с женой, ему это было _н_е_о_б_х_о_д_и_м_о_, но что он мог ей сказать?
Объяснить, что именно ему обязана она теплой встречей, которая ее ожидала,
когда она пришла взять зонтик? Не собирался ли он признать... я оборвал
поток догадок. В конце концов, он женился на ней, а не я. Когда я проводил
его до парадной двери, я с минуту постоял на крыльце, выглядывая, не
заинтересовался ли им кто поблизости и не пошел ли следом. Никто не пошел.
Я закрыл дверь и присоединился к Вульфу в столовой.
Два письма из утренней почты требовали ответа; мы ими занялись,
вернувшись после обеда в кабинет и выпив кофе. Одно было от фермера из
графства Патнем, он спрашивал, сколько прислать скворцов в этом году;
другое было от какой-то дамы из Небраски, сообщавшей, что в конце июня она
проведет неделю в Нью-Йорке вместе с мужем и двумя детьми, так не могли бы
они прийти посмотреть на его орхидеи. На первое письмо было отвечено:
сорок; на пирог со скворцами Вульф неизменно приглашает к обеду двоих
гостей. На второе ответ был: нет, напрасно она упомянула о детях. Я
отпечатал ответы, Вульф их подписал и теперь сидел и следил за тем, как я
сгибаю листки и вкладываю их в конверты. Вдруг он произнес:
- То, что ты исключил мистера и миссис Пересов из числа
подозреваемых, теперь не имеет силы. Они знали, что получат дом.
Я, конечно, знал, что он это скажет, и развернулся лицом к нему.
- Непонятная эта штука - клятва на Библии. Я лет двадцать не
захаживал в церковь, а современная наука доказала, что в раю жара на
двести градусов по Фаренгейту выше, чем в аду, но если б мне предложили
положить руку на Библию и пойти на лжесвидетельство, я бы увильнул -
назвался индуистом или там дзен-буддистом. А Пересы ведь ходят к мессе раз
в неделю, а то и чаще.
- Фу. Из-за дома, возможно, и нет, но чтобы спасти шкуру?
Я кивнул.
- Тысячи убийц врали под присягой, давая показания, но тут совсем
другое дело. Они, похоже, все еще считают меня своим сыщиком.
- Ты неисправимо упрям.
- Так точно, сэр. Вы тоже.
- И этого кретина Хафа, его тоже нельзя исключить. Я называю его
кретином, но что если на самом деле он ловок, коварен и находчив? Полагая,
что жена намерена отправиться туда в воскресенье вечером, он забрал у нее
ключи, пошел сам, убил Йигера и ушел. В понедельник его что-то вспугнуло,
неважно что. Может, он признался жене или она сама догадалась, и ее
реакция его встревожила. Он решил, что нужно отвести от себя подозрение и
сделать что-нибудь такое, чего от настоящего преступника не приходится
ожидать, и он это сделал. Мы с тобой пришли вчера к выводу, что самозванец
не знал о смерти Йигера, - не к предположению, а к выводу. Теперь мы от
него отказываемся.
- Не столь уж невероятно, - согласился я. - Я вижу здесь только три
дырки.
- Я вижу четыре, но их все можно залатать. Я не хочу сказать, что мы
продвинулись; в действительности мы сделали шаг назад. Мы пришли к выводу,
что этого человека можно исключить, а его нельзя исключать. Что дальше?
Мы обсуждали проблему битых два часа. Ближе к полуночи, когда мы
разошлись спать, наше положение очень смахивало на то, когда есть дело и
есть клиент, даже два, но на руках ни единой карты, с которой можно
позволить себе зайти. Наш главный козырь - что мы знали о существовании
этой комнаты и о том, что Йигер был в ней убит, - не стоил ровным счетом
ничего. И чем дольше мы будем прятать его в рукаве, тем более шаткими
окажутся наши позиции, когда полиция выйдет на след, что рано или поздно
обязательно произойдет. В свой лифт Вульф вошел таким мрачным, что даже не
сказал мне спокойной ночи. Раздеваясь, я вполне серьезно прикидывал: если
отозвать Фреда, удастся ли скрыть от фараонов, что мы там побывали? Это
было настолько дико, что я три раза перевернулся перед тем, как заснуть.
Зазвонил телефон. Как я понимаю, есть такие, кто, разбуженный посреди
ночи телефонным звонком, тут же соображает, что к чему, и почти полностью
просыпается, не успев поднести трубку к уху. Я не такой. Я все еще
пребываю в объятиях сна и, хоть убей, не способен составить такое сложное
предложение, как "Особняк Ниро Вульфа, Арчи Гудвин у телефона". Самое
большее, на что меня хватает, - пробормотать: "Да".
Женский голос произнес:
- Мне нужно поговорить с мистером Арчи Гудвином.
Я все еще никак не очухался.
- Я Гудвин, а это кто?
- Миссис Цезарь Перес. Вам нужно прийти. Идите сейчас. Наша дочь
Мария - мертвая. Ее убили из пистолета. Вы сейчас придете?
Я очухался.
- Откуда вы говорите? - Я протянул руку, включил ночник и посмотрел
на часы. Без двадцати пяти три.
- Из дома. Нас увозили смотреть на нее, мы только вернулись. Вы
придете?
- Там есть кто-нибудь еще? Полиция?
- Нет. Один привез нас домой, но уехал. Вы приедете?
- Да. Немедленно. Если вы еще не...
Она повесила трубку.
Мне нравится одеваться не торопясь, но, если необходимо, я готов
пойти на исключение. Завязав галстук, надев пиджак и рассовав все по
карманам, я вырвал из записной книжки листок и написал: "Мария Перес
мертва, застрелена. Не дома, где - не знаю. Миссис П. позвонила в 2:35.
Отправился на Восемьдесят вторую улицу. А.Г."
Спустившись по лестнице на один этаж, я подошел к спальне Вульфа и
сунул листок под дверь. Затем сбежал вниз и вышел на улицу. В этот час
ночи ловить такси лучше всего было на Восьмидесятой авеню, куда я и
направился.
11
В три ноль одну я открыл подвальную дверь и вошел в дом 156. Миссис
Перес стояла в прихожей. Она молча повернулась и двинулась по коридору, я
пошел следом. Где-то посередине она свернула направо, в комнату, дверь
которой я толкнул во вторник вечером, когда почувствовал на себе чей-то
взгляд. Комната была маленькая - в ней едва умещались односпальная
кровать, комод, столик с зеркалом да пара стульев. Перес сидел на одном из
них за столом, а на столе стояли стакан и бутылка рома. Когда я вошел, он
медленно поднял голову и посмотрел на меня. Глаз, который он прищуривал,
попадая в трудное положение, был почти закрыт.
Он заговорил:
- В тот день жена сказала: мы садимся с друзьями. Вы друг?
- Не обращайте внимания, - сказала она. - Он пьет ром, полбутылки. Я
велела. - Она присела на койку. - Я привожу его в эту комнату, комнату
нашей дочери. Вот стул для вас. Мы благодарны вам, что пришли, но теперь
не знаем - зачем. Вы ничего не можете сделать, никто ничего не может, даже
сам Всеблагой Господь.
Перес поднял стакан, отпил, поставил на стол и что-то сказал жене
по-испански.
Я сел на стул.
- В таких случаях, как теперь, - сказал я, - _к_о_е_-_ч_т_о_ нужно
делать, и чем скорее, тем лучше. Вы сейчас ни о чем не способны думать,
кроме того, что она умерла, но зато я способен. Я хочу знать, кто ее убил,
да и вы захотите, когда немного придете в себя. А чтобы...
- Вы сумасшедший, - сказал Перес. - А его я убью.
- Он мужчина, - заметила она. Сперва я было подумал, что она говорит
об убийце Марии, но тут же понял, что она имела в виду мужа.
- Сперва его нужно найти, - возразил я. - Вы знаете, кто ее убил?
- Вы сумасшедший, - ответил Перес. - Конечно, нет.
- Вас возили на нее посмотреть. Куда? В морг?
- Большой дом, - объяснила она. - Большая комната с ярким светом. Она
там лежала под простыней. У нее была кровь на голове, но не на лице.
- Вам сообщили, кто ее нашел и когда?
- Да. Ее нашел один мужчина на пристани у реки.
- Когда она ушла, с кем и куда отправилась?
- Она ушла в восемь, собралась пойти в кино со знакомыми.
- Ребятами или девушками?
- Девушками. За ней зашли две девушки. Мы их видели. Мы их знаем. Мы
с полицейским ходили к одной, она сказала, что Мария пошла с ними в кино,
но ушла около девяти часов. Девушка не знала, куда она пошла.
- У вас никакого представления, куда?
- Нет.
- И никакого представления о том, кто ее убил и почему?
- Нет. Они задали нам все эти вопросы.
- Зададут много больше. Ладно, вот как обстоят дела. Между ее смертью
и смертью мистера Йигера либо есть какая-то связь, либо нет. Если нет,
этим займется полиция, которая, вероятно, поймает его. Или ее. Если связь
имеется, полиции не с чего даже начать, так как она не знает, что дом
принадлежал Йигеру, если вы об этом не рассказали. Рассказали?
- Нет, - ответила она.
- Вы сумасшедший, - сказал он и глотнул рома.
- Тогда вам решать. Если расскажете им о Йигере и этой комнате, они
могут найти убийцу Марии скорее, чем я. Скорее, чем мистер Вульф и я. Если
не расскажете, мы его найдем, только не знаю когда. Поймите одно: если ее
смерть никак не связана с Йигером, полиции нисколько не помешает, что она
не знает про него и про комнату, и то, что вы расскажете, не поможет
дознанию. Тут все ясно. Вопрос в том, что вы хотите сделать, если она
имеет-таки отношение к Йигеру. Хотите рассказать полиции про него и про
дом и, вероятно, быть обвиненными в убийстве Йигера? Или хотите
предоставить мне с мистером Вульфом этим заняться?
- Если бы мы уехали вчера вечером, - сказала миссис Перес. - Она не
хотела. Если бы я стояла на своем...
- Не говори так, - приказал он. - Не говори так!
- Это правда. Цезарь. - Она встала, пошла подлить ему рому, вернулась
на койку и посмотрела на меня. - С мистером Йигером у нее ничего не было.
Она никогда с ним не разговаривала. Она не бывала в той комнате. Она
ничего не знала о нем и кто к нему приходил.
- Не верю я в это, - заявил я. - Можно, конечно, предположить, что
смышленую девушку ее лет не интересует, что творится в доме, где она
живет, но я в это не поверю. Где она находилась воскресной ночью, когда вы
выносили тело Йигера и прятали в яме?
- Она спала в своей постели. В этой постели, на которой я сижу.
- Это вы думали, что спала. Слух у нее был прекрасный. Она слышала,
как я пришел во вторник вечером. Когда я проходил по коридору, дверь в эту
комнату была чуть-чуть приоткрыта, и она стояла здесь в темноте, наблюдая
за мной через щель.
- Вы сумасшедший, - сказал Перес.
- Мария не стала бы так себя вести, - возразила она.
- Но именно так она себя и вела. Я открыл дверь, мы поговорили,
перекинулись парой слов. Почему бы ей себя так не вести? Красивая,
смышленая девушка, не проявляющая интереса к тому, что происходит в ее
собственном доме? Дичь! Вот что я вам скажу: если вы не собираетесь
рассказывать полиции о Йигере, если хотите предоставить нам с Вульфом этим
заняться, мне нужно выяснить, что такое она знала, сделала или сказала,
из-за чего кому-то понадобилось ее убивать. Пока я не смогу это выяснить,
нечего и надеяться, что мы чего-то добьемся. Ясно, что вы мне помочь не
сможете. Полиция производила обыск?
- Да, в этой комнате. Первый полицейский, который пришел.
- Он что-нибудь взял?
- Нет. Сказал, что ничего не взял.
- Я тут был, - заявил Перес. - Он не брал.
- Тогда, если вы предоставляете все нам, с этого нужно начать.
Посмотрю, не смогу ли чего найти сперва в этой комнате, а затем в других.
Двоим будет сподручней, поэтому поднимитесь, пожалуйста, и скажите моему
парню, чтоб спустился. Нет. Лучше не надо. Он и без того знает больше, чем
ему нужно. Вам обоим надо бы пойти спать, но, боюсь, не пойдете. Ступайте
на кухню и чего-нибудь поешьте. Вам тут лучше не быть, когда я буду
искать. Мне придется разобрать кровать, пересмотреть все вещи.
- Это без пользы, - возразила миссис Перес. - Я знаю все, что у нее
