только не спокойной.
- А я говорю - нет, нет и еще раз нет! - воскликнула она гневно,
расхаживая по шатру.
Она повернулась, резко хлопнув в ладоши.
- Я не желаю больше слушать ваши доводы! Конечно, конечно, ибо я
поскачу завтра во главе своей армии! Я не потерплю никаких дальнейших
возражений!
Род и Бром обменялись взглядами.
Лицо Туана было свекольно-серым от гнева, подавленности и
беспокойства.
- Ступайте, - резко приказала Катарина и повернулась к ним спиной.
Трое неохотно поклонились и гуськом вышли из шатра.
- Уж коль она что решила, так уж все, - пробурчал Бром. - Нам троим
тогда придется охранять ее и предоставить план битвы сэру Маррису.
- Это верная дорога к поражению, - проворчал Род. - Его способ
управлять боем столь же отстал от жизни, как и фаланга.
Бром вздохнул и потер глаза.
- Но, как я сказал, я погибну вместе с ней. И все же, может быть, мы
останемся в живых, ибо у меня родился небольшой план.
Он утопал в темноту, прежде чем они успели расспросить его, из чего
Род сделал вывод, что его "план" ограничивался поднятием духа Туана и Рода
путем намеков, что еще есть надежда.
- Мы погибнем, защищая ее, - прошептал Туан с искаженным бледным
лицом. - И когда мы падем, она погибнет тоже, это мне ненавистно.
Он беспомощно развел руками.
- Но что я могу сделать?
- Ну... - Род поджал губы и посмотрел через плечо на освещенный
шатер. - Я знаю одно верное средство гарантировать, что она завтра никуда
не поскачет...
- Так скажи тогда какое! - лицо Туана вспыхнуло лихорадочным
нетерпением.
- Гарантировать, что она завтра не сможет сидеть.
Туан недоуменно уставился на него. Его лицо медленно залила краска,
затем кровь отхлынула, оставив его бледным и дрожащим.
- Что... что ты имеешь ввиду? - голос его был приглушенным и
угрожающим.
Он поднял стиснутый дрожащий кулак.
Род нахмурясь посмотрел на своего собеседника.
- Да ясно же, отшлепав ее как следует. Ее надо отшлепать так сильно,
чтобы потом ей пришлось стоять аж до следующего воскресенья, как же этого
еще можно добиться?
Кулак Туана медленно опустился, краска изобильно вернулась на его
лицо.
- О, - произнес он и отвернулся. - То правда. То вполне могло бы
решить проблему.
- Только так, или дать ей погибнуть.
Туан кивнул, к нему возвращалась жизнь. Он повернул к шатру королевы,
помолчал с минуту, затем расправил плечи.
- Тогда я сделаю это. Прости меня, друг Гэллоуглас, за мой гнев, ибо
на миг я подумал, что ты имел в виду... нечто иное.
Он сделал глубокий вздох и быстро зашагал к шатру.
Остановившись на секунду у входа, Туан кивнул часовым, снова
расправил плечи и промаршировал в шатер.
Род улыбнулся, позабавленный.
- Я-то думал, что у меня в голове неприличные мысли!
Он тихо засмеялся и повернулся к кострам лагеря ведьм и колдунов,
размышляя, что годы, проведенные Туаном в Доме Хлодвига, научили юношу
многому в жизни.
Неожиданно из темноты материализовалась Гвендайлон. Она застенчиво
улыбнулась.
- Что забавляет милорда?
Род ухмыльнулся, схватил ее за талию и поднял на руки для теплого и
длительного поцелуя.
- Милорд! - мило покраснела она, приглаживая растрепанные волосы.
Ночной бриз донес до них внезапные звуки шлепков, сопровождаемые
визгом и воплями.
Часовые у шатра вскинулись, затем метнулись к шатру. Один уже хотел
было откинуть полог входа, но второй схватил его за руку и крикнул:
- Вашему Величеству потребна помощь?
- Не входить! - провизжал полный муки голос. - Под страхом смерти, не
входить!
Караульные обменялись озадаченными взглядами, потом пожали плечами и
вернулись на свои посты, хотя и не без нескольких нервозных взглядов через
плечо.
Визги сделались приглушенными, затем превратились в рыдания. Звуки
шлепков прекратились.
Затем все стало тихо.
Род посмотрел на Гвендайлон.
- Чему ты улыбаешься?
Она посмотрела на него уголком глаза.
- Я говорила тебе, милорд, что могу слышать все мысли, за исключением
твоих?
- Вот как?
- Да. А в тот миг в том шатре были самые хорошие мысли.
Огни в шатре погасли.
Гвендайлон хихикнула и отвернулась.
- Идем, милорд. Было бы неподобающим слушать дальше. Этой ночью ты
должен лечь рано.
- Проснись, Род Гэллоуглас!
Что-то трясло его за плечо.
Род заворочался и с усилием приподнял веки.
- Что, черт возьми, ты, по-твоему...
Он остановился, когда увидел выражение лица Брома.
- Да, - пробурчал Бром. - А теперь облачайся и пойдем со мной.
- Я не сплю в ночь перед боем голым, - проворчал Род и очень
осторожно поднялся, чтобы не потревожить спящую Гвендайлон.
Его лицо на миг смягчилось, когда он посмотрел на нее. Он коснулся
губами ее щеки. Она пошевелилась, что-то забормотала во сне и улыбнулась.
Затем он поднялся, и его лицо затвердело.
Бром уже шагал прочь сквозь холодный предрассветный туман,
становившийся постепенно все более разреженным.
- Ладно, что случилось? - проворчал Род, догнав Брома.
- Помолчи! - отрезал Бром и продолжал сохранять молчание, пока они не
поднялись по склону далеко над шатрами.
Затем он повернулся к Роду и резко бросил:
- А теперь скажи мне, ты любишь ее?
Лицо Рода опустело.
Затем он мягко осведомился:
- И ты разбудил меня только для того, чтобы спросить об этом?
- Это довольно важно для меня, - ответил Бром. - Так скажи мне, ты
любишь ее?
Род сложил руки на груди, опершись на одну ногу и слегка выставив
другую.
- А какое тебе до этого все-таки дело, черт возьми? Какое ты имеешь
право знать мою душу?
Бром отвел взгляд, лицо его искажали эмоции, и когда он заговорил,
слова казались чуть ли не вытянутыми из него клещами.
- Она - моя дочь, Род Гэллоуглас.
Род взглянул на изможденное лицо Брома, и в его глазах появился
сардонический блеск.
- Да, ты едва ли поверишь в это, не так ли?
Он отвернулся, глядя на долину, голос его смягчился от воспоминаний и
дум.
- Она была всего лишь служанкой в королевских палатах, Род
Гэллоуглас, и все же я любил ее. Она была маленькой, едва ли в половину
роста иной женщины, но все-таки на голову выше меня. И смертная, чересчур
смертная. И она была прекрасна, ах, как прекрасна! И хоть это и может
показаться странным, сильно желаема мужами двора. И все-таки, - голос
Брома принял тон удивления и благоговения, - она любила меня. Одна она из
всех живущих женщин, эльфов и смертных, видела во мне не карлика, эльфа
или князя, а только человека. И желала меня... И любила меня...
Он оборвал себя, в удивлении покачал головой и вздохнул.
- И я любил ее, Род Гэллоуглас, я любил одну только ее и зачал ей
Лицо его потемнело. Он сцепил руки за спиной и, нахмурившись,
уставился на землю.
- Когда она оказалась в тягости, и время ее быстро приближалось, а
скоро ее должно было разнести так, что об этом были бы догадаться все и
затравили бы ее жестокими шутками, хотя мы и были обвенчаны, я отправил ее
в лес, к моему народу. И там-то с помощью повивальных бабок в лице эльфов
и лепреконов она и родила прекрасное, смеющееся, частично эльфийское дитя.
Глаза его увлажнились. Он поднял голову, глядя сквозь Рода.
- Она умерла, когда ее дочери было всего два года, она умерла от
простуды. И мы похоронили ее там, под деревом, в лесу. И каждый год я
прихожу туда...
Его глаза снова сфокусировались на Роде.
- Но у меня все же осталось дитя, - он беспокойно отвернулся. - И что
мне следовало сделать? Вырастить ее рядом со мной и таким образом
позволить ей знать, что ее отец - искривленное существо и мишень для
плохих шуток? Выпустить ее, стыдящуюся меня?
Она выросла в лесу, зная эльфов и могилу своей матери, но никогда она
не знала, кто ее отец.
Род начал было протестовать, но Бром взмахом руки приказал ему
замолчать.
- Молчи! Так будет лучше!
Он медленно повернулся со смертью в глазах.
- И все же будет лучше, если она узнает об этом когда-нибудь от тебя,
Род, я с корнем вырву твой язык и обкорнаю тебе уши!
С каменным лицом Род изучил его и не нашел никаких слов в ответ.
- И поэтому ответь мне прямо, сейчас! - Бром уперся кулаками в бедра
и задрал подбородок. - Ибо знай сие: я - полусмертный и посему могу быть
убит, и может статься, что мне суждено будет сложить голову сегодня.
Голос его притих.
- Так скажи же мне, скажи бедному обеспокоенному отцу: ты любишь мое
- Да, - тихо произнес Род. - Так значит, я не случайно повстречал ее,
отправившись на юг?
Бром кисло улыбнулся.
- Конечно нет. Ужель ты мог когда-нибудь думать иначе?
Восток краснел, смущенный рассветом, а туман уже расходился, когда
Род въехал в лагерь нищих, чтобы разбудить их.
Но Туан оказался там раньше и, переходя от одного к другому, тряс,
пробуждая, нищих. Рядом с ним шел солдат, ставивший рядом с каждым кружку
горячего вина.
Туан поднял голову, увидел Рода и направился к нему с распростертыми
объятиями и улыбкой шириной в метр.
Он хлопнул Рода по спине и стиснул ему руку в костодробительном
рукопожатии. В глазах его было глубокое, почти наркотически спокойное
удовлетворение.
- Прими мою благодарность, друг Гэллоуглас, - сказал он. - Ты желаешь
мою жизнь - можешь забирать ее! Я в таком долгу перед тобой.
Род лукаво улыбнулся.
- Значит, ты решил сделаться вдвойне умеренным, верно? Ну, все к
лучшему.
Туан, кажется, отлично управлялся с делами в лагере нищих, поэтому
Род направил стопы к рядам ведьм и колдунов.
Тут все было в полном порядке: наготове стояли корзины с веревками и
упряжью из руки в руку переходил утренний отвар. Это был мощный напиток,
что-то вроде чифира с примесью бренди, и служил он во многом той же цели,
что и стимулятор, для доведения до максимума силы ведьм и колдунов.
В этом лагере под ногами всюду шныряли эльфы, распространявшие
амулеты и отвращавшие магию, оберегавшие всех, кто в этом нуждался. Ведьмы
и не ведьмы, чародеи и не чародеи - никогда не вредно иметь полную
уверенность. Амулеты не повредят, а могут и...
Тут Роду тоже нечего было делать, так что он поехал на поиски
Гвендайлон.
Он нашел ее среди старых, по Грамарийским понятиям, ведьм: им должно
быть было уже за двадцать.
Гвендайлон, казалось, что-то им объясняла с большой серьезностью,
чертя заостренным прутиком по земле диаграммы. Они ловили ее слова так,
словно каждый слог мог означать жизнь или смерть.
Похоже, сейчас было бы неподобающе прерывать ее.
Род повернул и поехал сквозь сутолоку спешащих фигур, запаха пищи,
гула голосов и вразнобой трубивших рогов, дальше, за дозоры, на
Бренденскую равнину.
Первые лучи солнца падали теперь косо на луг, испаряя последние
клочья тумана. Длинная трава была холодной и влажной от росы, а небо -
ясным и голубым.
А южного края поля заблистали острия копий. Солнце сверкало на
полированных доспехах воинов неприятельской армии. Ветер донес клацанье
металла, лошадиное ржание и гам пробуждавшегося лагеря. Советники тоже
проснулись рано.
Послышался стук копыт, Род повернулся и увидел несущегося к нему
через луг пажа.
- Как там, мой мальчик? - окликнул его Род, улыбнувшись и
приветственно махнув рукой ради внешнего вида бодрости.
- Ты должен явиться к королеве, мастер Гэллоуглас, - выдохнул
