он дважды топнул, промахнувшись оба
раза, затем поджидавшие услышали быстрые шаги бегущего человека.
Том напрягся.
Мышка выскочила из-за угла.
Часовой появился следом за ней, ругаясь. Его ноги поскользнулись на
повороте. Он поднял голову и увидел Тома и имел как раз достаточно
времени, чтобы начать выглядеть ужаснувшимся, прежде чем рукоять кинжала с
громким стуком угодила ему в основание черепа.
Род испустил вздох облегчения.
- Наконец-то!
Часовой изящно свалился в поджидавшие его объятия Туана. Юный
вельможа, усмехаясь, посмотрел на Рода.
- Кто сражается бок о бок с чародеем, тот всегда побеждает, -
произнес
- И все же это был весьма жалкий трюк, - упрямо заявил Большой Том,
затем он согнулся и вытащил из сумки длинную черную нить.
- Это не удержит его, - запротестовал Туан.
Единственным ответом Большого Тома была ухмылка.
- Леска? - поднял бровь Род.
- Еще лучше, - ответил Большой Том, опускаясь на колени и начав
пеленать часового. - Плетеный синтетический паучий шелк.
- И всем этим мы обязаны тебе, - сказал Род, гладя мышку у себя в
руке.
Та завертела носом, а затем нырнула между пуговиц его камзола.
Род придушил смешок, накрыв ком у себя на животе.
- Эй, поосторожнее! Щекотно же!
Часовой между тем, был аккуратно спеленут в кокон Томом, с кляпом во
рту, и удерживался на месте несколькими витками нитки.
- Где мы его спрячем? - прошептал Туан.
- Да, тут под рукой нет ни одного удобного места, - пробурчал в ответ
Большой Том, высунув язык при завязывании гордиева узла.
- Эй! - Род прихлопнул ком, движущийся вниз от пряжки его пояса. - А
ну прекрати это!
- Вот на этой стене есть подставка для факела, - показал Туан.
- В самый раз, - проворчал Том.
Он поднял инертного часового, закрепив одну из петель нити на
подставке.
Род покачал головой.
- А что, если кто-нибудь пройдет этой дорогой? Мы не можем оставить
его тут повешенным.
Он сунул руку в камзол и оторвал мышку от исследовательского
путешествия по его грудной клетке.
- Слушай, детка, ты знаешь, что такое искривление пространства?
Мышка выкатила глаза и дернула усиками. Затем твердо покачала
головой.
- А как насчет... э-э, кармана времени?
Мышка энергично кивнула, затем мышинная мордочка сосредоточилась и
сморщилась... и часовой исчез.
Туан выпучил глаза, его челюсть отвисла.
Большой Том поджал губы, затем живо промолвил:
- А... да! Ну, давайте тогда действовать дальше.
Род усмехнулся, поставил мышку на пол, развернул ее кругом и легонько
хлопнул по спине.
- Сгинь, пропади, заколдованный зверь, но оставайся поблизости, ты
мне еще можешь понадобиться.
Мышка смылась с последним писком через плечо.
- Не сомневаюсь, что Пересмешник будет спать там, где была комната
Туана, - прошептал Том. - А его приспешники, будем надеяться, окажутся
неподалеку.
- А не может ли один из них оказаться бодрствующим? - прошептал Туан.
- Или может быть поставленным начальником караула?
Том медленно повернулся, глядя на Туана со странным выражением на
лице. Он поднял бровь и перевел взгляд на Рода.
- Хороший человек, - признал он. - И хорошая догадка. - Затем
добавил, - следуйте за мной, - и, повернувшись, пошел прочь.
Они смогли обойти только одного часового между собой и пивным залом.
Само помещение, как всегда, пещероподобное и грязное, было освещено
только задымленным светом большого очага и несколькими чадящими факелами.
Этого, однако, было достаточно, чтобы разглядеть большую каменную
лестницу, прорезавшую себе путь по противоположной стене с границей,
которой противоречили ее истертые ступени и сломанные перила.
Наверху лестницы в зал выступала галерея. Дверные проемы вдоль нее
вели в личные комнаты.
Рядом с большущим очагом сидел, развалясь в огромном кресле и храпя,
широкоплечий человек с лицом как топор. Еще двое караульных сутулились по
обеим сторонам двери в центре балкона.
- Неважное положение, - заключил Большой Том, ныряя обратно в
коридор. - Тут их на одного больше, и они находятся настолько далеко друг
от друга, что двое наверняка должны поднять тревогу, пока мы выводим из
строя двух других.
- Не говоря уже о мусорной свалке в виде освещенного зала, который
нам придется пересечь, чтобы добраться до них, - добавил Род.
- Мы можем проползти под столами и табуретами, - предположил Том. - И
тот, что у подножья лестницы, наверняка должен скоро задремать - он
постоянно клюет носом.
- Это ты позаботился о двух снизу, - согласился Род. - Ну, а как
насчет пары на балконе?
- На это, - ответил Туан, - у меня есть небольшой опыт владения
пращой.
Он вытащил клок кожи с обвернутыми вокруг нее двумя сыромятными
ремнями.
- Как ты научился этому искусству? - проворчал Том, когда Туан
разматывал ремешки. - Это же оружие крестьянина, а не игрушка лордика.
Во взгляде, брошенном Туаном на Тома был оттенок презрения.
- Рыцарь должен обучаться умению владеть всяким оружием, Том.
Род нахмурился.
- Я не знал, что это было частью стандартного кодекса.
- И было, и нет, - признал Туан. - Но таковы правила рыцарства моего
отца и мои, как вы увидите. Оба этих негодяя будут измерять свой рост на
холодном камне, допрежь поймут, что их сразило.
- Не сомневаюсь, - мрачно согласился Род. - Ладно, поехали. Я беру
того, что у очага.
- Нет, - поправил его Большой Том. - Ты возьмешь того, что у
лестницы.
- Вот как? На то у тебя какая-то особая причина?
- Да, - по-волчьи оскалился Том. - Тот, что в большом кресле, и есть
тот самый, что засадил меня в тюрягу. То моя добыча, мастер.
Род посмотрел Тому в глаза и почувствовал, как зловещий холодок
пополз по его спине.
- Ладно, мясник, - пробормотал он. - Только помни, леди пока не для
терзания.
- Пусть каждый валит своих покойников по своему вкусу и обычаю, -
процитировал Том. _ Ступай и займись своими мертвецами и предоставь моих
мне.
Они упали на животы и поползли по-пластунски, каждый к своему
собственному противнику. Для Рода это была вечность, состоявшая из ножек
столов и табуретов, с массой остатков пищи между ними, и постоянного
страха, что один из них может добраться до своего участка первым и
заскучать.
Вдруг раздался громкий и отчаянный треск.
Род замер. Один из них ступил неудачно...
На миг снова воцарилась тишина, затем голос окрикнул:
- Что это?
Затем:
- Эй, ты, там, Эгберт! Проснись, пьянчуга, и следи за лестницей, что
караулишь.
- А?... Что? Что такое? - пробормотал невнятный голос поближе.
- Что вас там смутило? - пробормотал еще более глухой и раздраженный
голос у очага. - Что вы будите меня по пустякам.
Возникла пауза.
Затем первый голос произнес.
- Был шум, капитан, вроде как стук среди столов.
- Стук, он говорит! - проворчал капитан. - Крыса, наверное, убирает
остатки, ничего более! Сделай это еще раз, и ты тогда впрямь услышишь
громкий стук - от удара по твоей пустой голове.
Затем этот голос пробурчал про себя:
- Стук, понимаешь ли! Проклятый стук!
Потом снова наступила тишина, затем приглушенное клацанье, когда один
из часовых беспокойно переменил позу.
Род испустил вздох облегчения - медленный и беззвучный. Он ждал, пока
часовой снова начнет храпеть.
Затем он снова ужом пополз вперед, до тех пор, пока не улегся тихо
под ближайшим к лестнице столом.
Казалось, время остановилось.
Наконец от очага донесся пронзительный свист и стук, когда Большой
Том перевернул табурет, под которым прятался.
Род тотчас же прыгнул на своего противника.
Уголком глаза он увидел вскочившего на ноги Туана, неясную дугу его
пращи, затем он врезался в часового, вогнав кулак ему в поддых и сжав
левой рукой горло.
Тот сложился пополам. Род слегка рубанул ребром ладони по основанию
черепа как раз под железной шапкой, и часовой слегка обмяк.
Он поднял голову как раз во время, чтобы увидеть, как осел на пол
часовой на балконе. Другой извивался на камнях, стиснув руки на горле.
Род поднялся по лестнице в пять прыжков. С разгону он нанес часовому
скуловорот в челюсть. Глаза того закатились, когда он отключился.
Гортань у него была перекошена. Зрелище было малопривлекательным, но
в этом ему повезло - будь это прямой удар, его трахея была бы напрочь
уничтожена.
Его спутнику не было такого везения - камень пробил ему лоб. Кровь
залила все его лицо и лужей растеклась по полу.
- Прости меня, старина, - прошептал Туан, когда узрел дело своих рук.
Род никогда еще не видел лица юноши таким мрачным.
- Рак войны, Туан, - спокойно произнес он.
- Да, - согласился Туан. - И будь он равен мне, я мог бы тут же
забыть об этом. Но человеку моей крови полагается защищать крестьян, а не
убивать их.
Род посмотрел на невеселое лицо юноши и решил, что именно такие люди,
как Логайры, и давали аристократии то малое оправдание, которое она имела.
Том бросил лишь один беглый взгляд и отвернулся, чтобы связать
оставшегося, с грозным выражением лица.
Был только один убитый, капитан и караульный на лестнице лежали
надежно скрученные черной нитью Большого Тома.
Том поднялся, сердито глядя на Туана.
- Все было хорошо сделано, - проворчал он. - Ты вывел из строя двоих
из них и сумел пощадить одного, ты - лихой боец, а что до второго - то не
скорби о нем: тебе едва ли удалось бы получить время для лучшего
прицеливания.
Лицо Туана стало озадаченным от смущения, он не мог, по
справедливости, возражать против манеры Тома, и все же ему было как-то не
по себе получать отеческий совет и прощение от крестьянина.
