каждый человек к чему-то стремится, имеет какие-то желания. А этот Кеог -
как вы думаете, с чего он начал? Первое, чем он поинтересовался - каковы
мои личные планы. И вдруг все, о чем я мог только мечтать идет прямо в
руки. И все обещания выполняются.
- Что верно, то верно. Им нет смысла обманывать. Ну, а как вы
расцениваете перспективы?
- Вы имеете ввиду этого молодого человека? - Он посмотрел на
Рэтберна. - Впрочем, я понял, что вы имеете в виду... Вы спрашиваете, могу
ли я дорастить одну из этих мнимых яйцеклеток до нужного срока. Знаете,
только дурак может утверждать это наверняка, а эта работа - не для
дураков. Все, что я могу сказать - я попытался начать. И, честно
признаюсь, я бы ни за что не взялся за это, если бы не она с ее безумной
идеей. Я уехал оттуда в четыре утра с мазком из носоглотки, и к девяти
выделил примерно полдюжины клеток и поместил их в питательную среду из
бычьей плазмы - просто потому, что ничего другого не оказалось под рукой.
Теперь можно продолжать работу; я уже сказал им об этом по телефону. А к
тому времени, как я прибыл сюда, - добавил он, обводя рукой строение, -
тут уже почти готова исследовательская лаборатория размером с городской
медицинский центр. Я не мог возражать, - повторил он, возвращаясь к началу
беседы. - А эта девушка... В ней какая-то огромная сила. Она так давит в
прямом и в переносном смысле, что ей не возможно сопротивляться... Эй,
поставьте у северо-восточного входа! - крикнул он мастеру. - Я сейчас
спущусь и покажу. - Вебер повернулся к Рэтберну. - Мне пора.
- Если я буду нужен, - сказал доктор Рэтберн, - дайте только знать.
- Самое замечательное, - ответил Вебер, - что здесь все так говорят -
и слова у них не расходятся с делом.
Он поспешил к строению, а Рэтберн повернул в сторону замка.
Примерно через месяц после своего последнего приключения Гай Гиббон
возвращался домой с работы. Вдруг человек, стоявший на углу с газетой,
опустил ее и сказал:
- Это вы Гиббон?
- Да, я, - вздрогнув от неожиданности, ответил Гай.
Человек смерил его взглядом, быстро, но очень внимательно, с таким
знанием дела, что Гай не удивился бы, если бы узнал, что этот тип не
только определил, где, когда и за сколько куплен его костюм, но также его
давление и группу крови.
- Меня зовут Кеог, - представился мужчина. - Вам это что-нибудь
говорит?
- Нет, ничего.
- Разве от Сильвы вы не слышали этого имени?
- От Сильвы? Нет, никогда.
- Давайте зайдем куда-нибудь выпить. Я хотел бы поговорить с вами.
Что-то в нем, видно, понравилось этому человеку. Интересно, что,
подумал Гай.
- Вы знаете ее? - заговорил первым Гай.
- Большую часть ее жизни. А вы?
- Что-что? Ну конечно. Мы собираемся пожениться.
Уставившись в свою кружку, Гай смущенно спросил:
- Так кто же вы все-таки, мистер Кеог?
- Можно сказать, что я in locoparentis, - он подождал реакции о
добавил: - Нечто вроде опекуна.
- Она никогда не говорила мне об опекуне.
- Понятно. А что она вообще рассказывала о себе?
Смущение Гая усилилось до робости, даже с примесью страха, однако его
слова прозвучали твердо:
- Я вас совсем не знаю, мистер Кеог. Я думаю, что не должен отвечать
на вопросы о Сильве. Или о себе. И вообще о чем угодно.
Он поднял глаза. Кеог изучающе посмотрел на него. Потом улыбнулся.
Для него это было непривычно и даже затруднительно, но все же улыбка была
искренней.
- Ладно, - буркнул он и встал. - Пошли.
Он вышел из кабинки, и Гай, в полной растерянности, пошел следом. Они
направились к телефону-автомату на углу. Кеог опустил монету, набрал номер
и ждал, не сводя глаз с Гая. Молодому человеку пришлось слушать разговор,
догадываясь об ответных репликах.
- Я тут стою с Гаем Гиббоном.
Гай обратил внимание на то, что Кеог не назвал себя - очевидно, его
узнали по голосу....
- Конечно, я знал. Глупый вопрос, девочка....
- Потому что это и мое дело. Все, что касается тебя, мое дело....
- Что прекратить? Я не собираюсь ничего прекращать. Я просто должен
знать, вот и все....
- Ну, хорошо, хорошо... Он здесь. Он не желает разговаривать ни о
тебе, ни о чем, что, в общем, неплохо. Да, даже хорошо. Пожалуйста, скажи
ему, чтобы не упирался.
И он протянул трубку обалдевшему Гаю, который дрожащим голосом
сказал: "Да, алло", не сводя глаз с бесстрастного лица Кеога. Ее голос
успокоил его.
- Гай, дорогой...
- Сильва...
- Все в порядке. Наверно, я раньше должна была сказать тебе. Все
равно, рано или поздно... Гай, ты можешь говорить Кеогу, что хочешь. Все о
чем он спросит.
- Но почему, любовь моя? В конце концов, кто он такой?
Она помолчала, потом как-то странно засмеялась.
- Он сам тебе объяснит лучше меня. Ты же хочешь, чтоб мы поженились?
- Да, конечно.
- Ну, тогда все в порядке. Никто не может помешать этому, кроме тебя
самого. Послушай, Гай, я согласна жить где угодно и как угодно, как
захочешь ты. Это истинная правда, и я хочу, чтобы ты верил мне.
- Я всегда верю тебе.
- Ну и слава Богу. Значит, будет так, как мы хотим. А теперь пойди и
побеседуй с Кеогом. Расскажи ему все, что он захочет знать. Он сделает то
же самое. Люблю тебя.
- Я тоже, - сказал Гай, вглядываясь в лицо Кеога. - Ну, ладно, пока.
И повесил трубку....
Разговор был долгим.
- Ему больно, - прошептала она доктору Рэтберну.
- Знаю, - врач сочувственно покачал головой, - но ведь с морфием
нельзя перебарщивать.
- А если еще чуть-чуть?
- Разве что чуть-чуть, - грустно отозвался врач. - Он вынул шприц из
сумки. Сильва нежно поцеловала спящего и вышла из комнаты. Кеог ждал ее.
- С этим надо кончать, девочка.
- С чем - с этим? - зло спросила она.
- Пошли отсюда.
Она так давно знала Кеога, что была уверена - ему нечем удивить ее.
Но этот голос и взгляд были для него необычны. Он придержал перед ней
дверь и молча пошел следом.
Они вышли из замка и по тропинке через рощицу поднялись на кромку
холма, возвышавшегося над новым строением. На стоянке рядом с ним было
полно автомобилей. Вот подъехал медицинский фургон; другой стоял под
разгрузкой у северо-восточного входа. Приглушенно гудел двигатель где-то
за зданием; над трубой новенькой котельной вился дым... Они оба молча
вглядывались в сооружение. Тропинка увела их с вершин холма вниз, к озеру,
к небольшому лесочку, посреди которого возвышалась статуя Дианы-охотницы,
настолько великолепно выполненная, что она казалась живой, а не мраморной.
- Я всегда думал, - сказал Кеог, - что рядом с нею нельзя лгать. Даже
самому себе, - добавил он и опустился на мраморную скамью.
- Что ж, выкладывай.
- Ты хочешь заново сотворить Гая Гиббона. Это безумный замысел - и
одновременно великий. Впрочем, бывали и более безумные и великие, а теперь
они кажутся заурядными. Однако я не собираюсь обсуждать здесь
грандиозность твоей затеи.
- В чем же дело?
- В последние дни я все пытаюсь отстраниться, разгадать твой план в
перспективе. Сильва... ты не учла кое-что.
- Отлично, - сказала она. - Очень хорошо. Я знала, что ты непременно
додумаешься до всего, пока не поздно.
- Чтобы ты успела найти выход? - Он медленно покачал головой. - На
сей раз его нет. Так что, девочка, собери все мужество Уайков и примирись
с поражением.
- Говори.
- Дело вот в чем. Имей в виду, я не верю, что ты получишь копию Гая,
но допустим, что это случится. Я говорил с Вебером - шанс у тебя есть, дай
только Бог. Но если это произойдет, ты получишь только сосуд без
содержимого. Послушай, малышка, человек - это не только кровь, скелет,
клетки...
Он замолчал. Тогда она попросила:
- Продолжай, Кеог.
- Ты любишь этого парня? - требовательно спросил он.
- Не понимаю, - с удивлением произнесла она.
- А что ты любишь в нем? Кудри, мышцы, кожу? Мужское естество? Глаза,
голос?
- Все, - спокойно ответила она.
- Только это и больше ничего? - нервно переспросил он. - Потому что
если так, то ты можешь получить то, что хочешь, дай Бог тебе силы и удачи.
Я не разбираюсь в любви, но скажу одно: если это все, что требуется, - к
черту такую любовь!
- Ну ясно же, что любовь - это нечто большее.
- Вот-вот. Где же ты возьмешь это большее? Пойми, человек - это тепло
плюс то, что в голове и в сердце. Ты намерена воспроизвести Гая Гиббона,
но ты не сможешь достичь этого, просто продублировав его оболочку. Тебе
надо повторить всего человека, надо заставить его прожить свою жизнь
заново. А этого ты не сумеешь.
Она долго смотрела на статую Дианы, потом чуть слышно прошептала:
- Почему же?
- Я скажу, почему, - сердито сказал он. - Потому что первым делом
тебе придется выяснить, что он из себя представляет.
- Но я знаю, что он из себя представляет.
Он зло сплюнул на зеленый мох, что было совершенно не свойственно ему
и шокировало ее.
- Ты не знаешь и сотой доли, а я и того меньше. Однажды я припер его
к стенке и добрых два часа пытался раскусить его. Он самый обыкновенный
парень. Без особых успехов в учебе или в спорте. Обычные вкусы и чувства,
как у миллионов других. Так почему же именно он, Сильва? Почему ты выбрала
его? Что в этом парне такого, ради чего стоило выходить за него замуж?
- Я... я и не подозревала, что он тебе не нравится.
- Да нет же, неправда, я этого не сказал. В нем даже нет ничего
такого, что могло бы не нравиться.
- Ты не знаешь его так, как я.
- Тут я согласен с тобой. Не знаю и не смог бы узнать, потому что и
ты не знаешь - ты чувствуешь. Если ты хочешь снова увидеть Гая Гиббона или
правдоподобную его копию, он должен со дня рождения жить по готовому
сценарию. Ему придется пройти заново весь жизненный путь этого парня.
- Хорошо, - спокойно согласилась она.
Пораженный, он уставился на нее:
- А прежде, чем он сможет сделать это, нам надо написать сценарий. А
еще раньше мы должны как-то раздобыть материал. Что ты думаешь делать -
учредить фонд по розыску каждого мгновения жизни этого... этого ничем не
примечательного юноши? И сделать это тайно, чтобы он, то есть его двойник,
не догадался об этом? Да знаешь ли ты, во что это обойдется?
- Все можно устроить.
- Предположим, у тебя будет его биография в форме сценария, двадцать
лет жизни, каждый день, каждый час; тебе придется позаботиться о том,
чтобы с рождения ребенка окружали люди, которые будут в тайне от него
разыгрывать этот сценарий и не допустят, чтобы с ним произошло что-нибудь
незапланированное.
- Вот именно, все правильно! - воскликнула она.
Кеог вскочил и заорал на нее:
- Я вовсе не строю планов, пойми ты это, сумасшедшая от любви! Я
выкладываю свои возражения.
- Что еще нам понадобится? - нетерпеливо спросила она. - Кеог,
постарайся, хорошенько постарайся все предусмотреть! Когда начнем? С чего?
Быстрее!
Кеог смотрел на нее, как громом пораженный; наконец упал на скамейку
и горько рассмеялся. Она села рядом, взяла его за руку, глаза ее сияли.
Через мгновение он посерьезнел и повернулся к ней. Он вбирал в себя сияние
ее глаз - и наконец его мозг снова заработал... как всегда, по приказу
Уайков.
- Главный источник информации о его жизни, - сказал он, будет у нас
не долго... Надо сказать Рэтберну, чтобы не слишком накачивал его морфием.
Он должен быть в состоянии думать.
Когда его одолевала боль и он не мог больше вспоминать, ему вводили
еще немного морфия. Какое-то время им удалось уравновешивать боль и
