одна дворцовая шутка. На двери слева было написано 10 А, на двери справа
10 Б. Лифтер подождал, пока я нажму кнопку последней, дверь откроется и я
войду. Впустившая меня женщина, которая двадцать лет назад вполне могла бы
стать чемпионом по борьбе, сказала:
- Извините, я спешу, - и пустилась рысью.
Я крикнул ей вслед:
- Меня зовут Гудвин.
Никакой реакции не последовало.
Я сделал четыре шага вперед, снял пальто и шляпу, бросил их на кресло
и провел исследование. Я находился в большой квадратной комнате,
напоминавшей холл. Слева и у противоположной стены были двери. Справа холл
расширялся, переходя в огромную комнату, в которой стояло по крайней мере
двадцать разных видов мебели. Глаз у меня профессионально натренирован и
может сразу схватить все: от сложной уличной сцены до маленького пятнышка
на мужском воротнике, - и это у меня действительно неплохо получается.
Однако для того, чтобы точно описать эту комнату, мне пришлось бы напрячь
все свои силы и способности. Особо примечательны были бар, отделанный
хромом и красной кожей с соответствующими табуретками, и массивный старый
стол орехового дерева с резными ножками и краями. Я никого не видел, но
слышал голоса. Я прошел вперед, чтобы взять стул, на который можно было бы
сесть. Ничего подходящего не нашел и разместился на обитом зеленой тканью
диване длиною в десять футов и шириной в четыре. Стоящий рядом стул был
обит розовым шелком. Я старался представить, какую лошадь нарисовал бы
человек, обожествлявший эту комнату, когда в квадратный холл из двери в
дальней стене вошли двое. Один был молодой и симпатичный, второй средних
лет и лысый, и оба несли фотографическое оборудование, в том числе
треногу.
- У нее начинает сказываться возраст, - сказал молодой.
- К черту возраст - ответил лысый. - Дело в убийстве. Ты когда-нибудь
имел отношение к убийству?
Он взглянул на меня и спросил своего компаньона:
- А это кто такой?
- Не знаю, первый раз вижу.
Юноша попытался открыть дверь, ничего не уронив. Ему это удалось. Они
вышли, и дверь за ними закрылась. Через минуту открылась другая дверь
квадратного холла, и появилась чемпионка по женской борьбе. Она двинулась
в мою сторону, но снова пронеслась рысью мимо - к двери у левого угла,
открыла ее и исчезла. У меня возникло ощущение, что мной пренебрегают,
Спустя десять минут я решил перейти в наступление. Я уже встал и прошел
пару шагов, когда сново открылась дверь у дальней стены, и я остановится.
Вошедшая женщина направилась ко мне - уже не рысью, а плавной походкой.
Приблизившись, она поинтересовалась:
- Мистер Гудвин?
Я сказал, что он самый.
- Меня зовут Дебора Коппел. - Она протянула руку. - Мы здесь и самих
себя иногда не замечаем.
Она успела уже дважды удивить меня. Сначала мне показалось, что глаза
у нее маленькие и невыразительные, однако, когда она оказалась ко мне
лицом и заговорила, я понял, по они достаточно велики, очень темные и,
безусловно, проницательные. Поскольку сама она была невысокого роста и
полная, я ожидал, что рука, которую я пожал, будет рыхлой и влажной, но
ошибся - рука оказалась твердой и сильной, хотя и маленькой. У Деборы
Коппел был смуглый цвет лица, и одета она была во все темное. В ней все
было или черным, или темным, за исключением седины, которая по контрасту с
иссиня-черными волосами казалась абсолютно белого цвета.
- По телефону вы сообщили мисс Фрейзер, по имеете к ней предложение
от Ниро Вульфа, - сказала она высоким голосом.
- Это так.
- Она очень занята. Она всегда занята. Я ее менеджер. Может быть, вы
все расскажете мне?
- Лично я рассказал бы вам все, - объявил я. - Однако я работаю на
мистера Вульфа, и он велел мне обратиться лично к мисс Фрейзер, но теперь,
встретив вас я бы рассказал все и ей, и вам.
Она улыбнулась. Ее улыбка была доброжелательной, однако глаза глядели
изучающе.
- Прекрасная импровизация, - одобрительно сказала она. - Я не хочу,
чтобы вы нарушали ваши инструкции. Сколько времени вам понадобится?
- Это будет зависеть от обстоятельств. От пяти минут до пяти часов.
- О пяти часах не может быть и речи. Постарайтесь покороче. Проходите
сюда.
Она повернулась и пошла через прихожую, я последовал за ней. Мы вышли
через дверь, прошли по комнате, в которой стояли рояль, кровать и
холодильник - сочетание, заставлявшее поломать голову над ее назначением,
и через еще одну дверь вошли в угловую комнату. Она оказалась настолько
велика, по в ней было шесть окон - три с одной стороны и три с другой. Все
предметы в ней - а она была почти пуста - были либо бледно-желтого, либо
голубого цвета. Дерево - отделка и мебель - было выкрашено в голубой, все
прочее: ковры, обивка, покрывало кровати - было двух упомянутых цветов.
Исключение составляли лишь корешки книг на полках и одежда еще молодого
блондина, сидящего в кресле. Лежащая в кровати женщина вполне укладывалась
в схему, поскольку на ней был лимонного цвета халат и бледно-голубые
домашние туфли.
Светловолосый молодой человек поднялся и двинулся нам навстречу,
меняя на ходу выражение лица. Когда я взглянул но него в первый раз, лицо
излучало угрюмое неодобрение. Сейчас же в его глазах светилось
гостеприимство, а губы обнажились в улыбке, которая пришлась бы впору
продавцу зубных щеток. Я предположил, что молодой человек делает это в
силу привычки, хотя на сей раз необходимости улыбаться не было, поскольку
кое-что продать собирался не он, а я.
- Мистер Гудвин, - сказала Дебора Коппел. - Мистер Медоуз.
- Билл Медоуз. Называйте меня просто Билл, так все делают - Его
рукопожатие не было дружеским, хотя он впожил в него силу. - Так вы Арчи
Гудвин! Вот это действительно прекрасно Еще прекрасней было бы увидеть
самого Ниро Вульфа
В разговор вмешалось грудное контральто:
- Сейчас я отдыхаю, мистер Гудвин, и они не разрешают мне вставать.
Мне даже не положено разговаривать.
Я подошел к кровати, и пока я пожимал руку Мадлен Фрейзер, она
улыбнулась мне. Улыбка не была изучающей, @доум, это была просто улыбка.
По ее серо-голубым глазам нельзя было сказать, по она изучает меня, хотя
возможно, она это и делала. Я-то уж тонно ее изучал. Она была худощавой,
но не тощей, и в лежачем состоянии казалась достаточно высокой. На ее лице
не было никакого макияжа, и, поскольку было вполне возможно смотреть на
него, не подавляя желания взглянуть куда-нибудь еще, это говорило в поль
зу женщины, которой было явно около сорока или чуть боль ше. Хотя лично я
не вижу никакого смысла глазеть на женщин старше тридцати.
- Вы знаете, - сказала она, - я не раз уже собиралась - принеси
кресло, Билл, - просить Ниро Вульфа быть гостем моей программы.
Она сказала это как профессиональный диктор: все звучало естественно,
однако ударения были расставлены таким образом, что не надо было
отличаться сверхпроницательностью, чтобы понять, о чем идет речь.
Я улыбнулся.
- Боюсь, он не принял бы вашего приглашения, разве по вы протянули бы
провода в его кабинет и вели передачу оттуда. Он никогда не покидает дом
по делам и очень редко по другим причинам. - Я опустился в одно из кресел,
принесенных Биллом, а он и Дебора Коппел заняли два других.
Мадлен Фрейзер кивнула.
- Да, я знаю.
Она повернулась на бок, чтобы смотреть на меня, не вытягивая шеи, и
бедро, обозначившееся под тонким желтым халатом, заставило подумать, что
она не такая уж худенькая.
- Это рекламный трюк или ему действительно так больше нравится?
- Я думаю, и то, и другое. Он очень ленив и до смерти боится
движущихся объектов, особенно на колесах.
- Прелестно. Расскажите мне о нем побольше.
- Когда-нибудь в другой раз, Лина, - вступила Дебора Коппел. - У
мистера Гудвина есть к тебе предложение. - Кроме того, у тебя завтра
передача, а ты и не заглядывала в сценарий.
- Боже мой, неужели уже понедельник?
- Понедельник, и половина четвертого, - терпеливо сказала Дебора.
Тело радиопримадонны так резко приняло перпендикулярное положение,
как будто кто-то сильно ее толкнул.
- Что а предложение? - спросила она и снова повалилась на спину.
- Он задумался об этом благодаря тому, по случилось с ним в субботу,
- сказал я. - Эта великая страна вовлекла его в сложное положение.
Мартовские Беды.
- Подоходный налог? У меня то же самое. Но...
- Это отлично воскликнул Билл Медоуз. - Откуда вы это взяли? Фраза
была в эфире?
- Я не слышал. Я придумал это вчера утром, пока чистил зубы.
- Мы дадим вам за это десять долларов. Нет, подождите минуту. - Он
повернулся к Деборе. - Какой процент слушателей знает о Мартовских Идах?
- Полпроцента, - сказала она так, как будто цитировала опубликованную
статистику.
- Можете взять это себе за доллар, - великодушно предложил я. -
Предложение мистера Вульфа обойдется вам гораздо дороже. Как это водится в
высших кругах, у него нет денег.
Мои глаза встретились с серо-зеленым взглядом Мадлен Фрейзер.
- Он хочет, чтобы вы наняли его для расследования убийства Сирила
Орчарда.
- О боже - подал голос Билл Медоуз и прикрыл ладонями глаза.
Дебора Коппел посмотрела на него, потом на Мадлен Фрейзер и глубоко
вздохнула. Мисс Фрейзер покивала головой и неожиданно стала старше, а лицо
ее сразу потребовало макияжу.
- Единственное, что мы тут можем сделать, - сказала он, - забыть как
можно скорее эту тему. Мы выбросили ее из разговоров.
- Это было бы прекрасно, - согласился я, - если бы вы смогли
заставить выполнять это правило всех, включая полицейских и газеты. Но
людям сложно заткнуть рот, даже когда речь идет о самом заурядном
убийстве, а здесь совсем другой мучай. Может быть, вы даже не понимаете,
насколько это необычно. Ваша программа идет два раза в неделю и собирает
восемь миллионов слушателей. Ее гостями были "жучок" с ипподрома и
профессор математики большого университета. Посредине программы один из
приглашенных издает страшный вопль прямо в микрофон и падает как
подкошенный. Очень скоро он умирает, и выясняется, что он отравился
непосредственно во время передачи продукцией одного из ваших спонсоров.
Я быстро посмотрел на Билла Медоуза и Дебору Коппел и снова перевел
взгляд на женщину на кровати.
- Я предполагал, по могу столкнуться с одной из десятка позиций, но
не ожидал, что вы займете именно такую. Вы должны понять, что не только в
течение недели, но в течение двадцати лет будет задаваться вопрос, кто
подложил яд. Двадцать лет спустя люди все еще будут спорить о том. кто это
мог сделать: Мадлен Фрейзер, или Дебора Коппел, или Билл Медоуз, или Натан
Труб, или Ф. О. Саварезе, или Элинор Венс, или Нэнсили Шеперд, или Талли
Стронг.
Открылась дверь, вошла женщина-борец и, прерывисто дыша, возвестила:
- Мистер Стронг.
- Пусто войдет, Кора, - сказала ей мисс Фрейзер.
Я думаю, что был бы поражен контрастом между тем, как выглядит Талли
Стронг, и его фамилией, если бы не знал, чего ожидать из фотографий в
газетах. Он походил на них в главных чертах: очки без оправы, тонкие губы,
длинная шея, зализанные волосы. Тем не менее во плоти он не выглядел так
глупо, как на фотографиях. Я успел понять это, пока он здоровался с
присутствующими. Затем он повернулся ко мне.
- Мистер Стронг - секретарь нашего совета спонсоров, - Вы и ваша
программа в результате всего этого получили неплохую рекламу, не так ли?
- Реклама, Господи! - Этот человек называет это рекламой, -
воскликнула она.
- Тем не менее это так, - продолжал я. - Но это не та реклама,
