национального диктатора, поставил свою собственную цель, достиг ее и
отрекся от власти. Мэнш чихать хотел на всезнающих авторов газетных
передовиц, которые, глубокомысленно потирая указательным пальцем
переносицу, подчеркивали, что это он сам нанес себе поражение и обрек на
гибель собственную империю, раздвигая ее границы; что передача его
разработок в общественное пользование была лишь формальным признанием
свершившегося факта. Уж Мэнш-то знал, что он совершил и для чего, и все
другие соображения на этот счет не имели никакого значения.
- Действительно имеет значение то, - сказал он Фауне в ее маленьком
домике рядом со старым пожарным гидрантом и причудливым уличным фонарем, -
что каждый крааль в Африке и каждая деревушка в Азии может распахивать и
орошать земли, обогревать и освещать свои жилища с помощью такой простой
силовой установки, что ее способен собрать где угодно любой хороший
механик. Эти установки могут быть крошечными - для детских игрушек или для
укачивания младенцев, и огромными - для освещения целых городов. Они
приводят в движение поезда и точат карандаши, совсем не нуждаясь в
топливе. В северную Сахару уже хлынули опресненные воды Средиземного моря;
там снова возникнут большие города, как пять тысячелетий тому назад. Через
десяток лет атмосфера всей земли станет значительно чище, а потребность в
нефти уже и сейчас так мала, что ее добыча в открытом море почти
прекратилась. Понятия "иметь" и "не иметь" теперь обозначают не то, что
раньше, так как доступ к дешевой энергии открыт всем. Вот почему я сделал
это, ну разве ты не понимаешь? - Он действительно очень хотел заставить ее
понять.
- У тебя короткая стрижка, - горько заметила она, - ты носишь эти
ужасные туфли и ходишь в церковь, и получаешь ученые степени, и ты
превратился в тай... тайфун.
- Тайкун, - машинально поправил он. - Ах, Фауна, да выслушай же меня,
я хочу быть услышанным! Единственный путь к моей цели пролегал через
короткую стрижку, через коричневые туфли, через публикацию научных работ,
через банки и бизнес, через правительство и любые доступные каналы,
открытые мне в то время.
- Все это было лишним. Я думаю, ты просто хотел всех изумить,
покрасоваться в газетах и войти в исторические труды. Ты мог бы соорудить
свой нехитрый двигатель не выходя из дома, а затем продемонстрировать его
и продать патент. Ты остался бы здесь и играл на своей гитаре, а все
остальное произошло бы точно также.
- Нет, ты ошибаешься, - возразил Мэнш. - Разве ты не знаешь, в каком
мире мы живем? Наш мир таков, что если человек находит верное средство от
рака, но оказывается, что он женат на своей сестре, то соседи в гневе
праведном сожгут дотла его дом вместе с записями. Если человек построит
прекраснейший во всей стране город, а позже придет к вере в сатану и
начнет поклоняться ему - этот город сотрут с лица земли. Я знаком с одной
выдающейся, захватывающей книгой, написанной женщиной, которая затем
тронулась умом и стала писать ерунду. Так никто и никогда больше не прочел
и ее единственную великую вещь. Я могу перечислить три метода лечения
психических заболеваний, способных изменить весь род людской. Но их
создатели либо сами попадали в заведения для душевнобольных, либо
ударялись в какую-нибудь псевдорелигию, вели себя как дураки - опасные
дураки в таком деле - и никто не вспомнил о действительно замечательных
открытиях, что были сделаны ими раньше. Великие политики не стали
выдающимися государственными деятелями, потому что состояли в разводе. И я
не хотел, чтобы двигатель Мэнша оказался украденным, преданным забвению
или осмеянным только из-за того, что я был тогда длинноволосым гитаристом.
Конечно, нетрудно иметь длинные волосы, бренчать на гитаре и быть добрым к
окружающим, если все вокруг поступают точно так же. Гораздо труднее стать
одним из тех, кто прокладывает свой путь и платит за него свою цену; над
ним глумятся и стараются задавить его любыми средствами.
- Поэтому ты примкнул к большинству, - бросила она, как обвинение.
- Я использовал его, - резко ответил он. - Я использовал каждую
дорожку и каждую тропинку, неважно кем и для чего протоптанную, если она
вела туда, куда шел я.
- И ты заплатил свою цену, - она почти разозлилась. - Миллионы в
банке, тысячи почитателей, готовых пасть на колени, стоит тебе лишь
щелкнуть пальцами. Хорошенькая цена. А ведь ты мог бы любить.
При этих словах он поднялся, взглянув прямо на нее. Ее волосы
потеряли пышность, но остались длинными и красивыми. Он дотронулся до них
и приподнял легкую прядь. Увидел седину. И опустил руку.
Он подумал об упитанных ребятишках глубинной Африки, свежем воздухе и
очищенных от мусора побережьях, дешевеющей пище, дешевеющих производстве и
доставке товаров, о новых территориях, призванных уменьшить тяготы и
социальное напряжение в длительном процессе по контролю над перенаселением
Земли. Что заставило его отринуть от себя все личное, взбунтоваться против
существующего порядка вещей и всеми силами расшатывать, ослаблять и
разрушать этот порядок вместо того, чтобы просто примириться?
- ПРИМИРИТЬСЯ! - с длинными волосами и гитарой? А ВЕДЬ ТЫ МОГ БЫ
ЛЮБИТЬ.
- Но я любил, - сказал он, а затем, зная, что она никогда не поймет,
не в силах понять, сел в свою равнодушную к бензину, бесшумную машину и
уехал.
Теодор СТАРДЖОН
ВРЕМЯ - НАЗАД!
Он был и гладкокожим, и пушистым, он мог жить и в воде, и на суше.
Альтаир-путешественник - вот кто он был такой. Однако на своей милой
планете Сир он был известен под именем Альтаир-рассказчик, поскольку
рассказывать истории он умел даже лучше, чем искать приключения, а уж
искателем приключений он был великим. Он считался чуть ли не волшебником.
Обитатели Сира называли свою планету Потаенной, и она была такой на
самом деле. Тут не было ни дыма, ни заводов, ни машин, ни президентов, ни
тюрем; только дикая красота волн и необитаемых дебрей. Здесь рос
кустарник, способный улавливать мысли и строить из своей кроны живой
шалаш-укрытие, дающий прохладу днем и тепло ночью. Сир был большой
планетой, и жили тут сильные существа, обладавшие мощным разумом - таким
мощным, что он сделал их способными, слившись в один могучий интеллект,
окружить планету чем-то вроде скорлупы - экраном, который искривлял все
внешние излучения и гравитационные поля. Экран ничего не отражал и не
заслонял; он как бы прятал массу планеты и скрывал не только ее, но и сам
факт ее отсутствия. А существа, населявшие ее равнины и моря, могли
спокойненько смотреть на звезды над головой. Звезды, которые они считали
своими друзьями. Назывался здешний народ задо.
Час рассказа! Час рассказа! Извиваясь, скользя, хлюпая по воде,
мелькая и щелкая подобно кнутам, блестя подобно яркому бисеру, спешат со
всех сторон детеныши и молодняк покрупнее. Час рассказа! Час рассказа!
Альтаир, возвышающийся над этим возбужденным морем существ, молча
ждет, пока они кончат толкаться, пихаться и протискиваться поближе.
Наконец, наступает тишина. И вот - ждут уже они.
- Сегодня, - начинает Альтаир, - я расскажу вам о планете Орел и о
том, какая ужасная история приключилась там. Но прежде поведаю вам о двух
детенышах, отроках, которые были чуть старше, чем вы теперь, ростом почти
не уступали мне и жили на планете по имени Земля. Звали их Уилл Хоклайн и
Ионна Веррет... - Послышался галдеж и трескучее хихиканье - это маленькие
задо смеялись, пытаясь произнести странные имена. Альтаир дождался, пока
они натешатся вволю, и поднял голову. Молодежь притихла.
- Так вот, - продолжал он, - Уилл Хоклайн и Ионна Веррет жили на
далеком острове, названном Новым Авалоном. Они украсили свой остров и
следили за тем, чтобы он всегда оставался красивым, но им редко выпадала
возможность полюбоваться им: слишком уж много было у них работы. Уилл
служил Координатором в Центре Времени, а значит, говорил другим людям, что
им делать, и они делали то, что он им велел. Ионна была его лучшим
пилотом-испытателем, а стало быть, когда Центр Времени конструировал
какую-нибудь штуковину, Ионна испытывала ее. В глубине души Уилл сердился
на Ионну, хотя никогда не говорил, а возможно, даже и не знал об этом. Он
хотел, чтобы пилот-испытатель был постарше и покрепче, а Ионна была
молоденькой девушкой. Ну, ведь от добра добра не ищут, с этим не
поспоришь. Словом, Уилл сердился, потому что Ионна была девушкой и делала
свое дело лучше всех на свете (тут Альтаир громко расхохотался вместе со
своими слушателями. Это и правда звучало смешно).
Кроме них на Авалоне жило еще много людей, но они не имеют отношения
к этому рассказу, за исключением разве что малышей Джонов. Маленькие Джоны
были очень странными существами. Понимаете, жители Земли - тугодумы,
поэтому они строили такие штуковины, называемые компьютерами. Компьютеры
соображали куда быстрее людей. И самый первый Маленький Джон имел странную
способность то ли самому превращаться в компьютер путем напряженных
раздумий, то ли как-то превращать компьютер в себя. Не знаю уж, в чем там
был фокус, только в итоге Маленький Джон мог считать и сочинять почти так
же ловко, как мы, задо. Но только пока он был соединен с компьютером, а
без компьютера он был самым заурядным тугодумом, как и любой другой
человек. Поэтому люди двенадцать раз клонировали его и создали себе дюжину
Маленьких Джонов.
Собственно, Центр Времени тем и занимался, что пытался превратить
население Земли из копуш в ловкачей. Когда земляне хотели отправиться к
другой звезде; они забирались в большой металлический горшок и летели в
нем, оставаясь в реальном времени. В итоге путешествие длилось так долго,
что экипажу приходилось впадать в спячку до тех пор, пока горшок не
прибывал, наконец, к месту назначения. А когда экипаж возвращался на
Землю, все друзья и знакомые уже давно были на том свете, умерев от
старости. Но экипаж мог сесть и в другой горшок, который летел к звездам
быстрее света. Тоща не надо было впадать в спячку, но по возвращении на
Землю члены экипажа все равно не заставали своих родных и друзей в живых:
слишком велика была разница между земным временем и временем в горшке.
И вот Уилл Хоклайн вместе со своими сотрудниками, компьютерами и
Маленькими Джонами нашел выход из положения. Он открыл способ выделять
время в чистом виде из категории "пространства-времени". И его горшки
могли перемещаться назад во времени, двигаясь при этом вперед в
пространстве! И космические странники получили возможность путешествовать
к звездам и возвращаться обратно, заставая своих близких и любимых
живыми-здоровыми. А те радостно встречали их и слушали рассказы про
космос. Конечно, такое решение кажется нам громоздким и смешным, но ведь
люди не задо, и поэтому они в каком-то смысле достойны восхищения. Ионна
Веррет испытала эти новые маленькие горшки (на Земле их называли
"разведчиками"), и выяснилось, что они вполне пригодны. А поскольку они
неплохо работали, случилось нечто ужасное.
Теперь настало время рассказать вам о Мозгоскопе и Ореле.
Неведомо, когда и откуда он появился, только вдруг на планету Орел
сел громадный черный горшок, и было в том горшке двадцать шесть штуковин,
живых и ужасных, которых, когда они все вместе, называли Мозгоскопом,
потому что все мозги у них были скопом. Задо - не единственные существа во
