- Мой дорогой сэр, если бы я знал, разве бы я позволил вам заняться
этим? У меня уже были бы свидетельства, а она сидела бы здесь. Почему вам
это не нравится? Я просто предлагаю конкретный способ расследования в
отношении конкретного лица, оторое вы мучаете более трех недель.
- Но теперь вы позволили мне заняться этим. Если в этом есть какой-то
смысл, почему вы не наймете людей на деньги клиентов и не поручите им эту
работу?
Вульф фыркнул. На его лице было написано разочарование.
- Прекрасно, - сказал он. - Я так и сделаю. Можете не беспокоиться.
Без сомнения, ваши догадки гораздо лучше. Глядишь, еще один сержант
вспомнит о чем-нибудь, что произошло в начале века.
Крамер встал. Я думал, что он молча уйдет, но он заговорил:
- Это чертовски глупо, Вульф. Вы никогда не услышали бы об этом
сержанте, если бы я не сказал вам об этом добровольно.
Он повернулся и вышел прочь. Я готов был сделать скидку им обоим:
нервы их были на пределе. Крамер за три недели расследования, а Вульф за
две не продвинулись ни на шаг в поисках убийцы Сирила Орчарда.
20
Должен признать, что рывок в сторону Элинор Венс был для меня
необъяснимым. Я надеялся, что по крайней мере сейчас мы наймем себе
помощников, но, когда я спросил Вульфа, не связаться ли мне с Солом,
Фредом и Орри, он лишь промычал в ответ. Ничего удивительного в этом не
было, поскольку это согласовалось с нашей новой политикой позволить все
делать полицейским. Наверняка первым шагом Крамера по возвращении к себе
была организация разнюхивания фактов об анонимных письмах, касающихся
Элинор Венс.
После обеда я решил небольшую личную проблему, получив у Вульфа
разрешение расплатиться с долгом, хотя для него я сформулировал вопрос
иначе. Я сказал ему, что хотел бы позвонить Лону Коэну и намекнуть ему,
как распространялась подписка на "Ипподром" и "Чего ожидать". Конечно, не
называя имен и даже не намекая на существование безжалостного гения. Моими
аргументами было то, что а) Вульф выудил это сам и Крамер не имеет на это
авторского права, б) было бы желательным иметь газету, которая чем-то нам
обязана, в) это пойдет им на пользу после той злобной редакционной статьи,
которую они напечатали, и г) эта публикация, возможно, зажжет костер, дым
от которого послужит нам сигналом. Вульф кивнул, но я подождал, пока он
поднимется в оранжерею, прежде чем позвонить Лону и расплатиться с ним.
Если бы я позвонил в присутствии Вульфа, то при его подозрительности любое
слово или оттенок интонации могли бы вызвать вопросы.
Еще одно предложение, с которым я выступил позже, не имело такого
успеха. Вульф начисто отверг его. Поскольку я должен был забыть имя
Арнольда Зека, я заговорил о мистере Дункане. Я напомнил Вульфу его слова
Крамеру о том, что нанятый Дунканом человек мог видеть убийцу Бьюлы Пул и
даже может назвать его. Я предложил позвонить по телефону в Мидленд и
попросить, чтобы Дункан перезвонил Вульфу. Если он это сделает, Вульф
может предложить следующую сделку: если Дункан назовет убийцу, его
собственное имя не будет упоминаться, Вульф забудет, что он когда-либо
слышал о ком-то, чья фамилия начинается с З, прошу прощения - с Д. В ответ
мне оторвали голову. Вопервых, Вульф никогда не пойдет на сделку с
преступником, особенно с таким отвратительным, и, во-вторых, никаких
дальнейших отношений между ним и этим безымянным мерзавцем не будет, разве
что мерзавец сам не вступит в контакт. Мне это казалось недальновидным.
Если он не хотел связываться с этой птицей до тех пор, пока не будет
вынужден этого сделать, почему бы не получить то, что возможно. Тем же
вечером после ужина я попытался снова предложить это, но он просто не стал
со мной разговаривать.
Но следующее утро в пятницу к нам зашли двое посетителей, которых мы
довольно давно не видели: президент "Хай спота" Уолтер Б. Андерсон и Фред
Оуэн из отдела информации. Когда незадолго до полудня зазвонил дверной
звонок и я увидел их на пороге, мои намерения были другими, чем в первый
раз. С ними не было фотографов, они были уважаемыми клиентами, кроме того,
они вполне могли спрятать где-нибудь оружие: например, шляпную булавку,
которую собрались применить против Вульфа. Так что, не заходя в кабинет
для консультации, я впустил их в дом.
Вульф приветствовал их без особого восторга, но и без раздражения. Он
даже спросил, как они себя чувствуют. Пока они рассаживались, Вульф
устроился в кресле так, чтобы следить глазами за обоими, не перенапрягая
при этом шеи. Он даже заговорил извиняющимся тоном:
- Неудивительно, джентльмены, что вы начинаете терять терпение, но я
раздражен точно так же. Естественно, что ни один убийца не хочет быть
пойманным, но этот, по-видимому, в особенности, Не хотите ли вы, чтобы я
рассказал о том, что уже достигнуто?
- Мы все прекрасно знаем, - заявил Оуэн. На нем были темнокоричневый
двубортный пиджак, который выглядел так, как будто потребовалось по
крайней мере пять примерок, чтобы довести его до нынешнего вида.
- Мы неплохо осведомлены, - поправил его президент. Обычно я спокойно
отношусь к рьвлым краснощеким людям, но, когда этот странный тип открывал
рот, я испытывал желание заткнуть его, причем не при помощи слов.
Вульф нахмурился.
- Я признал за вами право на раздражение. Не стоит настаивать на
этом.
- Мы раздражены не вами, мистер Вульф, - заявил Оуэн.
- Я раздражен, - снова поправил его президент, - всей этой
чертовщиной, Какое-то время я хотел думать, что может случиться что-то
похуже, но теперь вижу, что ошибался. Боже мой, шантаж! Заметкак,
появившаяся в "Газетт" - ваших рук дело?
- Видите ли... - Вульф задумался. - Я бы сказал так: это дело рук
того человека, который разработал этот план. Я обнаружил и раскрыл
замысел.
- Не имеет значения, - Андерсон взмахнул рукой. - Имеет значение лишь
то, что моя компания и производимый ею продукт не могут и не будут
ассоциироваться в глазах общественного мнения с шантажом. Это грязь. Это
заставляет людей давиться нашим напитком.
- Я абсолютно согласен, - вставил Оуэн.
- Убийство в определенной степени тоже грязь, - возразил Вульф.
- Нет, - резко сказал Андерсон. - Убийство - это сенсация, оно
способно привести в возбуждение, но это не шантаж и не анонимные письма. С
меня хватит.
Он достал из внутреннего кармана пиджака конверт, из которого в свою
очередь извлек голубой листок.
- Вот чек на полную сумму вашего гонорара. Может быть, остальные
заплатят мне причитающуюся с них сумму, а может, и нет, посмотрим. Пошлите
мне перечень ваших расходов вплоть до сегодняшнего дня. Как вы понимаете,
я расторгаю наше соглашение.
Оуэну пришлось подняться, чтобы протянуть чек Вульфу. Тот скосил на
него глаза и позволил ему упасть на стол.
- Вот как? Вульф поднял чек, посмотрел на него еще раз и снова бросил
его на стол. - Вы консультировались с другими участниками нашего договора?
- Нет, и не собираюсь. Что вас волнует? Это вся сумма, не так ли?
- Да, с деньгами все в порядке. Но почему вы идете на попятный? Что
так неожиданно испугало вас?
- Меня ничего не испугало, - Андерсон подался вперед в кресле. -
Послушайте, Вульф. Я приехал сюда лично, чтобы убедиться: не будет никаких
недомолвок. Сделка отменяется начиная с настоящего момента. Если бы вы
слушали сегодня утром программу Фрейзер, то заметили бы, что в ней не
упоминался мой продукт. С ними я тоже расквитался. Если вы думаете, что я
напуган, то вы меня не знаете. Я не из пугливых. Однако я знаю, как
действовать в изменившихся обстоятельствах. Именно этим я сейчас и
занимаюсь.
Он встал, подошел к столу Вульфа, вытянул короткую пухлую руку и
постучал по чеку коротким пухлым указательным пальцем.
- Я не собираюсь убегать, не заплатив проигрыша. Ваши расходы будут
также оплачены! Я не обвиняю вас ни в чем, черт возьми, но с этой минуты
вы на меня больше не работаете!
Последние шесть слов сопровождались ударами пальца по столу с
частотой приблизительно три удара в слово.
- Пошли, Фред, - скомандовал президент, и эта пара направилась в
холл.
Я прошел до двери в кабинет, чтобы убедиться, что они не прихватят с
собой мою новую двадцатидолларовую серую шляпу, и, когда они ушли,
вернулся к столу. Я сел и обратился к Вульфу.
- Похоже, он расстроен.
- Я продиктую письмо для него.
Я достал блокнот и ручку. Вульф откашлялся.
- Не надо "дорогой мистер Андерсон", просто "дорогой сэр" В связи с
нашим сегодняшним разговором, я должен напомнить, что нанят не только
вами, но и остальными. Поскольку мой гонорар зависит от конечного
результата, я обязан продолжать до тех пор, пока результат не будет
достигнут. Выданный вами чек до этого времени будет храниться у меня в
сейфе.
Я поднял глаза.
- Вы это серьезно?
- Вполне. Здесь нет ничего несерьезного. Когда ты пойдешь опускать
письмо, зайди в банк и заверь чек.
- Во избежание непредвиденных обстоятельств, - заметил я, открыв
ящик, в котором у меня лежат бланки для писем, - вдруг банк не подтвердит
его платежеспособность.
Именно в этот момент, когда я закладывал бумагу в машинку, Вульф по
настоящему начал работать над случаем Орчарда. Он откинулся назад, закрыл
глаза и начал шевелить губами. Он пребывал в этом состоянии, когда я вышел
из дома, и все еще находился в нем, когда я вернулся. В такие моменты нет
необходимости ходить на цыпочках или бояться зашуршать бумагой. Я могу
стучать на машинке, звонить по телефону, даже включать пылесос - Вульф
ничего не слышит. Остаток дня - до самой ночи, за исключением перерывов на
завтрак, обед, ужин и послеобеденное пребывание в оранжерее, - он
находился в таком состоянии. При этом он не произносил ни слова и не
подавал никакого знака, чтобы намекнуть мне, на какой след он напал, если
напал вообще.
С одной стороны, это доставляло мне удовольствие, поскольку по
крайней мере показывало, что наконец-то мы взялись за работу сами. Но, с
другой стороны, радости по поводу близкой развязки не было. Когда это
продолжается час за часом, как в эту пятницу, есть опасность, что Вульф
окажется в тупике, и не стоит рассказывать, сколь вдохновенным он себя
чувствует, когда видит лазейку, через кото рую может оттуда выбраться.
Пару лет назад, проведя большую часть дня в раздумьях, он выдал такую
сложную шараду, которая чуть не стала причиной смерти девяти человек, в
том числе его самого и меня, уж не говоря об инспекторе Крамере.
Когда и настольные, и мои наручные часы показывали, что близится
полночь, а он все еще не вышел из этого состояния, я вежливо
поинтересовался:
- Может, выпьем кофе, чтобы не заснуть?
Он пробормотал чуть слышно:
- Отправляйся в постель.
Я так и сделал.
21
Я напрасно волновался. Он не родил ни одного из своих ужасных
уродцев. На следующее утро в субботу Фриц вернулся на кухню после того,
как отнес Вульфу поднос с завтраком, и сказал, что Вульф ждет меня.
Поскольку Вульф любит, чтобы ночью был свежий воздух, а ко времени
завтрака комната должна быль в тепле, в его комнате уже давно поставлено
устройство, автоматически закрывающее окно в шесть утра. В результате
температура в восемь утра позволяет ему сидеть за подносом с завтраком у
столика возле окна, не утруждая себя одеванием. Когда он сидит там,
непричесанный, босой, и вся его огромная желтая пижама переливается на
