- Что за вещь?
- Ну... на ней мои инициалы. Сигаретницу.
- Как она сюда попала?
Она попыталась мне улыбнуться, как дама улыбается джентльмену, однако
у нее не очень-то получилось. Знаменитая актриса могла бы сыграть и
получше, даром что на нервах.
- Разве это имеет значение, мистер Гудвин? Главное - она моя, я моту
ее описать: из тусклого золота, на одной стороне в уголке - изумруд, на
другой - мои инициалы.
Я улыбнулся, как джентльмен улыбаются даме:
- Когда вы ее здесь оставили?
- Я не говорила, что оставила.
- Не в воскресенье ли вечером?
- Нет. В воскресенье меня здесь не было.
- Это вы убили Йигера?
Она мне влепила. Точнее, попыталась влепить. Запальчивости ей было не
занимать. Действовала она мгновенно, но я тоже - поймал ее за запястье,
слегка повернул, чтобы не очень больно, и отпустил. Глаза у нее
загорелись, теперь она больше походила на Мег Дункан.
- Мужчина вы или нет? - спросила она.
- Смотря по обстоятельствам. В эту минуту я всего лишь сыщик. Так не
вы убили Йигера?
- Разумеется, нет. - Она снова подняла руку, но только чтобы тронуть
меня за рукав. - Позвольте забрать сигаретницу и уйти.
Я помотал головой:
- Вам пока что придется обойтись без нее. Вы знаете, кто убил Йигера?
- Конечно, нет. - Ее пальцы сомкнулись у меня на руке, однако не
жестко, а ласково. - Я понимаю, мистер Гудвин, что вас не подкупить, я
достаточно про вас знаю, но ведь сыщики работают на клиентов, верно? Я
могу заплатить, чтобы вы кое-что для меня сделали? Бели уж вы не хотите
позволить мне самой забрать сигаретницу, вы можете ее взять и сохранить
для меня. Отдать ее мне можете позже, когда надумаете, главное - чтобы она
была у вас. - Она чуть сжала пальцы. - Я заплачу, сколько скажете. Тысячу?
Дела наши шли на поправку, однако все несколько усложнялось. Вчера в
16:30 у нас не было ни клиента, ни надежды обзавестись таковым. Затем
пришел один, да оказался не настоящим. Затем миссис Перес пообещала сотню
долларов, а то и больше. Теперь эта вот предложила "кусок". Я вербовал
клиентов одного за другим, но избыток клиентов иногда хуже, чем их
недостаток.
Я смерил ее задумчивым взглядом.
- А что, глядишь, и выгорит, - заметил я. - Значит, бот как. Сам я
вообще-то не могу взять клиента: Ниро Вульф платит мне жалованье, он и
договаривается. Сейчас я обыщу комнату и если найду сигаретницу - а я
найду, если она и вправду где-то тут, - то заберу. Дайте-ка мне ключи от
входной двери и лифта.
Она убрала руку.
- Отдать вам?
- Именно. Вам они больше не понадобятся. - Я посмотрел на мои
наручные часы. - Десять тридцать пять. Дневного спектакля у вас сегодня
нет. Приходите в приемную Ниро Вульфа к половине третьего. Западная
Тридцать пятая улица, дом номер шестьсот восемнадцать. Ваша сигаретница
будет уже там, и вы сможете все обговорить с мистером Вульфом.
- Но почему вам нельзя...
- Нет. Только так, и у меня еще есть дела. - Я протянул руку. -
Ключи.
- Но почему мне нельзя...
- Я сказал "нет". На препирательства нет времени. Черт побери, я же
даю вам передышку. Ключи!
Она открыла сумочку, покопалась в ней, вытащила и отдала мне кожаный
футлярчик с ключами. Я расстегнул застежку, увидел два ключа от
цилиндрового замка - их не спутаешь ни с какими другими, - показал Пересу
и спросил, верно ли, что это ключи от входной двери и лифта. Он посмотрел
и подтвердил. Опустив их в карман, я нажал на кнопку лифта и напомнил Мег
Дункан:
- Встретимся в полтретьего.
- Почему мне нельзя подождать, пока вы не найдете...
- Не выйдет. Мне будет не до приятного общества.
Она вошла в лифт, дверца закрылась, раздался щелчок и затем слабый
шум. Я обратился к Пересу:
- Значит, раньше вы ее не видели?
- Нет. Ни разу.
- Ха! А когда поднимались вечерами с подносом?
- Я видел только его. Она могла быть в ванной.
- Где тут ванная?
- В том конце, - показал он.
Я перешел на его жену:
- Миссис Перес, вы помните, когда она вас увидела, то сказала: "Слава
Богу, это вы".
Она кивнула:
- Слышала. Она должна была меня как-то увидеть, когда приходила, в
прихожей или в приоткрытую дверь. Но мы ее не знаем, не видели.
- Да что вы знаете? Ладно, слушайте оба. Это займет много времени,
так что придется отложить, у меня есть другие дела, но один вопрос я задам
сейчас. - И обращаясь к нему: - Когда сбросили тело в яму, зачем
спустились и накрыли его брезентом?
Перес удивился.
- Он же был мертвый! Мертвый человек - его накрыть надо! Я знал про
брезент, я его там видел.
Вот тут я решил, что Цезарь Перес не убивал Томаса Дж.Йигера. Его
жена - может быть, но не он. Видели бы, как он это произнес, решили бы
точно так же. Когда я ломал голову над загадкой брезента, мне не пришло на
ум самое простое: давным-давно люди прикрывают покойников, чтобы уберечь
от стервятников, и это вошло в привычку.
- Правильно, что укутали брезентом, - сказал я. - Жаль, что не надели
перчаток. Ладно, пока что поставим на этом точку. Мне нужно поработать. Вы
слышали адрес, что я назвал этой женщине, - Западная Тридцать пятая улица,
дом номер шестьсот восемнадцать. Приходите туда к шести нынче вечером,
оба. Временно я ваш сыщик, но хозяин-то он. Помощь вам, ясное дело, нужна;
вы все ему расскажете, а там посмотрим. Где ключи Йигера? Только не
говорите "не знаем". Сами сказали, что забрали их. Где они?
- У меня, в безопасном месте, - ответила миссис Перес.
- Где?
- В пироге. Я запекла их в пирог. Там в связке двенадцать ключей.
Я прикинул. Я и так хожу по тонкому льду, а если еще присвою взятое у
покойника, то сразу попаду под статью об утаивании вещественных
доказательств. Ну уж нет.
- Пирог не режьте, - предупредил я, - и смотрите в оба, чтобы никому
другому не вздумалось. Кому-то из вас нужно сегодня выходить из дома?
- Нет, - ответила она.
- И не выходите. В шесть в приемной у Ниро Вульфа, но я еще вас
увижу, когда спущусь вниз. Примерно через час.
- Берете вещи?
- Еще не знаю. Если и возьму, то покажу вам все, включая сигаретницу.
Если возьму что-то такое, чего, по-вашему, брать нельзя, можете кликнуть с
улицы фараона.
- Не можем, - возразил Перес.
- Он шутит, - объяснила ему жена и нажала кнопку вызова лифта. -
Сегодня дурной день. Цезарь. Много дурных дней впереди, а он шутит.
Лифт поднялся и со щелчком остановился. Она нажала другую кнопку,
дверца открылась, они вошли, и я остался один.
Я огляделся. На краю панели красного шелка слева от меня была
прямоугольная пластинка из меди, если не из золота. Я подошел и нажал на
нее, она поддалась. Панель оказалась дверью. Я вошел и очутился на кухне.
Стены облицованы красным кафелем, шкафы и полки - из желтого пластика,
раковина, краны, холодильник и электроприборы - из нержавеющей стали. Я
открыл холодильник, увидел, что он набит всякой всячиной, и закрыл дверцу.
Отодвинул в сторону дверцу буфета и обнаружил в нем девять бутылок "Дом
Периньон" [марка дорогого шампанского], уложенных на пластмассовом
стеллаже. С кухней на сегодня было покончено. Я вышел и вдоль кож и шелков
проследовал по желтому ковру на противоположный конец, где была еще одна
медная - или золотая - пластинка на краю панели. Через эту дверь я попал в
ванную. Не знаю, как кому, а мне она понравилась. Сплошные зеркала и
мрамор. Красный мрамор с желтыми пятнами и прожилками. Рассчитанная на
двоих, ванна была из того же мрамора. Два зеркала оказались дверцами
стенных шкафчиков, где было столько разной косметики, что ее хватило бы на
целый гарем.
Я вернулся в царство шелка и кожи. Нигде не было видно никаких
ящиков, вообще ничего такого, куда можно положить листок бумаги. На
телефонном столике стоял желтый телефон, лежала телефонная книга в футляре
из красной кожи - и больше ничего. Но у одной стены, той, что напротив
кровати, на протяжении примерно тридцати футов ничего не стояло, и шелк
понизу, фута на три от пола, был в мелких складках, наподобие занавески, и
не гладкий, как в других местах. Я взялся за шелк, потянул - он вверху
раздвинулся и разъехался, обнажив ряды ящиков из дерева, похожего на
красное, только еще краснее. Я выдвинул один. Женские тапочки, дюжина пар,
аккуратно расставленные в два ряда, всевозможных расцветок, форм и
размеров, от очень маленьких до довольно больших.
Заглянув еще в пять ящиков, я взялся за трубку. Увиденного с лихвой
хватило, чтобы понять: ключи от входной двери и лифта имелись не только у
Мег Дункан. Я обнаружил еще один ящик со шлепанцами, тоже различных цветов
и размеров, и два ящика с ночными рубашками - роскошный набор. После того
как я развернул восемь рубашек, разложил их на постели и убедился, что они
сильно разнятся по размеру, я подошел к телефону и набрал номер. Я не
исключал, что телефон может прослушиваться или иметь отвод, однако
вероятность была ничтожно мала, и я предпочел рискнуть, чем идти звонить
из автомата.
Саул Пензер, чей номер я набрал, работал сам на себя. Мы обращались к
его услугам, когда требовался оперативник самого высокого класса. Но
вместо него мне ответила девушка из службы секретарей-телефонисток,
которая сообщила, что мистер Пензер отсутствует, связаться с ним
невозможно, и не хочу ли я что-нибудь для него передать. Я ответил, что
нет, и набрал другой номер - Фреда Дэркина, нашего профессионала номер
два. Он был дома и сказал, что пока не занят.
- Уже занят, - сообщил я. - Собери вещи на неделю. Дело, вероятно,
займет меньше времени, но, может статься, я больше. Являйся как есть,
смокинг не обязательно, но прихвати револьвер. На всякий случай. Приезжай
в дом номер сто пятьдесят шесть на Западную Восемьдесят вторую, вход через
подвальный этаж, позвони в дверь управляющему. Откроет мужчина или
женщина, от не то с Кубы, не то с Пуэрто-Рико. Но говорят по-английски.
Назовись и спроси меня - поимеешь удовольствие и честь быть
препровожденным к моей персоне. Не спеши. Если нужно, даю на сборы целых
три минуты.
- Восемьдесят вторая улица, - заметил он. - Убийство. Как его там?
Йигер.
- Ты слишком грамотный, падок на ужасы и скор на выводы. Собирай
саквояж и держи рот на замке, - ответил я и повесил трубку.
Складывать воздушные ночные рубашки - дело для мужчины неподходящее и
отнимает много времени, но я сжал зубы и сосредоточился, потому что сыщику
не положено оставлять следы где бы то ни было. Уложив рубашки назад в
ящик, я вызвал лифт, спустился и направился к открытой двери, первой
налево в прихожей. Пересы держали на кухне семейный совет. Отец и мать
сидели, Мария стояла. Света тут было больше, чем тогда в прихожей, а дня
такого редкого создания чем больше света, тем лучше. Поглядев на нее,
всякий нормальный мужчина не мог не подумать: "Какого черта! Мыть посуду и
штопать носки я сам сумею". Среднего размера бежевая ночная рубашка с
кружевами поверху была бы ей очень к лицу. Я заставил себя перевести глаза
на родителей и произнес:
- Скоро придет мужчина, высокий и весь из себя плотный. Скажет, что
его зовут Фред Дэркин, и спросит меня. Отправьте его наверх.
Миссис Перес сказала на это именно то, что я ожидал. Я не имел права
никому об этом доме рассказывать, они ведь собираются мне заплатить и
прочее в том же духе. Не желая портить отношения с клиентами, я не пожалел
четырех минут и объяснил, почему Фред должен тут остаться, когда я уйду,
