Рекс СТАУТ
И БЫТЬ ПОДЛЕЦОМ
...Надо записать,
Что можно жить с улыбкой
и с улыбкой быть подлецом...
Гамлет, акт V, сц. 5
Перевод М.Лозинского
1
В третий раз я занялся сложением и вычитанием на последней странице
формы 1040, чтобы окончательно во всем убедиться. Потом развернулся на
стуле лицом к Ниро Вульфу, который сидел справа от меня за своим столом,
уткнувшись в книгу стихов типа по фамилии Ван Дорен, Марк ван Дорен. Из
этого я заключил, по имею право употребить поэтическое слово.
- Уныние, - сказал я.
Он не отреагировал.
- Уныние, - повторил я, - если это слово передает мое настроение.
Уныние.
Он не оторвал взгляда от страницы, однако пробурчал:
- В каком смысле уныние?
- На меня наводят уныние цифры. - Я наклонился, чтобы перебросить
форму 1040 через полированную крышку его стола. - Это от тринадцатого
марта. Четыре тысячи триста двенадцать долларов и шестьдесят восемь
центов, плюс четыре квартальных взноса. Таким образом, нам необходимо
послать форму 1040-ЕС, приложив к ней чек на десять тысяч долларов. - Я
переплел пыльцы рук за головой и спросил с улыбкой: - Ну как,
действительно уныло?
Он поинтересовался, каков наш банковский баланс, и я ему ответил.
- Конечно, - признал я, - этого хватит, чтобы отразить удары богатого
дядюшки Сэма и еще купить краюху хлеба и немного селедочной икры. Однако
недели идут, приходят счета, уж и не говоря о том, что надо заплатить
Фрицу, Теодору и мне.
Вулф отложил книгу и сердито уставился на форму 1040, делая вид, по
разбирается в арифметике. Я повысил голос:
- Конечно, вы владеете домом и всей мебелью в нем, за исключением
стула и других предметов в моей комнате, которые я купил сам. Вы - босс, и
вам виднее. Это вне всякого сомнения. Тот парень из электрической компании
был готов отвалить по крайней мере тысячу за решение проблемы с подлогом,
но вы не могли отвлечься. Миссис Как-тамее наверняка заплатила бы вдвое
больше, чтобы узнать подноготную так называемого музыканта, но вы были
слишком заняты пением. Адвокат по фамилии Клиффорд имел большие
неприятности и щедро заплатил бы за помощь, но получил от ворот поворот.
Эта актриса и джентльмен который вступился за нее...
- Арчи, заткнись.
- Слушаю, сэр. А вы чем занимаетесь? Позавчера вы спустились от своих
прекрасных орхидей, впорхнули сюда и весело велели мне отправить еще один
чек на жуткую сумму этому Всемирному правительству. Когда же я скромно
заметил, по наша бухгалтерия имеет две основных составляющих - сначала
сложение, а потом уж вычитание...
- Уйди из комнаты.
Я что-то прорычал в его сторону, развернулся на стуле к столу,
поставил на место пишущую машинку, вставил бумагу с копиркой и начал
перепечатывать из черновика таблицу Г до шестой строки в таблице В. Время
шло, я продолжал работать, время от времени поглядывая направо, чтобы
посмотреть, закончил ли он пение. Еще нет. Он откинулся в кресле, которое
свободно вместило бы двоих - но, конечно, не таких двоих, как он, - и
сидел без движения, с закрытыми глазами. Буря назревала, Я улыбнулся про
себя и вернулся к работе. Немного позже, когда я заканчивал таблицу Ф до
16-й строки таблицы В, он проворчал:
- Арчи.
- Да, сэр, - повернулся я.
- Человек, который отказывается платить налоги из-за раздражения,
которое это ему приносит, или из-за расходов, в которые это его вводит,
подобен оскалившейся собаке и лишается привилегий цивилизованного общения.
Налоги можно критиковать на безличной почве. Государство, как и
индивидуум, тратит деньги по одной из трех причин: потому. что ему это
нужно, потому, что ему этого хочется, и просто потому, что у него есть что
тратить. Последнее - наиболее огорчительно. Очевидно, что значительная
часть огромного весеннего потока миллиардов, устремляющегося в
министерство финансов, будет потрачена государством по этой самой причине.
- Ага. Так мы пришли к какому-нибудь выводу? Как его сформулировать
словами?
Вульф приоткрыл глаза.
- Ты уверен в своих вычислениях?
- Абсолютно.
- Сильно сплутовал?
- Как обычно. В рамках приличий.
- Я действительно должен заплатить сумму, которую ты назвал?
- Да, или в противном случае лишиться некоторых привилегий.
- Прекрасно. - Вулф глубоко вздохнул, посидел минуту, затем
выпрямился в кресле. - Черт побери! Было время, когда мне хватало тысячи
динаров в год. Соедини меня с мистером Ричардсом из Федеральной
радиовещательной корпорации.
Я мрачно посмотрел на него, стараясь понять, чего он хочет. Потом,
зная, что сидя прямо, он тратит слишком много энергии, я встал, нашел в
телефонной книге номер, позвонил и связался с Ричардсом, без трех минут
вице-президентом Эф-Би-Си. Вульф поднял трубку своего телефона и после
обмена приветствиями сказал:
- Когда вы, мистер Ричардс, протягивали мне чек в моем кабинете два
года назад, вы сказали, что, несмотря на сумму, все еще у меня в долгу.
Вит я и позволил себе попросить вас об одолжении. Мне нужна некоторая
конфиденциальная информация. Сколько денег уходит, скажем, в неделю на
радиопрограмму мисс Мадлен Фрейзер?
- О! - наступила пауза. Голос Ричардса обычно был дружелюбным и даже
теплым. Сейчас он немного изменился. - Каким образом вы оказались к этому
причастны?
- Я не имею к этому никакого отношения. Но мне бы хотелось получить
информацию конфиденциально. Надеюсь, это не очень нахально с моей стороны?
Возникла очень неприятная ситуация, Для мисс Фрейзер, для компании,
спонсоров - для всех, кто с этим связан. Вы не могли бы мне сказать,
почему вы этим заинтересовались?
- Предпочел бы этого не делать, - отрезал Вульф. - Извините, что нас
побеспокоил.
- Вы меня не побеспокоили. Я Был бы рад вам помочь. Информация,
которая вам нужна, не публикуется, но всем на радио об этом известно. На
радио знают все. Что вам нужно конкретно?
- Общая сумма денег, отпущенных на эту программу.
- Так... Посмотрим... Принимая во внимание эфирное время - эту
передачу транслируют около двухсот станций, - производство, привлеченные
таланты, сценарии и все остальное, приблизительно тридцать тысяч долларов
в неделю.
- Чепуха - отрезал Вульф.
- Почему чепуха?
- Потому что чепуха. В год выходит больше полутора миллионов!
- Нет, с учетом летних отпусков около миллиона с четвертью.
- Пусть так. Я полагаю. мисс Фрейзер получает значительную часть этих
денег?
- О да! - Об этом тоже все знают. Ее доля - приблизительно пять тысяч
в неделю, а как она делится со своим менеджером, мисс Коппел, знают далеко
не все. По крайней мере я не знаю. - Голос Ричардса снова потеплел: - Вы
знаете, мистер Вульф, не могли бы и вы мне сделать одолжение, сказав по
секрету, зачем вам это нужно? Но в ответ от Вульфа он получил только
благодарность и был достаточно воспитан, чтобы не настаивать на своем.
Положив трубку, Вульф обратился ко мне:
- Господи, миллион двести пятьдесят тысяч долларов! Поскольку я
понял, к чему идет дело, у меня появилось настроение. Я улыбнулся.
- Да, сэр, вы имеете шанс стать большим человеком на радио, вы могли
бы читать стихи. Кстати, если хотите услышать, как она зарабатывают свою
долю, ее передача - во вторник и пятницу с одиннадцати до двенадцати утра.
Вы поймете, как это делается. Вы же этого хотите, да?
- Нет, - хрипло сказал Вульф. - Я хочу получить работу. Достань свой
блокнот. Инструкции будут развернутыми, учитывая, что могут возникнуть
непредвиденные обстоятельства.
Я достал блокнот из ящика стола.
2
За субботу я трижды пытался дозвониться на Манхаттан Мадлен Фрейзер
по номеру из телефонной книги, однако никто не подходил. Наконец я прибег
к помощи Лона Коэна из "Газетт", и он сообщил мне, что и мисс Фрейзер, и
ее менеджер, Дебора Коппел, проводят уикэнд в Коннектикуте. Как человек
законопослушный, я бы сказал даже - в высшей степени законопослушный, я
хотел бы пожелать полицейскому управлению Нью-Йорка успехов в борьбе с
преступностью. Но я искренне надеялся, что инспектор Крамер и его
помощники из отдела по расследованию убийств не закроют дело Орчарда до
тех пор, пока мы не сможем узнать, в чем оно заключается. Судя по тому,
что я прочитал в газетах, было не похоже, что Крамер уже готов протрубить
победу. Однако, поскольку никогда нельзя сказать, что же остается скрытым
от прессы, я вознамерился поехать в Коннектикут и без приглашения принять
участие в уикэнде Мадлен Фрейзер и Деборы Коппел. Вульф запретил это и
велел мне подождать до понедельника.
В воскресенье к полудню он дочитал книгу стихов и начал рисовать
лошадей на листочках блокнота. Тем самым он проверял теорию, о которой
где-то прочитал, что можно определить характер человека по тому, как он
рисует лошадь.
Я заполнил налоговые формы 1040 и 1040-ЕС и, приложив чеки, отправил
их. После обеда я послонялся немного по кухне, слушая, как Вульф и Фриц
Бреннер, наш несравненный шеф-повар, спорили о том, что лучше - макрель,
средиземноморский тунец или все-таки vitello tonato - блюдо из нежной
молодой телятины. Когда спор начал меня раздражать, поскольку
средиземноморского тунца у нас все равно не было, я поднялся наверх, в
оранжерею на крыше, и провел пару часов в обществе Теодора Хорстмана.
Потом, вспомнив, что из-за предстоящего свидания с дамой не смогу
посвятить орхидеям вечер, спустился на три лестничных пролета в свой
кабинет, взял со стола газеты за последние пять дней и прочитал все, что в
них было о деле Орчарда.
Дочитав до конца, я уже ни секунды не сомневался в том, что утром в
понедельник не встречу в газете заголовка о завершении дела полицией.
З
По телефону я смог только условиться о встрече на три часа дня. В это
время в понедельник я вошел в вестибюль жилого дома на одной из
Семидесятых улиц между Мэдисон и Парк-авеню. Дом напоминал дворец, где
ковры покупают акрами. Правда, впечатление немного портилось резиновой
дорожкой у входа, которая и появилась там, наверное, потому, что на улице
лил дождь. Такого не должно быть во дворце! Если на ковре появляются
грязные следы - какого черта! - выбрось его и расстели новый! Вот как
следует поступать во дворцах!
Я сказал великолепно выглядевшему привратнику, что меня зовут Арчи
Гудвин и по я направляюсь в апартаменты мисс Фрейзер. Он достал листок
бумаги из кармана, сверился с ним, кивнул и спросил:
- Что-нибудь еще?
Я вытянул шею так, чтобы мой рот оказался в футе от его уха, и
прошептал:
- Овсяная каша.
Он снова кивнул, махнул рукой лифтеру, который стоял перед дверью в
кабину в пятнадцати шагах от нас, и сказал поставленным голосом:
- 10 Б.
- Скажите, - поинтересовался я, - пароль появился после убийства или
это всегда так было?
Он окинул меня ледяным взглядом к отвернулся. Я сказал спине:
- Это обошлось тебе в пять центов. Я собирался дать тебе на чай, но
теперь раздумал.
С лифтером я решил вообще не разговаривать. Он ничего не имел против.
Выйдя на десятом этаже, я оказался в закутке не больше кабины лифта. Еще
