везде есть бедные, недовольные, неудачники, малоимущие, а то и вовсе
неимущие. Всегда их можно настроить и натравить на основу нации, на ее
лучшую часть. У него есть, а у тебя нет. У него больше, а у тебя меньше.
Несправедливо. Иди и отними, ты что, хуже? Перефразируя Ленина, но отнюдь
не искажая смысла его фразы, можно сказать так: речь идет не о борьбе с
нацией, с народом, а о борьбе одной части народа с другой.
-- По неужели об этом никто не догадался за все века? -- наивно
спросил я у Кирилла.
-- Да ты Достоевского-то читал или нет? -- удивился Кирилл.
-- Читал... "Братья Карамазовы", "Преступление и наказание", "Бесы"...
-- Лисенок, подкинь-ка мне Достоевского. Открой в "Дневнике писателя"
нужное место.
Через минуту я уже читал, не веря своим глазам. Может быть, я и раньше
читал эти страницы, но как-то не затрагивали они меня. Я сказал об этом
Кириллу, а он ответил:
-- Не знал тайны времени. Итак, я читал.
"...Наверное, нет в целом мире другого народа, который бы столько
жаловался на судьбу свою... Подумаешь, не они царят в Европе, не они
управляют там биржами хотя бы только, а стало быть, и политикой,
внутренними делами, нравственностью государств".
"Я готов поверить, что лорд Бакконсфильд (Дизраэли) сам, может быть,
забыл о своем происхождении когда-то от испанских жидов (наверное, однако,
не забыл), но что он руководил английской консервативной политикой за
последний год отчасти с точки зрения жида, в этом, по-моему, нельзя
сомневаться".
"Помещики хоть и сильно эксплуатировали людей, но все же старались не
разорять своих крестьян, пожалуй, для себя же, чтобы не истощать рабочей
силы. А евреям до истощения русской силы дела нет. Взял свое и ушел".
"Мне иногда входила в голову фантазия: ну что если бы это не евреев
было в России три миллиона, а русских, а евреев было бы восемьдесят
миллионов -- ну во что бы обратились у них русские и как бы они их
третировали? Дали бы они им сравниться в правах? Дали бы им молиться среди
них свободно? Не обратили бы прямо в рабов? Хуже того: не содрали бы кожу
совсем? Не избили бы до окончательного истребления, как делали они с чужими
народами в старину, в древнюю свою историю?"
"Отчужденность и отчудимость на степени религиозного догмата,
неслиянность, вера в то, что в мире существует лишь одна народная личность
-- Еврей, а другие хоть и есть, но все равно нужно считать, что их как бы и
не существовало. "Выйди из народов и составь свою особь и знай, что с сих
пор ты един у бога, остальных истреби или в рабов обрати, или эксплуатируй.
Верь в победу над всем миром, верь, что все покорится тебе. Строго всем
гнушайся и ни с кем в быту своем не сообщайся и даже когда лишишься земли
своей, даже когда рассеян будешь по лицу всей земли, между всеми народами,
-- все равно верь всему, что тебе обещано, все сбудется, а пока живи,
гнушайся и эксплуатируй, и ожидай, ожидай".
"Еще в детстве я читал и слыхал про евреев легенду о том, что они, де,
и теперь неуклонно ждут Мессию, что Мессия соберет их опять в Иерусалиме и
низложит все народы мечом своим к его подножию, что потому, де, евреи, по
крайней мере в большинстве своем, предпочитают одну профессию -- торг
золотом и много что обработку его, а это все будто бы для того, чтобы не
иметь нового отечества, не быть прикрепленным к земле иноземцев, обладая
ею, а иметь все с собой лишь в золоте и драгоценностях, чтобы удобнее их
унести".
"Еврей, где ни поселялся, там еще пуще унижался и развращался народ,
там еще больше приникало человечество, еще больше падал уровень
образования, еще отвратительнее распространялась безвыходная, бесчеловечная
бедность, а с ними и отчаяние. В окраинах наших спросите коренное
население, что двигает евреем и что двигало им столько веков? Получите
единогласный ответ: безжалостность. Двигали им столько веков одна лишь
безжалостность к нам и одна только жажда напиться нашим потом и кровью".
"Недаром же они движут капиталами, недаром же они властители кредита и
недаром, повторяю, они же властители и всей международной политики...
Близится их царство, полное царство! Наступает вполне торжество их идей,
перед которыми никнут чувства человеколюбия, жажда правды, чувства
христианские, национальные и даже народной гордости европейских народов.
Наступает, напротив, материализм, слепая, плотоядная жажда личного
материального обогащения, жажда личного накопления денег всеми средствами,
-- вот все, что признано за высшую цель, за разумное, за свободу вместо
христианской идеи спасения лишь посредством теснейшего нравственного и
братского единения людей".
"Верхушка евреев воцаряется над человечеством все сильнее и тверже и
стремится дать миру свой облик и свою суть".
"В новой нравственной основе социализма (который, однако, не указал до
сих пор ни единой, кроме гнусных извращений, природы и здравого смысла), он
верил до безумия. -- Но как социалисту ему прежде всего следовало низложить
христианство; он знал, что революция непременно должна начаться с атеизма.
Ему надо было низложить ту религию, из которой вышли нравственные основания
отрицаемого им общества. Семейство, собственность, нравственную
ответственность личности он отрицал радикально".
-- Достоевский был гений! -- подхватил Кирилл, едва я кончил читать.
-- Он понимал, что евреи в своей борьбе главный упор делают на разложение
народов с нравственной стороны, со стороны традиций, устоев, семьи,
религии. Это вроде как (я где-то читал, у Фабра, наверное) черви,
питающиеся трупами погибших животных, не просто пожирают дохлое мясо и
кожу, но сначала умеют разжижить их. Фабр это называет приготовлением
бульона. Так вот, черви сначала приготовляют бульон, а потом уж им и
питаются. Точно так же поступают и эти. Привнести идею, что нет ничего
святого, что все дозволено, высмеять чистые чувства, трогательные движения
души и сердца, привести дело к тому, чтобы катастрофически распадались
семьи, чтобы люди блудили и богохульствовали, отнять у них святость очага,
заставить их плеваться в сторону предков, лишить их корней национального
самосознания, смешать народ во всеобщий интернациональный винегрет... Одним
словом, приготовить удобоваримый и легкоусваиваемый бульон... Проследите по
всей обозреваемой нами истории, начиная со средних веков, а может, и еще
раньше, и вы заметите, что во все времена и у всех народов существовали два
понятия: прогрессивное и реакционное. Так вот, нетрудно заметить, что во
все времена и у всех народов прогрессивным почиталось то, и только то, что
лило воду на мельницу евреев, а реакционным называлось то, и только то, что
действовало прямо или косвенно против них. Такое уж они стремились создать
общественное мнение. Попробуйте приложить эту меру к любому историческому
явлению, уже оцененному по этой шкале. Все, что подпиливало государственные
устои народов, все, что расшатывало народы, разжижало и ослабляло их,
разлагало в конечном итоге, -- все прогрессивно. Все, что укрепляет и
сплачивает народы, цементирует их, делает более устойчивыми и
сопротивляемыми, все, что усиливает национальный дух, -- все это
консервативно и реакционно. Поклоняешься делам своих предков, гордишься
ими, воспеваешь свой народ и его устоявшиеся за века святыни -- смешон,
отстал и глуп. Плюешь на святыни, хихикаешь, оглядываясь на них,
отрекаешься от них, злословишь, расшатываешь -- умница и герой. Тотчас вся
пресса, в свою очередь, пытается очернить и низвести первое и возвеличить
второе. У них даже есть термин "размыть народ". Они говорят, например, про
французов, про англичан: ну, это народ уже размытый, этот народ нам не
страшен!
-- Но в чем же выход, спасение?
-- Поздно, Владимир Алексеевич, боюсь, что поздно. Гитлер называл себя
последним шансом Европы и человечества.
-- Опять -- Гитлер! Гитлер -- фашист!
-- Конечно. Высшая ступень реакционности, потому что высшая степень
противодействия евреям. Для вирусов, губящих человеческий организм, сильный
антибиотик -- это тоже фашизм, как и дезинфицирующие, опрыскивающие
средства против гусениц, напавших на живое дерево и пожирающих его листья.
Ты знаешь, с чего начал Гитлер?
-- С чего?
-- Первым делом он очистил от евреев все до одной газеты. Ну, и радио,
конечно... Потом он посадил всех абстракционистов, то есть разлагателей
человеческих ценностей со стороны искусства, приготовителей бульона со
стороны живописи. Затем он посадил всех гомосексуалистов. Семья,
нравственность, национальное самосознание были поставлены во главу угла.
Даже в нелепом телефильме со Штирлицем Юлиана Семенова (Лямсберга) можно
заметить, что характеристики государственных деятелей Германии начинаются
фразой -- "Прекрасный семьянин".
Строго говоря, Гитлер и его движение возникло как реакция на разгул
еврейской экспансии, как сила противодействия. Дальше медлить было нельзя.
И так уж дело дошло до края, до пропасти, когда появился Гитлер, который
называл себя последним шансом Европы и человечества. Это была судорога
человечества, осознавшего, что его пожирают черви, и попытавшегося
стряхнуть их с себя...
А теперь уже поздно. Теперь уже -- рак крови. Парадоксально, что идеи
побежденного Гитлера воспринял было Сталин, который собирался решать
еврейский вопрос. Дело в том, что он все равно не мог бы его решить за
пределами своего государства. Что из того, что он даже и физически
уничтожил бы евреев на территории СССР. Это не изменило бы общей картины,
общего соотношения сил на земном шаре. А добраться до Америки, Франции,
Англии у него руки все равно были коротки. Добраться до них мог бы только
Гитлер в союзе с Италией, Японией, остальной Европой, да еще если бы мы,
дураки, вместо того, чтобы воевать с ним... Между прочим, Сталин поверил в
такой союз, он поверил приглашению Гитлера совместно решать основной вопрос
человечества. Но Гитлер в этом приглашении был неискренен. Он надеялся, что
в союзе с ним в результате молниеносной войны окажется не СССР, а Россия
уже без Сталина, без большевиков.
Теперь же -- оглянись вокруг... Видишь ты хоть одну личность, хоть
одно государство, которое могло бы прийти на помощь человечеству и вылечить
его от этой страшной болезни. Все политические деятели -- мелочь и
шушера... А как евреи потирали руки, когда удалось им свалить Гитлера,
удалось победить ту железную, организованную и целенаправленную силу. Они
победили ее, как всегда, чужими руками и чужой кровью, главным образом
опять же российской. Наверное, ты знаешь, что американцы в той войне
потеряли двести пятьдесят тысяч человек, англичане около трехсот, немцы
четыре с половиной миллиона, а наши сорок четыре по незаниженным цифрам. Не
знаю, сколько погибло японцев и итальянцев, наверное, тоже немало, но те
хоть отстаивали свою идею, причем конкретную идею, а нас гнали в огонь
против железных рыцарей, идущих нас же, дураков, вызволять из беды...
Но теперь уже поздно. Я не вижу на земном шаре силы, личности, которая
могла бы спасти положение. Евреи это знают и ничего уже не боятся. Они
делают что хотят. Они немного побаиваются китайцев. Но самую малость. Уж
если удалось сломить Гитлера... К тому же продолжает существовать Советский
Союз. Я думаю, следующий ход в шахматной партии будет такой: нас, то есть
Советский Союз, стравят с Китаем. Они это делают. Недаром Киссинджер уже
ездит и лично тайно шушукается с Мао Цзедуном. Если они видят в Китае силу,
они попытаются ее уничтожить. А чем? А как? Столкнуть два огромных
государства. Тогда они долго будут глядеть со стороны, как мы истребляем
друг друга, и в конце концов помогут, возможно, нам. Но помогут, когда мы
потеряем миллионов шестьдесят, да и китайцы миллионов сто двадцать. Помогут
они нам не потому, что любят нас больше, а потому, что с нами все же, как с
людьми белыми, легче потом иметь дело. Тогда их торжество будет
окончательным и полным.
