моя машина и это наивысшая скорость для меня по шоссе ночью. У меня
жена и дети. Если хочешь быстрее ехать...
Он кивнул на белую линию, проведенную по краю шоссе.
Дыхание Пэджа участилось. Он сжал губы и схватился за оружие в кармане
своей куртки.
"Еще одно слово, - поклялся он себе, - я убью его. Пусть он заткнет
свою проклятую пасть. Я не хочу никого убивать".
Мужчина за рулем замолчал. Палец Пэджа лежал на спусковом крючке. Спи-
дометр продолжал показывать цифру 80.
Мужчина за рулем начал что-то напевать. Палец Пэджа снова прикоснулся
к спусковому крючку. Он стал беспокойно ерзать на сидении. "Я не хочу
убивать такого человека... - тоскливо молил он. - Я вообще не хочу ни-
кого убивать... Я не хочу этого, я только хочу"...
- Прекрати, - сказал он, изо всех сил сдерживая себя.
Водитель бросил на него полный укоризны взгляд.
- Ты очень обидчивый, да? - пробормотал он.
Вдруг машина остановилась.
- Что случилось? Почему ты остановился?
- Здесь наши дороги расходятся. Видишь там развилку? Если тебе надо на
восток, ты должен дальше ехать прямо. А я здесь сворачиваю.
Быстрым движением Пэдж выхватил оружие и наставил на него.
- Выходи! - приказал он.
- Что... что ты задумал?
- Я сказал, выходи! И побыстрее!
Он сильно толкнул водителя плечом. Дверцы кабины распахнулись и тот
наполовину вылез из кабины. Он изо всех сил схватился за дверцу, чтобы
совсем не вывалиться.
- Подожди, что ты делаешь?... А как же товары в кузове?...
Дверца захлопнулась. Водитель еще крепче вцепился в нее.
Пэдж поднял пистолет. Прогремел выстрел, руки разжались и исчезли в
темноте.
- Ты хотел здесь повернуть, но твоя машина и я поедут на восток.
Пэдж нажал на педаль газа.
- И ты еще можешь считать себя счастливым, парень, что остался в жи-
вых!
Обоими руками он постучал в дверь. Она открылась. Навстречу ему робки-
ми шагами вышла девушка и закрыла за ним дверь. По ее виду было замет-
но, что она немного выпила - один, самое большое два бокала. С ее губ
свешивалась сигарета и еще одна торчала у нее за ухом, как карандаш.
- Ты опоздал, - сразу огорошила она его. - Она ушла уже четверть часа
назад. Ты упустил ее пятнадцать минут назад.
- Откуда вы знаете, кто я?
- Узнала тебя, - резко ответила она. - Это просто написано на твоем
лице. Почему ты не пришел раньше? Или почему вообще ты не оставил ее?
- Она была моей женой. Она поклялась, что будет со мной всю жизнь...
Куда она ушла?
Девушка прислонилась к двери, вдруг почувствовала себя усталой. Уста-
лой и пресыщенной всем на свете.
- Далеко. Лучше не спрашивай, это уже не имеет смысла. Возможно, она
где-то в городе. Или, может быть, в каком-нибудь мотеле на шоссе.
Он провел рукой по лбу. Лицо его исказилось.
- Скажи мне только одно, - попросила она почти с детским любопытством,
- разве это так плохо? В самом деле это так тяжело?
Ответа не последовало.
Она стояла, прислонившись к косяку двери, и смотрела ему вслед, пока
его фигура медленно скрывалась во тьме.
Вдруг она бросила свою сигарету на пол с такой силой, что посыпались
искры.
- Великий Боже! - воскликнула она. - Как ненавижу я любовь! - Затем
повернулась на каблуках и закрыла дверь.
Она была одна в комнате. Она устала от ожиданий и засыпала. Комната
мотеля была ярко освещена. Вероятно, она заняла ее на его имя с тем,
чтобы он затем сюда пришел. Однако, он не явился. И, ожидая его, она
заснула.
Жалюзи обоих окон были опущены, когда она еще раздевалась. Ее чемодан
стоял раскрытый на стуле. Покрывало на кровати было откинуто.
Она спала, сидя за туалетным столиком, положив голову на руки. На ней
был надет голубой халат на ночную рубашку. Ее щетка для волос, которой
она, видимо, уже пользовалась, лежала возле ее руки. Рядом стоял ма-
ленький будильник, который она вынула из чемодана. Его тиканье было
единственным звуком в комнате. Стрелки показывали без пяти одиннад-
цать. И хотя никто, кроме нее, не знал, когда собственно он должен
придти, по положению ее головы можно было судить, что предполагаемый
момент их встречи давным-давно прошел.
Вдруг ручка двери медленно повернулась, медленно и совершенно бесшум-
но. Казалось, будто кто-то снаружи пытается открыть дверь. Затем нажим
ослаб и ручка вернулась в прежнее положение.
Никаких шагов, никаких звуков. Никаких признаков того, что кто-то пы-
тался тайно войти. Но вскоре за опущенными жалюзями стало потихоньку
открываться окно. Жалюзи выдвинулись в комнату, показалась сначала од-
на мужская нога, затем другая.
Она ничего не слышала. Она крепко спала.
Чья-то рука вцепилась в жалюзи, чуть придерживая их, затем быстрым
движением подняла вверх.
Вслед за этим появился Бэкки, держа наготове пистолет. Он посмотрел на
нее нежным взглядом, потом его взор принял ледяное выражение, когда он
с лихорадочной поспешностью стал осматривать комнату.
Его движения были бесшумны. Бесшумны, как надвигающаяся смерть. Снача-
ла он заглянул в ванную, держа оружие наготове, затем осмотрел шкаф, в
котором она развесила платья.
Он убрал пистолет в карман своей куртки и взгляд его, обращенный к ней
стал мягким и всепрощающим. Он начал укладывать ее платья. Только один
плащ оставил висеть. Она должна его надеть, когда отправится с ним до-
мой.
Домой?
Они не имели собственного угла, она никогда не имела своей крыши над
головой. Но их очаг всегда был там, где они были вместе.
Закрыв чемодан, он поставил его на пол.
Она не слышала, как щелкали замки чемодана. Тогда он подошел к ней,
чтобы разбудить ее.
Он немного постоял возле нее, глядя на нее сверху вниз. В этот момент
она могла видеть его лицо, затем могла понять, что ей нечего бояться.
Никаких упреков, никаких вопросов, ничего. Только нежность была в его
взоре.
Наконец он нагнулся и нежно поцеловал ее волосы.
- Зарон, - прошептал он, - Проснись, Зарон. Я отвезу тебя обратно ко
мне.
Ее голова очень легко повернулась набок. Теперь он мог видеть ее про-
филь. Она усмехнулась коварно и злобно. Но ее взор померк навсегда.
Протянув за чем-то руку, он наткнулся на щетку, лежавшую на столике.
Его взгляд упал на то, что под ней лежало. Листок бумаги и на нем две
строчки:
"Ты можешь снова забрать ее, солдат. Я возвращаю ее тебе!"
Он медленно опустился перед ней на колени. Он попытался взять ее на
руки, но как бы он ни брался за нее, ее тело повисало в разных направ-
лениях. Наконец он положил ее на пол. Она все еще продолжала ухмылять-
ся коварно и зло.
В отчаянии он обыскал ее чемодан, пытаясь найти там что-нибудь, чем бы
он ей мог помочь. Он сам не знал, чем?!
А потом его пальцы прикоснулись к оружию. Со жгучей болью, запинаясь,
сказал он:
- Я... не хотел этого, Зарон. Я не хотел этого, но ты не оставила мне
другого выхода...
Низко склонившись к ней, он нашел ее холодные обезображенные губы. Он
поцеловал их со всей нежностью, какую все еще чувствовал к ней. - Спа-
сибо, Зарон! Так чудесно было тебя любить...
Выстрел попал в них обоих. В ее, уже мертвое, и в его, еще живое тело.
Их губы соприкоснулись вновь, когда голова его упала. Это был поцелуй
Вечности.
Камерон и его шеф снова обратились к свидетельнице:
- Еще только один вопрос, Селеста...
Девушка сидела в кресле, положив ногу на ногу. Нетерпеливым движением
она поставила ноги рядом и кончиком пальца ловко стряхнула пепел с си-
гареты.
- Опять вы принимаетесь за старое! Я не знаю, с кем вы, собственно,
говорите. Меня зовут Рыжуха. Запомните это раз и навсегда.
Камерон и его шеф переглянулись.
- Извините, мы совсем не хотели задеть ваши чувства, - сухо промолвил
шеф. - Нас трудно приучить к тому, чтобы не называть людей их настоя-
щими именами. Хорошо, Рыжуха...
- Видите, это уже звучит лучше, - снисходительно заметила она. - Ну,
что я могу еще для вас сделать?
- Зарон Пэдж носила украшение, медальон на цепочке на шее. Мы хотели
бы расспросить вас об этом медальоне.
- Пожалуйста, не возражаю.
- Она носила его очень часто, не так ли?
- Все время. Она снимала его только когда мылась.
- А как она его носила? Можете ли вы нам это сказать? Можете ли вы по-
казать нам это?
- Вот так, если воротничок ее платья... - Она вытянула шею и отвернула
вниз вырез своего пуловера. - Всегда только под платьем. Никогда не
носила поверх платья. Это была не очень ценная вещь, знаете ли...
Просто своего рода личная память. Я сама видела его только тогда, ког-
да она одевалась или раздевалась.
- Значит, его не могли видеть ни люди, которые встречались с ней на
улице, ни те, которые с ней беседовали?
- Это исключено.
- Спасибо, это все, Рыжуха.
Она встала. Направляясь к двери, она чиркнула спичку о стену.
- Но... но я прошу вас... - растерянно пробормотал шеф, - только не о
наши стены!
- Почему же именно не о ваши? - удивленно спросила она. - На что же
они еще годятся!
Дверь за ней закрылась. Шеф обратился к Камерону:
- Что вы хотите этим доказать?
- Разве вы не видите, куда я клоню? К тому, что анонимное письмо мужу
писал ни кто иной, как убийца. В течение того времени, когда он пере-
манивал жену Пэджа, он мог говорить о своем дружеском отношении к ее
мужу. Итак шаг за шагом. В своем письме он упомянул о медальоне, чтобы
доказать Пэджу, что действительно речь идет о его жене. Никто на улице
не мог видеть, этого медальона. Никто не мог видеть, поскольку он был
совершенно закрыт платьем. Стало быть, только он мог написать это
письмо.
- Почему он хотел выдать себя? Это безрассудно.
- Да, безрассудно и жестоко. Это настоящий садист! Он хотел причинить
Пэджу страдания и вполне достиг этого таким путем. Мы уже слышали, что
Робин сказал об этом.
- Очень хорошо. Но как это доказать?
- В сущности, он не интересовался его женой. Он и не любил ее и не
стремился ее убить. Он убил ее не потому, что имел что-либо против нее
самой, а только из-за того, что ненавидел Пэджа и по какой-то причине
преследовал его. Жена служила только средством для достижения цели.
Шеф недоверчиво покачал головой.
- Ответьте мне только на два вопроса, - сказал Камерон. - Долго ли она
страдала?
- Десять секунд, возможно даже двадцать. Это произошло быстро.
- А как долго он страдал?
- В течение недель, я полагаю. Так, во всяком случае, сказал Робин. Он
мучился несколько недель, вплоть до самоубийства.
Камерон развел руками.
- Почему же, в самом деле, они были так измучены?
- Это, - мрачно молвил шеф, - совершенно новый аспект дела.
Камерону пришлось долго вести поиски в Тулсе. После расспросов, длив-
шихся неделю, он только выяснил, где надлежит ему продолжать поиски.
Наконец, он нашел тот дом, который искал. На звонок ему открыла дверь
маленькая энергичная хозяйка дома.
- Здесь живет Грэхем Гаррисон?
- Да, - дружелюбно ответила она. - Это мой муж.
- Спросите его, пожалуйста, помнит ли он Камерона?
Он не хотел пугать ее тем, что явился из полиции. Она поглядела на не-
го доверчиво и беззаботно.
- Помнит ли он Камерона? - повторила она, как школьница, фразу, кото-
рую хотела передать мужу. Затем кивнула и отправилась выполнять пору-
чение.
Вернувшись, она сказала с обескураживающей откровенностью:
- Он говорит, что не может вспомнить, но, несмотря на это, он сказал,
что вы можете войти.
Камерон поблагодарил ее и последовал за ней. Он не мог осуждать Гарри-
сона за то, что он вторично женился, да еще на столь прелестной ма-
ленькой особе. Каждый мужчина может иметь свой собственный взгляд на
семейное счастье. И, глядя на Гаррисона, с первого взгляда можно было
сказать, что этот мужчина дышит полной грудью и наслаждается жизнью.
Он слушал по радио репортаж. Это было воскресенье, вторая половина
дня. Он вежливо отставил радиоприемник и не выказал никакого неудо-
