вому особые волости на старший путь, наконец, определяет обязанности сы-
новей к их матери, своей жене, говорит, чтоб они чтили ее и слушались,
говорит, чтоб они жили согласно, заодно, и, однако, не прибавляет старой
обычной формы - чтоб они чтили и слушались старшего брата, как отца.
Посмотрим теперь, как определялись обязанности удельных князей к ве-
ликому в их договорах друг с другом. В договоре сыновей Калиты младшие
братья называют старшего господином князем великим; клянутся быть заодно
до смерти; брата старшего иметь и чтить вместо отца. Кто будет, говорят
они, брату нашему старшему недруг, тот и нам недруг, а кто будет ему
друг, тот и нам друг. Ни старший без младших, ни младшие без старшего не
заключают ни с кем договора. Если кто станет их ссорить, то они должны
исследовать дело (исправу учинить), виноватого казнить после этого исс-
ледования, а вражды не иметь друг к другу. Старший обязан не отнимать у
младших волостей, полученных ими от отца: "Того под ними блюсти, а не
обидети". Когда кто-нибудь из младших умрет, то старший обязан забо-
титься (печаловаться) об оставшемся после умершего семействе, не обижать
его, не отнимать волостей, полученных в наследство от отца; не отнимать
также примыслов и прикупов. Если старший сядет на коня (выступит в по-
ход), то и младшие обязаны также садиться на коней; если старший сам не
сядет на коня, а пошлет в поход одних младших, то они должны идти без
ослушанья. Если случится какая-нибудь оплошность (просторожа) от велико-
го князя, или от младших князей, или от тысяцкого, или от наместников
их, то князья обязаны исследовать дело, а не сердиться друг на друга.
В договоре Димитрия Донского с двоюродным братом Владимиром Андрееви-
чем встречаем уже важные дополнения: младший брат обязывается держать
под старшим княженье великое честно и грозно, добра хотеть ему во всем:
великий князь обязывается держать удельного в братстве, без обиды: "Тебе
знать свою отчину, а мне знать свою". Заслышавши от христианина или от
поганина что-нибудь доброе или дурное о великом князе, о его отчине или
о всех христианах, младший обязан объявить ему вправду, без примышления,
по крестному целованию, равно как и старший - младшему. Оба князя обязы-
ваются не покупать сел в уделах друг у друга, не позволять этого и своим
боярам, не держать закладней и оброчников, не давать жалованных грамот;
если случится иск одному князю на подданных другого, давать исправу.
Младший обязан посылать своих воевод с воеводами великокняжескими вмес-
те, без ослушанья; если кто-нибудь из воевод ослушается, то великий
князь имеет право казнить его вместе с удельным. Если во время похода
удельный князь захочет оставить кого-нибудь из своих бояр у себя, то он
обязан доложить об этом великому князю, и оба распорядятся вместе, по
обоюдному согласию (по згадце): кому будет прилично остаться, тот оста-
нется, кому ехать, тот поедет. Младший должен служить старшему без ослу-
шанья, по згадце, как будет прилично тому и другому, а великий князь
обязан кормить удельного князя смотря по его службе. Когда оба сядут на
коня, то бояре и слуги удельного князя, кто где ни живет, должны быть
под его знаменем. Если случится какое-нибудь дело между обоими князьями,
то они отсылают для решения спора (для учинения исправы) своих бояр; ес-
ли же бояре будут не в состоянии покончить дела, то едут к митрополиту,
а не будет митрополита в Русской земле, то едут к кому-нибудь на тре-
тейский суд (на третей), кого сами себе выберут; и если который князь
проиграет свое дело, то бояре его не виноваты в том.
Владимир Андреевич отказался от старшинства в пользу племянника, обя-
зался признавать последнего старшим братом, но все же он был дядею Васи-
лию Димитриевичу, и потому договор, заключенный между ними, написан в
более легких для серпуховского князя выражениях. Последний обязывается
держать своего племянника, брата старейшего, честно, а слова грозно нет;
великий князь обязывается держать дядю и вместе брата младшего в
братстве и в чести без обиды. Во втором договоре старик дядя выговарива-
ет даже себе право не садиться на коня, когда племянник сам не сядет;
этот второй договор замечателен тем, что договаривающиеся уже хотят
продлить и упрочить свои отношения: здесь в первый раз князья клянутся
исполнять условия договора за себя и за детей своих. В завещании своем
Владимир Андреевич приказывает жену, детей и бояр своих брату старшему,
великому князю; если между детьми его случится какой-нибудь спор, то они
для его решения посылают своих бояр; если и эти не согласятся между со-
бою, то идут пред старую княгиню-вдову; которого сына княгиня обвинит,
на том великий князь должен доправить, так, однако, чтоб вотчине их и
уделам было без убытка. Относительно пользования уделами, Владимир Анд-
реевич определяет, чтоб сыновья его не въезжали в уделы друг ко другу на
свою утеху, т. е. на охоту, равно и в удел матери своей, разве получат
позволение; не должны присылать в удел друг к другу приставов и не су-
дить судов.
Димитрий Донской имел всю возможность привесть в свою волю двоюродно-
го брата, который не имел средств бороться с владельцем двух частей Мос-
ковского княжества и целого Владимирского; притом же серпуховской князь
не имел права на старшинство ни в Москве, ни во Владимире. В других от-
ношениях находился Василий Димитриевич к родным братьям, которых надобно
было щадить, ласкать, чтоб заставить решиться сделать первый тяжкий шаг
- отказаться от старшинства в пользу племянника. Отсюда понятно, почему
в договорах Василия Димитриевича с братьями мы не находим тех резких вы-
ражений, тех прямых указаний на служебные отношения удельного князя к
великому, какие встречаем в договорах Донского с Владимиром Андреевичем.
Младшие братья обязываются держать Василия только вместо отца; Юрий Ди-
митриевич в отдельном договоре своем с старшим братом обязывается дер-
жать его в старшинстве, и только; нет выражения честно и грозно, нет
обязательства служить старшему брату.
Василию Димитриевичу не удалось склонить брата Юрия к уступке стар-
шинства племяннику; отсюда усобица в княжение Василия Васильевича. Эта
усобица кончилась торжеством нового порядка вещей, собранием уделов, но
в продолжение ее великий князь иногда находился в затруднительных обсто-
ятельствах и потому не мог слишком круто поступать с удельными. Дядя
Юрий Димитриевич, принуждаемый отказаться от старшинства, хотя и называ-
ет племянника старшим братом, однако заключает с ним договоры как союз-
ник равноправный, безо всякого определения, как он должен держать стар-
шего брата; Юрий освобождает себя от обязанности садиться на коня даже и
тогда, когда сам великий князь выступит в поход; относительно этого обс-
тоятельства в первом договоре встречаем следующее условие: если Василий
Васильевич сядет на коня, то Юрий посылает с ним своих детей, бояр и
слуг; если великий князь пошлет в поход младших дядей своих или детей
Юрия, то последний обязан выслать детей с боярами и слугами; если же ве-
ликий князь посылает своих воевод, то и Юрий обязан выслать только свое-
го воеводу с своими людьми. Во втором договоре: когда Василий сам сядет
на коня или пошлет в поход дядю Константина, то Юрий высылает сына; если
же великий князь пошлет двоюродных братьев или воевод, то Юрий высылает
только воевод своих; если же великий князь пошлет одного сына Юриева на
службу, то последний должен идти без ослушанья. Выражения честно и гроз-
но в начале княжения Василия Васильевича не находим в договорных грамо-
тах этого великого князя даже и с двоюродными братьями Андреевичами,
встречаем только в договоре с князем Василием Ярославичем, внуком Влади-
мира Андреевича; нет этого выражения и в договоре Андреевичей с Юрием;
но после смерти Юрия оно является постоянно в договорах Василия Ва-
сильевича с удельными князьями.
Договоры великих князей московских с великими же князьями тверскими и
рязанскими сходны с упомянутым выше договором великого князя Василия Ва-
сильевича с дядею Юрием, с тою только разницею, что Юрий, как удельный
князь, не может сам собою, непосредственно, сноситься с Ордою, посылает
дань чрез великого князя, тогда как великие князья тверской и рязанский
сохраняют относительно татар вполне независимое от московского князя по-
ложение, сами знают Орду, по тогдашнему выражению. Если тверской князь и
обязывается иногда считать московского старшим братом, то это определе-
ние отношений остается без дальнейшего объяснения. Относительно выступ-
ления в поход в договорах между великими князьями - московским, тверским
и рязанским - встречаем обыкновенно условие, что если великий князь мос-
ковский сядет на коня, то и другой договаривающийся великий князь обязан
садиться на коня; если московский пошлет воевод, то и другой обязан сде-
лать то же; только в договорах Димитрия Донского и сына его Василия с
Михаилом тверским встречаем особенности: в первом тверской великий князь
обязан садиться на коня и в том случае, когда выйдет на рать двоюродный
брат московского князя Владимир Андреевич. В договоре Василия Димитрие-
вича читаем: "Пойдет на нас царь (хан) ратию или рать татарская, и сяду
я на коня сам с своею братьею, то и тебе, брат, послать ко мне на помощь
двух своих сыновей да двух племянников, оставив у себя одного сына; если
же пойдут на нас или литва, или ляхи, или немцы, то тебе послать детей
своих и племянников на помощь; корм они возьмут, но иным ничем корысто-
ваться не должны. Также если пойдут на вас татары, литва или немцы, то
мне идти самому к вам на помощь с братьями, а нужно будет мне которого
брата оставить у себя на сторожу, и я оставлю. А к Орде тебе и к царю
путь чист и твоим детям, и твоим внучатам, и вашим людям". Этот договор
заключен совершенно на равных правах, даже у тверского князя более прав,
чем у московского, без сомнения вследствие возраста Михаила Александро-
вича: так, последний ни в каком случае не обязывается сам выступать в
поход.
Что касается формы договорных грамот, то до времен великого князя Ва-
силия Димитриевича они обыкновенно начинались словами: "По благословению
отца нашего митрополита"; первая дошедшая до нас договорная грамота, на-
чинающаяся словами: "Божиею милостию и пречистыя богоматери", есть дого-
ворная грамота Василия Димитриевича с тверским князем Михаилом; постоян-
но же эта форма начинает встречаться в договорных грамотах со времен Ва-
силия Васильевича Темного, именно начиная с договора его с князем Васи-
лием Ярославичем серпуховским. После этих слов следуют слова: "На сем на
всем (имярек) целуй ко мне крест (имярек)". Оканчиваются грамоты такими
же словами: "А на сем на всем целуй ко мне крест по любви вправду, без
хитрости". Когда вследствие известных стремлений вражда между родичами,
между великим князем и удельными, дошла до крайности, когда мирились
только по нужде, с враждою в сердце, с намерением нарушить мир при пер-
вом удобном случае, то начали употреблять более сильные нравственные
средства, для того чтобы побудить к сохранению договора: явились так на-
зываемые проклятые грамоты. Но эти проклятые грамоты, это усиление
нравственных принуждений не достигало цели и служит для нас только приз-
наком крайнего усиления борьбы, при которой враждующие действовали по
инстинкту самосохранения, не разбирая средств, не сдерживаясь никакими
нравственными препятствиями. Что касается формы духовных завещаний кня-
жеских, то они начинались следующими словами: "Во имя отца и сына и св.
духа. Се аз грешный худый раб божий (имярек) пишу душевную грамоту, ни-
кем не нужен, целым своим умом, в своем здоровьи".
При обзоре распределения волостей княжеских мы видели, какую важную
долю из них князья давали обыкновенно своим женам. Этому богатому наде-
