- Вы опять за старое? Вы сами признали, что попались, вот и не
трепыхайтесь. Если не вы и не ваша жена, то кто? Я должен иметь факты, или
имя, или хотя бы намек. Вы провели с этой женщиной много времени. Она
рассказывала вам о своих знакомых, о местах, куда ходила. Мне надо об этом
знать.
На шее Баллу начала подергиваться мышца.
- Я настаиваю, категорически настаиваю, чтобы вы не втягивали мою
жену в эту историю. Вы, конечно, рассчитываете на то, что вам заплатят. Я
никогда не "трепыхаюсь". Сколько вы хотите?
Вульф кивнул.
- Ничего другого от вас я не ожидал. Богатые люди даже не мыслят
других путей расчета. Я веду расследование от имени мистера Кэтера, так
что вы не можете нанять меня или заплатить мне. Я, конечно, давлю на вас,
но только для того, чтобы получить нужные сведения. И вашу жену мы
побеспокоим только в том случае, если иного выхода не будет. От вас же мне
нужно...
Зазвонил телефон. Я повернулся и снял трубку.
- Контора Ниро...
- Это Саул, Арчи. Я...
- Минутку.
Я отложил трубку в сторону, прошел в прихожую, а оттуда на кухню и
поднял трубку параллельного аппарата.
- У нас посетитель. Вываливай, что там у тебя.
- У вас будут еще посетители. Я опростоволосился. Встретил себе
равного. Это Джулия Джекет. Отдал бы недельное жалованье, чтобы
посмотреть, как бы справился с ней ты. Беда в том, что Ниро Вульф -
знаменитость, по ее словам, а также в том, что она обожает орхидеи. Если
Вульф покажет ей орхидеи, то она готова хоть часами рассказывать про
Изабель Керр. Мне же не скажет ничего. Вообще ничего.
- Да, просто жуть. Боюсь, что мне пришлось бы угрохать на нее целых
десять минут.
- Милости прошу. Я уже сказал - даю недельное жалованье. Она...
- Где ты находишься?
- В телефонной будке на Кристофер-стрит. В "Десяти маленьких
индейцах" к телефону не пробиться. Сейчас она выступает. Будет на сцене до
восьми, а потом снова с десяти минут десятого до десяти с четвертью.
- Тогда это пара пустяков. Приведи ее в половине девятого.
- Пара пустяков - ха!
Послышался щелчок, и связь оборвалась.
Я не надеюсь, что вы мне поверите, когда я скажу, каковы были первые
слова, что я услышал по возвращении в кабинет, но вы имеете право знать,
почему мы добились от Эвери Баллу так же мало, как Саул от Джулии Джекет.
Вот что сказал Баллу:
- Редьярд Киплинг.
Я подошел к столу, не веря своим ушам и не сводя глаз с Баллу.
- Стихи? - спросил Вульф, когда я усаживался.
- В основном стихи, - ответил Баллу, - но также некоторые рассказы.
Еще Роберт Сервис и Джек Лондон. Кое-что другое, но эти трое, Киплинг,
Сервис и Лондон, есть у меня целиком, в кожаных переплетах. И все хранится
там. Кстати, я хотел вас спросить - могут ли они снять отпечатки пальцев с
кожаных переплетов? Кожа - не гладкая, а пупырчатая.
Вульф повернул голову.
- Арчи?
- Возможно, не смогут, - сказал я. - Но ваши отпечатки могут быть на
других предметах. У вас когда-нибудь брали отпечатки пальцев? Они
где-нибудь хранятся?
- Не знаю. Просто не знаю.
Плечи Вульфа поднялись на одну четвертую дюйма, потом опустились.
- Тогда вам остается только надеяться. Но мне трудно поверить, мистер
Баллу, что вы проводили там десять часов в неделю, или пятьсот часов в год
в течение трех лет, и мисс Керр никогда не говорила, как проводит
оставшиеся... почти двадцать пять тысяч часов. Куда ходит, с кем
общается...
- Я уже сказал, - нервно ответил Баллу, - уступая вашему давлению.
Кроме физической близости у нас не было ничего общего. Разве что еще
обсуждение прочитанных стихов и рассказов.
- Все равно - не могу поверить. Она никогда не упоминала сестру?
- Нет, несколько раз невзначай упоминала, но ничего не рассказывала.
- И вы не знали, что сестра была резко против вашей связи?
- Нет, не знал. И сейчас не знаю.
- Тем не менее это факт. Мисс Керр когда-нибудь называла имя Джулии
Джекет?
- По-моему, нет. Если и называла, то как-то между прочим, и я его не
помню.
- Поразительно. Вы часто и помногу общались в течение трех лет. Я
просил вас назвать мне хоть несколько имен, и вы назвали три: Джек Лондон,
Роберт Сервис и Редьярд Киплинг. - Вульф отодвинул кресло назад. - Вопрос:
почему вы хотели знать, когда мистер Кэтер впервые услышал ваше имя?
- Я... мне было просто любопытно.
- Вы сказали, что сейчас это уже не важно. А когда это могло быть
важно и почему?
- Я имел в виду - важно только для меня, а не для вас и не для ваших
целей. Какую цель вы преследуете? Вы говорите, что я не могу нанять вас
или заплатить вам, но почему? Я не вижу противоречия между интересами
Кэтера и моими. Что вы скажете, если я предложу вам десять тысяч в
задаток? Двадцать тысяч?
- Нет. - Вульф поднялся. - Я уже связан обязательством.
И вышел.
8
В четверть девятого мы вновь сидели в кабинете, а Фриц убирал
кофейные приборы; я еще этого не знал, но шла подготовка к одному из самых
грандиозных представлений, которые когда-либо разыгрывались в нашем старом
особнячке красного кирпича. Выпроводив Баллу, я отправился на кухню и
рассказал Вульфу про звонок Саула. Конечно, Вульф получил бы большее
наслаждение от лукового супа и мяса с овощами по-кентуккийски, если бы я
подождал хотя бы до кофе. Но меня интересовал вопрос: что перевешивает у
этого чревоугодника - аппетит или пищеварение. Оказалось, что испортить
ему аппетит можно только чудом.
Впрочем, пищеварению тоже немного досталось. Вульф выпил кофе больше
обычного, опустошив весь кофейник, и теперь, поскольку я был рядом - а
обычно по вторникам я провожу вечера вне дома, - Вульф решил продолжить
беседу, начатую за ужином. Речь шла о Вьетнаме, хотя он не слишком
интересовался Вьетнамом. Во всяком случае в те минуты. Он готовился к
встрече с женщиной, что само по себе уже портило ему настроение, но эта
женщина к тому же пела в ночном клубе, что было выше его сил. Вечер обещал
быть чудовищным. Когда в дверь позвонили, Вульф злобно зыркнул на меня,
хотя виноват был не я, а Саул, о чем я не преминул напомнить Вульфу,
отправляясь открывать.
Даже через одностороннее стекло ею можно было залюбоваться. Она
возвышалась над Саулом на пару дюймов, и если шубка была из настоящего
соболя, то на нее пошло не меньше сотни соболиных шкурок. Войдя, она
сверкнула ослепительной улыбкой, которой я тут же удостоился вторично,
повернувшись после того, как повесил шубку. Саул с трудом сдерживал
ухмылку, предвкушая удовольствие. Редкостный негодяй. Взяв меня за руку,
она нежно промурлыкала грудным голосом:
- Где он, Арчи?
После чего, не выпуская моей руки, устремилась прямехонько в кабинет.
Там она освободила мою руку, протанцевала до середины комнаты, повернулась
лицом к Вульфу, отбросила сумочку на пол и пропела:
Вперед, толстяк, вперед!
Смелей, толстяк, смелей.
Бери меня, толстяк,
Смелей же, не робей.
Любезный толстячок,
Люби меня, люби.
Я жду тебя, малыш,
Приди ко мне, приди.
Люби меня, любии-и-и-и-и-и...
Смелей!
Потом протянула к Вульфу две длинные, изящные, оголенные руки и
изрекла:
- Теперь орхидеи. Показывайте!
Признаться, зрелище было впечатляющее. Похоже, правда, Вульф тоже не
собирался сдаваться, показывая, что и он не лыком шит. Он хмуро пялился на
нее, причем на лице его было точно такое же выражение, которое я не раз
видел, когда он никак не мог угадать нужное слово в кроссворде.
Вульф перенес хмурый взгляд на меня и рыкнул:
- Это ты подстроил?
- Нет, - звонко ответила она. - Со мной никто никогда ничего не
подстраивает. Это ни к чему. Где орхидеи, толстяк? Смелей!
- Мисс Джексон, - произнес Вульф.
- Только не здесь, - отрезала она. - Я Джулия Джекет.
- Только не здесь, - жестко сказал Вульф. - Возможно, что много лет
назад, при других обстоятельствах, я бы воздал должное этому спектаклю, но
только не здесь и...
- Это не спектакль, парень, это я.
- Не верю. Создание, которое ворвалось сюда в прогнусавило сии
скверные вирши, не способно есть, или спать, или читать, или мечтать...
или любить. Вы способны любить?
- Ха! Это я-то!!
Вульф кивнул.
- Вот видите? Минуту назад вы бы сказали: "Это я-то, парень!" Вы
прогрессируете на глазах. Что касается вашего желания посмотреть на
орхидеи, его легко исполнить. Либо мистер Пензер, либо мистер Гудвин могут
препроводить вас в оранжерею в удобное время, может быть, завтра. Сейчас у
нас другие дела и совсем мало времени. Вы хотите, чтобы убийцу Изабель
Керр изобличили и наказали?
- О да, еще как. Еще как, парень!
Вульф скорчил гримасу.
- Это уже атавизм. Я тоже хочу, чтобы убийца получил по заслугам,
поскольку, только изобличив его, я могу освободить из-под стражи
арестованного Орри Кэтера. Мисс Керр, должно быть, рассказывала вам о нем.
Джулия Джекет уставилась на Вульфа с высоты своих пяти футов и двух
дюймов.
- Вы что, больны? - спросила она.
- Нет. Я зол, но я не болен. Если вы считаете, что ее убил мистер
Кэтер, то вы ошибаетесь, и я собираюсь это доказать, найдя настоящего
убийцу. Вы не убивали?
Саул и я стояли между ней и дверью. Джулия повернулась к нам и
отчеканила:
- Ах ты, крыса!
- Не виновен, - ответил Саул. - Вы сразу сказали, что полагаете, что
ее убил Орри. Вы также сказали...
- Вы пообещали, что Ниро Вульф попросит меня помочь уличить его.
- Нет. Я сказал, что Ниро Вульфу нужна ваша помощь. Вы же ясно дали
понять, что мне ничего не скажете.
Она круто развернулась, словно ища, чем в нас запустить, потом
прогарцевала к моему столу, уселась на мое место и уставилась на Вульфа.
Не знаю, хватило бы у нас сил стащить ее оттуда, но я счел за лучшее сесть
в красное кожаное кресло, а Саул разместился в одном из желтых.
- Значит, вы рассчитываете спасти его шкуру, потому что он на вас
работает, - произнесла она. - Чушь собачья! Как вы это сделаете? Скажите
мне.
Вульф замотал головой.
- Не могу. Я и сам не знаю. Вы, кажется, убеждены в вине мистера
Кэтера и наверняка изложили свое мнение полиции, но там, похоже, еще не
пришли к какому-то заключению. Во всяком случае мистер Кэтер задержан
только как важный свидетель. Может быть, вы поделитесь со мной своей
убежденностью? Почему вы так уверены, что убийца - мистер Кэтер?
- Черт возьми, ведь я ее предупреждала, - в сердцах проговорила
Джулия.
- Предупреждали, что мистер Кэтер убьет ее?
- Нет, предупреждала, что от него можно ожидать всего, чего угодно.
Вы, надеюсь, знаете, что он собирался жениться на другой женщине?
- Да.
- Так что понимаете, что они натворили? Такое случается, когда у
кого-то крыша едет. Балбесы, им бы жить да радоваться. Тот, кто оплачивал
ее счета - она никогда не говорила мне, как его зовут, - всегда мог прийти
к ней в любую минуту, когда ему хотелось разнообразия, - это раз. У нее
было свое гнездышко и был мужчина, который о ней заботился, - это два.
Наконец у вашего Кэтера была женщина, которая ждала его и в любую секунду
готова была за бесплатно лечь с ним в постель, - это три. Я и говорю -
жить бы да радоваться. Нет, она вбила себе в голову, что должна выйти
