знаю.
Кремер подался вперед:
- Значит, сознательно идете на риск? Имеете право? Черта с два.
Слишком часто на моей памяти...
Зазвонил телефон, я развернулся в кресле и поднял трубку:
- Контора мистера Вуль...
- Арчи, еще улов.
Я вцепился в трубку мертвой хваткой и прижал ее к уху. Фред не
унимался:
- Это ты. Арчи?
- Конечно. Я сейчас занят. - Если я велю ему подождать и побегу к
аппарату на кухню, Кремер подойдет к моему столу и возьмет трубку.
- Я говорю, еще один улов. Тоже женщина.
- Не уверен, мистер Герсон, что вы поступили разумно. Вас могут
ожидать серьезные неприятности.
- Ага! Ты не один?
- Конечно. - Фред у нас парень сообразительный, просто до него не
сразу доходит. - Боюсь, мне придется приехать, но не знаю, когда смогу. Не
вешайте трубку. - Я накрыл ладонью мембрану и обратился к Вульфу: - Этот
кретин Герсон отыскал свои облигации, но запер в конторе двух служащих. За
это ему, может, придется выложить больше, чем стоят все облигации. Он
просит приехать, и ехать, конечно, надо, но...
Вульф проворчал:
- Раз надо, так надо. А то этот дурак еще дров наломает. От него,
если понадобится, и позвонишь мистеру Паркеру.
Я убрал ладонь и сказал в трубку:
- Хорошо, мистер Герсон, выезжаю. Не выпускайте их до меня.
Повесив трубку, я вышел.
У тротуара перед домом стояла машина Кремера. Я помахал водителю,
Джимми Берку, и пошел на восток. Никаких причин думать, будто Кремер
приставил ко мне "хвост", у меня не было, но я хотел быть на сто процентов
уверенным, что не приведу на Восемьдесят вторую улицу всю городскую
полицию. На Девятое авеню я поймал такси и велел шоферу ехать, как укажу.
Мы свернули направо на Тридцать четвертую улицу, снова направо на
Одиннадцатую авеню, еще раз направо на Пятьдесят шестую улицу, а затем
налево на Десятую авеню. Я уже понял, что "хвоста" нет, но на всякий
случай поглядывал через заднее стекло, пока мы добирались до угла Бродвея
и Восемьдесят второй. Оттуда я пошел пешком.
Яму как раз засыпали. Людей в форме не было видно, не заметил я и
никаких подозрительных типов, которые могли оказаться сотрудниками
Западного управления или окружной прокуратуры. У дома 156 я свернул к
подвальному входу и открыл дверь ключом Мег Дункан; в прихожей у меня не
было впечатления, что за мной наблюдают, но когда я подошел к лифту, в
кухонных дверях появился Цезарь Перес.
- А, это вы, - сказал он и, обернувшись, объяснил: - Это мистер
Гудвин.
Его жена вышла из кухни и сообщила:
- Там наверху женщина.
Я кивнул:
- Из-за нее я и приехал. Вы ее видели раньше?
- Нет. - Она взглянула на мужа: - Цезарь, нужно ему сказать.
- Не знаю, - Перес развел руками. - Тебе виднее, Фелита. Если
считаешь, что нужно, значит, нужно.
Она посмотрела на меня своими черными глазами.
- Если вы человек нечестный, да поможет нам Господь. Идите сюда, -
пригласила она.
Я не колебался. Насколько я понял по голосу Фреда в трубке, новых
царапин у него не появилось, а у этой пары могли быть интересные новости.
Я вошел в кухню. Миссис Перес, подойдя к столу, взяла и подала мне
визитную карточку:
- Этот человек приходил нынче утром.
На карточке было выгравировано "Джон Мортон Сеймур"; в одном уголке
стояло "Дипломированный адвокат", в другом был указан адрес где-то в
центре города.
- Ну и что? - спросил я.
- Он принес это, - ответила она, взяла со стола конверт и протянула
мне. - Поглядите.
Опечатанный конверт был вскрыт. Я извлек бумагу с синим исподом, как
положено для юридических документов, и развернул ее. Не нужно было читать
все подряд, чтобы понять, о чем идет речь. Это была дарственная,
подписанная Дж.Йигером и должным образом засвидетельствованная, согласно
которой определенное имущество, а именно дом номер 156 по Западной
Восемьдесят второй улице, округ Манхэттен, город Нью-Йорк, и принадлежащий
к дому участок земли передавались в собственность Цезаря и Фелиты Пересов.
Первый и самый интересный вопрос: давно ли они узнали о дарственной?
- Он принес и отдал нам, - объяснила она. - Сказал, что мистер Йигер
велел, если умрет, передать в сорок восемь часов, как умрет. Он сказал,
что поможет нам с разными формальностями и не возьмет денег. Теперь вот
что мы собираемся сделать. Мы собирались уехать сегодня вечером.
Куда-нибудь уехать и не вернуться. Но мы сейчас спорим, мы ругаемся. Мой
муж и дочь думают остаться, а я думаю, нам нужно уехать. Первый раз в
жизни мы не просто ругаемся, мы много ругаемся, поэтому я вам рассказываю.
Цезарь прищурил глаз.
- Что он вчера говорит, ваш мистер Вульф, - сказал он. - Он говорит,
когда они узнают - дом принадлежал мистеру Йигеру, они придут сюда, и нам
будет очень плохо, поэтому мы решаем уехать нынче вечером. Но этот мистер
Сеймур, что был сегодня, он говорит, мистер Йигер так составил бумагу,
чтобы никто не узнал, что это его дом, и мы никому не должны говорить, что
он был хозяином. Вот и я говорю, теперь мы можем остаться. Теперь это наш
дом, мы можем вывезти сверху, что нам не нужно, и сделать ее нашей
комнатой. Если будет для нас большая, можно перегородить. А кухня и ванная
там очень красивые. Жена соображает лучше меня почти всегда, но в этот раз
я говорю, что не понимаю зачем. Зачем нам куда-то бежать из нашего
собственного дома?
- Ну, - заметил я, вложив дарственную обратно в конверт и бросив его
на стол. - Когда мистер Вульф вчера говорил, что вы окажетесь в переделке,
если станет известно, что дом принадлежал Йигеру, вы-то знали, что полиция
об этом не узнает, так почему не сказали ему об этом прямо.
- Вы не слушаете, - возразила миссис Перес. - Этот мистер Сеймур, он
приходил не вчера, он пришел нынче утром. Вы не слушаете.
- Еще как слушаю. Но Йигер давно рассказал вам про эту дарственную.
Вы знали, что после его смерти дом отойдет вам.
Ее черные глаза вспыхнули.
- Если вы слушаете, то мы, по-вашему, врем? Когда говорим, что
собирались уехать? Когда говорим, что пришел этот мистер Сеймур со своей
бумагой и теперь мы ругаемся?
Я кивнул.
- Я вас слышал. Библия у вас есть?
- Конечно.
- Принесите.
Она вышла из кухни, но не в прихожую, а через другую дверь и тут же
вернулась с толстым томиком в твердом переплете коричневой кожи. Эта книга
мало напоминала те Библии, что я видел. Я открыл ее, чтобы проверить, но
она была на испанском. Взяв Библию, я велел им положить на нее левую руку,
а правую поднять, что они и сделали.
- Повторяйте за мной: клянусь на этой Библии... что мне не было
известно о том... что мистер Йигер завещает нам этот дом... или собирался
завещать... до того, как мистер Сеймур сообщил нам об этом нынче утром.
Я положил Библию на стол.
- Хорошо. Раз мистер Сеймур утверждает, что может обставить дело,
чтобы никто не узнал, кому принадлежал этот дом, он, вероятно, так и
сделает. Но немало людей уже знают об этом, в том числе и я, так что
советую вам оставить в комнате все как есть вплоть до последней мелочи,
хотя теперь вы в ней хозяева. Советую вам также оставаться на месте. Не
стану говорить, кто из вас решил правильней, но удрать сейчас - хуже не
придумаешь. Йигера прикончили в этой комнате, и вы вынесли тело. Если вы
удерете, мистер Вульф, чего доброго, еще решит, что о вас следует заявить
в полицию, и они до вас мигом доберутся, а тогда уж от клятв на Библии
будет мало пользы.
- Им до нас не добраться, - сказала миссис Перес.
- Не нужно себя обманывать. Люди поумнее вас тоже считали, что смогут
уехать туда, где их никто не разыщет, да не получилось. Так что выкиньте
это из головы. Мне нужно подняться наверх поговорить с женщиной.
Поздравляю с переходом дома в вашу полную собственность. Пусть полиция
никогда не переступит его порога!
Я собрался идти, но она меня остановила, сказав:
- Бели мы уедем, мы сначала вам скажем.
- Мы не уезжаем, - произнес Перес. - Мы граждане Соединенных Штатов
Америки.
- Так держать, - заявил я, вышел в прихожую и вызвал лифт. Он
спустился, я вошел и поднялся.
Приют похоти определенно оказывал свое действие. Выйдя из лифта и
убедившись, что все спокойно и Фреду не пришлось снова прибегать к
покрывалу, я позволил глазам разбежаться. Комната, несомненно, брала за
живое. С познавательной точки зрения было бы любопытно пожить в ней и
выяснить, сколько времени понадобится, чтобы привыкнуть к окружению,
особенно к двум картинкам напротив...
Но я был на работе. Фред с бокалом шампанского сидел, развалившись, в
кресле, обитом желтым шелком, а напротив, тоже с бокалом шампанского,
пребывала на кушетке некая дамочка, гармонировавшая с окружением куда
лучше Мег Дункан или Джулии Маги, хотя те, понятно, на кушетках не
возлежали. Эта была довольно миниатюрной, сплошные изгибы, но не напоказ,
а изгиб полных губ широкого, однако пропорционального рта надолго
приковывал взгляд. Я подошел, она протянула руку.
- Я вас знаю, - заявила она. - Видела в ресторане "Фламинго". Один
мой знакомый страшно взбеленился, когда я захотела с вами потанцевать.
Когда я узнала от Фреда, что вы должны прийти, пришлось даже сесть, так
голова закружилась. Вы сказочно танцуете.
Я пожал ее руку. За время прошлых расследований мне пришлось
обменяться рукопожатиями с пятью разными убийцами, так что я решил -
ничего страшного, если она вдруг окажется из той же компании.
- Запишу на память, - ответил я. - Если когда-нибудь доведется быть
вашим партнером, постараюсь не отдавить вам ног. Я, кстати, не помешал?
Может, вы с Фредом старые приятели?
- Что вы, первый раз видим друг друга. Просто смешно обращаться к
мужчине "мистер", распивая с ним шампанское. Это была моя идея.
- Она сама сунула бутылку в морозильник, - пояснил Фред, - и сама ее
открыла, так не пропадать же добру! Вообще-то я не великий любитель
шампанского, ты же знаешь.
- Не нужно извинений. Если она зовет тебя Фредом, как зовешь ее ты?
- А никак. Она велела звать себя Ди. Я просто тебя дожидался.
На кушетке в полуметре от нее лежала кожаная сумочка в форме коробка.
Я стоял довольно близко, так что оставалось лишь наклониться и протянуть
руку. Она попыталась перехватить, но не успела. Я завладел сумочкой,
отошел на шаг и открыл ее. Она всего лишь сказала:
- Не очень-то мило, правда?
- Я милый, только когда танцую.
Я сел на противоположный конец кушетки и стал вытаскивать содержимое
вещь за вещью, раскладывая рядом с собой. Имя оказалось только на
распечатанном письме и водительских правах. Письмо было адресовано миссис
Остин Хаф, Нью-Йорк-14, Райская улица, дом 64. Права были выданы Дине Хаф,
проживающей по тому же адресу, тридцати лет, ростом пять футов два дюйма,
белой, волосы каштановые, глаза карие. Я сложил все назад в сумочку,
закрыл ее и положил к ней поближе.
- Револьвер я оставила дома, - заявила она и отпила шампанского.
- И правильно сделали. Мне только хотелось узнать, как будет полная
форма от Ди. Возможно, я смогу избавить вас от мелких неприятностей,
миссис Хаф. Ниро Вульф желает побеседовать с каждым, кто появляется в этой
комнате и имеет ключи от входной двери внизу и от лифта - кстати, я
оставил их в вашей сумочке, - но если мы поедем к нему прямо сейчас, то
застанем его за ленчем и вам придется ждать. Так почему бы нам не
побеседовать здесь, пока вы допиваете шампанское?
