позволил себе еще раз глянуть на Марию, поднялся на лифте и возобновил
осмотр с того ящика, на котором тогда прекратил. Не стану занимать время и
место инвентарной описью, ограничусь лишь тем, что скажу: там было все,
что может понадобиться в заведении подобного рода. Отмечу лишь две
частности: во-первых, предметы мужского туалета занимали всего один ящик,
и шесть пар пижам, что в нем лежали, были все одного размера; во-вторых,
ящик, где я обнаружил сигаретницу Мег Дункан, явно предназначался для
всякой всячины. В нем я нашел три женских носовых платочка, бывших в
употреблении, безымянную пудреницу, дамский зонтик, пачку картонных спичек
с эмблемой "Бара Терри" и другую такую же мелочь. Я сложил все это обратно
и задвигал ящик на место, когда со стороны лифта донесся щелчок.
Я ждал Фреда, но это мог оказаться и кто-то другой, поэтому я извлек
"марли" и встал у стены рядом с дверцей лифта. Снизу ничего не было
слышно; звукоизоляция была такая основательная, что если что-то и
проникало сквозь стены, так только отдаленный намек на шум уличного
движения, да и он скорее ощущался, чем слышался. Вскоре раздался еще один
щелчок, лифт открылся и из него вышел Фред. Он остановился и завертел
головой направо, налево, краем глаза заприметил меня, снова уставился
перед собой и произнес:
- Господи все-мо-гущий!
- Твой новый дом, - сказал я. - От души надеюсь, что ты будешь здесь
счастлив. То есть выберешь по картинкам. Как в "Горной хижине" в отеле
"Черчилль", где тебе показывают живую форель, а ты выбираешь рыбку себе на
обед. Раз уж привыкла к шипам, то и к тебе привыкнет.
Он опустил сумку на пол.
- Да-а, Арчи, а я-то все ломал голову, почему ты не женат. И давно ты
обзавелся этими покоями?
- Этими? Лет десять назад. У меня и другие есть - тут и там по всему
городу. А эти я уступлю тебе на время. Кухня, ванная, телевизор, горничная
к услугам. Хорошо, правда?
- Господи помилуй! Я женатый.
- Да уж, не повезло. Хотел бы остаться и объяснить тебе, про что эти
картинки, да нужно бежать. Дело в том, что если явится гостья, должен же
ее кто-то принять. Может появиться и "он", но, скорее всего, это будет
"она". Самое вероятное - никого не будет, но ручаться не стану. Она может
прийти в любую минуту, ночью и днем. Тебе лучше знать как можно меньше;
положись на меня и запомни: как только она выйдет из лифта, твое дело - не
пустить ее назад, а кроме как из лифта отсюда не выберешься. А будешь ты
ей представляться или нет, решай сам. Позвонишь мне - я приеду.
Он нахмурился:
- Удерживать женщину силой, да еще без свидетелей - приятного мало.
- Ты ее пальцем не тронешь, если сама не начнет.
- А ну как высунется в окошко и позовет полицию?
- Исключается. Окон тут нет, и она не захочет, чтоб кто-нибудь узнал
о ее приходе, особенно фараон. Ей одно будет нужно - удрать, как можно
быстрее.
Но я его не разубедил.
- Яма, где нашли Йигера, прямо перед домом. Может, кто-нибудь меня
чуток просветит?
- Только не я. И к чему припутывать сюда Йигера? Он мертв, я сам
узнал об этом из газеты. Если будут звонить, сними трубку, спроси, кто
звонит, и посмотри, что получится, но себя не называй. Кухня вон за этой
дверью, - я показал на панель. - Захочешь поесть - в холодильнике полно
деликатесов. Внизу живут мистер и миссис Пересы и их дочь Мария. Ты видел
Марию?
- Нет.
- Я на ней женюсь, когда выкрою время. Скажу миссис Перес, чтобы
принесла тебе хлеба, и если тебе еще что понадобится - она достанет. Они с
мужем попали в переплет и надеются, что я их вызволю. Ну, ладно, балдей от
картинок. Другого такого случая поизучать анатомию у тебя не будет.
Я открыл дверцу лифта.
- А если придет мужчина?
- Не придет. Ну а если вдруг явится, задача та же. Поэтому я и велел
захватить тебе револьвер.
- А если явится фараон?
- Один шанс на миллион, даже меньше. Скажешь, что забыл собственное
имя, и пусть звонит мне и Ниро Вульфу. Тогда я пойму, что стряслось.
- А я угожу в каталажку.
- Точно. Но скоро выйдешь. Мы запросто вытащим тебя к Рождеству. В
холодильнике полфунта свежей икры, долларов на двадцать. Угощайся.
Я вошел в лифт. Спустившись, я ввел миссис Перес в курс дела,
попросив доставить наверх батон, и вышел на улицу. Когда я направился к
стоянке такси на авеню Колумба, на моих часах был ровно полдень.
5
В пять минут второго Вульф проворчал из-за своего письменного стола:
- Тебя отправили найти подходящего клиента, а не пару бедолаг,
которые, скорее всего, его и убили, да в придачу еще одну бестолочь,
предложившую выкуп за сигаретницу. Признаю, что ты проявил мастерство,
смекалку и ловкость, готов тебя с этим поздравить, но если ты и впрямь
вышел на преступников, кто нам заплатит по счету?
Я полностью отчитался, опустив лишь одну деталь - внешность Марии.
Ему ничего не стоило заключить, что я принял сторону Пересов из-за их
дочери. Я дал полное и тщательное описание дома и даже рассказал о
затруднениях с ночными рубашками. Я признал, что попытался нанять Саула
Пензера (десять долларов в час), но заполучил Фреда Дэркина (семь с
половиной в час) только потому, что Саула не было на месте.
- С Перес я не стану встречаться, - заметил Вульф.
Я знал или считал, что знаю, где зарыта собака, но подводить его к
этому нужно было окольным путем. Я кивнул с сосредоточенным видом.
- Конечно, они могли его убить, - сказал я, - но пять против одного,
что не убивали. Я уже объяснил почему: мне понравились интонации, с
которыми он объяснил, зачем накрыл тело брезентом. Плюс то, что она
позволила дочке пойти открыть, когда я позвонил. Если б его убила она, то
сама бы подошла к двери. Но прежде всего потому, что при нем живом они как
сыр в масле катались. Он, понятно, платил им прилично. С его смертью они
не только потеряли изрядный доход, но попали в чертовски паскудное
положение, и вовсе не потому, что я до них добрался. Его душеприказчик
обнаружит, что дом принадлежал ему, и захочет его осмотреть - что тогда?
Я положил ногу на ногу и продолжал:
- Вам это, естественно, не по вкусу, я понимаю. Устрой он себе
простое уютное гнездышко, чтобы время от времени спокойно провести ночь с
любовницей, - еще куда ни шло, но на гнездышко это явно не похоже. Ключи
от входной двери и лифта, вероятно, имеются у полудюжины женщин, а то и у
двух десятков, если не больше. Я понимаю, вам неохота ввязываться в
подобную историю, но раз уж я...
- Чепуха, - прервал он.
- Чепуха? - удивился я.
- Именно. Современный сатир - это помесь человека, свиньи и болвана.
Даже обаяние проказника - он и это утратил; он уже не ждет, грациозно
прислонившись к дереву со свирелью в руке. Единственное, что сохранилось в
нем от аттических предков, - вожделение, и он ублажает его по темным
углам, в чужих постелях или гостиничных номерах, а не в тени оливы или на
зеленом солнечном склоне. Нелепый приют похоти, что ты описал, - жалкая
замена, но мистер Йигер хотя бы пытался быть не как все. Свинья и болван?
Да, но в нем звучала свирель, как звучала во мне в дни моей юности. Он,
несомненно, заслуживал смерти, однако я хотел бы иметь веский стимул к
разоблачению убийцы.
По-моему, я вытаращил глаза:
- Веский стимул?
- Разумеется. Но кто может его предложить? Допустим, ты выказал
похвальное рвение и смекалку и не ошибешься относительно Перес, - что нам
это дает? Где потенциальный клиент? Кому сможем мы сообщить об этом
нелепом приюте и связи с ним покойного? Уж, конечно, не его семье и не
коллегам по корпорации. Они скорее предпочтут сохранить все в тайне, чем
сделать достоянием гласности, но мы ведь не занимаемся шантажом? Готов
признать, что одна слабая возможность, впрочем, имеется: кто этот мужчина,
который был здесь вчера вечером и выдал себя за Йигера, и зачем он
приходил?
Я покачал головой:
- Сожалею, но ничем помочь не могу. Вы прочли мой отчет?
- Да. Ясно, что мужчина образован и отличается профессиональной
любовью к слову. Он сказал: "В противном случае не было смысла приходить".
Он сказал: "Я хочу поговорить с вами сугубо конфиденциально". Он сказал:
"Это меня удовлетворит". Две последние фразы всего лишь останавливают
внимание, но первая просто необычна. "В противном случае" вместо "иначе"
или "а то"? Примечательно.
- Вам видней.
- Еще бы. К тому же он в обычном разговоре привел цитату из
"Герцогини Амальфи" Джона Вебстера: "Всяк грех глаголет, но убийство
вопиет". Из "Альцилии" Джона Харингтона: "Измена Родине себя не окупает".
Из "Парацельса" Браунинга: "Чем выше ум, тем тень длиннее ляжет,
отброшенная им на дольний мир". Обычно цитируют, чтобы блеснуть своей
эрудицией, но зачем перед тобой? Ты его слышал и видел. Он не старался
произвести впечатление?
- Нет. Просто разговаривал, и только.
- Вот именно. И походя привел строки из двух елизаветинцев
[елизаветинцами в Англии называют писателей - поэтов, драматургов,
прозаиков, - писавших в период правления (1558-1603) королевы Елизаветы I
Тюдор (1533-1603); крупнейшим в их ряду был В.Шекспир] и Роберта Браунинга
[Браунинг, Роберт (1812-1889) - английский поэт]. На десять тысяч человек
едва ли найдется один, кто бы знал и Вебстера и Браунинга. Он учитель,
преподаватель литературы.
- Вы-то не преподаватель.
- Я установил одного Вебстера. Остальных определил по словарю цитат.
Харингтона я не знаю, а Браунинга терпеть не могу. Значит, он один из
десяти тысяч, и таких, как он, в Нью-Йорке меньше тысячи. Вот тебе задачка
на сообразительность: если он знал, что Йигер мертв, потому ли, что сам
его убил, или по другой причине, зачем он тогда явился сюда со своим
враньем?
- Пас! Я уже ломал над этим голову прошлой ночью. Если он убил,
единственное возможное объяснение - он псих, а он не псих. Если не убивал,
но знал о случившемся, я не додумался ни до чего лучшего, как решить, что
он хотел привлечь внимание к этому кварталу на Восемьдесят второй улице.
Но чтобы проглотить такое, нужно самому быть с приветом. Чего, казалось
бы, быстрей и проще - выдать в полицию анонимный звонок по телефону. Вы
можете предложить что-нибудь получше?
- Нет. Никто не сможет. Он не знал, что Йигер мертв. В таком случае,
считая Йигера живым, чего хотел он добиться этим маскарадом? Стопроцентной
уверенности в том, что ты, не дождавшись Йигера, либо позвонишь ему домой,
либо отправишься сам, у него не было, но он знал, что скоро, вчера вечером
или нынче утром, ты свяжешься с Йигером, выяснишь, что твой посетитель был
самозванцем, и скажешь об этом Йигеру. Что из этого воспоследует? Только
то, что Йигер узнает о содержании вашего разговора. Если он опознает
самозванца по твоему описанию, то поймет, что этот человек в курсе его
вылазок на Восемьдесят вторую улицу, но я это отметаю. Если самозванец
хотел довести до сведения Йигера, что именно он знает об этом доме, зачем
ему понадобилось вообще сюда приходить? Почему было не сообщить Йигеру по
телефону, в письме, при личной встрече или, на худой конец, послав
анонимку? Нет. Он знал, что Йигер не опознает его по твоему описанию. Ему
нужно было только дать Йигеру понять, что некто знает про его связь с этим
домом и, возможно, что теперь и мы с тобой тоже знаем. Поэтому я не думаю,
чтобы он мог или захотел быть нам полезным, однако в любом случае хотелось
бы с ним побеседовать.
- Мне бы тоже хотелось. Это одна из причин, по которой я посадил
