ных лиц вместе со множеством вельмож польских, литовских и русских. Пос-
ле празднеств начались совещания, и на одном из них император сказал
следующие слова: "Я понуждаю папу, чтоб он созвал собор для примирения с
гуситами и для преобразования церкви; отправлюсь туда сам, если он сог-
ласится; если же не согласится, созову собор собственною моею властию.
Не должно пренебрегать также и соединением с греками, потому что они ис-
поведуют одну с нами веру, отличаясь от нас только бородами да тем, что
священники у них женатые. Но этого, однако, не должно ставить им в по-
рок, потому что греческие священники довольствуются одною женою, а ла-
тинские держат их по десяти и больше". Эти слова императора скоро были в
устах всех русских, которые превозносили его похвалами, к великой досаде
католиков и поляков. Но досада последних усилилась еще более, когда они
узнали о главном предмете совещаний между Сигизмундом и Витовтом: этот
предмет был признание Витовта независимым королем Литвы и Руси. Сигиз-
мунд легко успел уговорить Ягайла дать на это свое согласие, но сильное
сопротивление, как следовало ожидать, оказалось со стороны прелатов и
вельмож польских, у которых из рук вырывалась богатая добыча: Збигнев
Олесницкий, епископ краковский, бывший везде впереди по своему характеру
и талантам, в полном собрании обратился к Витовту с резкими словами, го-
воря, что при избрании Ягайла они руководствовались только духовным бла-
гом литовцев, владения которых не могли представить им ничего лестного,
потому что были все почти опустошены и разобраны соседними владельцами.
Палатин краковский, Ян Тарновский, и все другие шумно выразили свое сог-
ласие с речью Олесницкого. Витовт, всегда скрытный, тут, однако, не мог
удержать своего неудовольствия, которое выразилось в отрывочных гневных
восклицаниях. "Пусть так! - сказал он, выходя из собрания, - а я все-та-
ки найду средства сделать по-моему". Поляки тогда обратились с упреками
к своему королю: "Разве ты нас за тем сюда позвал, чтобы быть свидетеля-
ми отделения от Польши таких знатных владений?" (Следовательно, Литва и
Русь не были еще вконец опустошены и разобраны соседними государями!!)
Ягайло заливался слезами, благодарил их за верность, клялся, что никогда
не давал согласия Сигизмунду и Витовту на отделение Литвы, что рад хоть
сейчас бежать из Луцка, куда они сами назначат. И точно, прелаты и паны
польские собрались и уехали днем, а Ягайло побежал за ними в ночь. Ви-
товта сильно раздосадовало это поспешное бегство поляков и короля их;
однако крутые, решительные меры были не в характере Витовта; зная
польское корыстолюбие, он начал обдаривать панов, чтобы как можно тише,
без помощи оружия, достигнуть своей цели.
На следующем сейме у поляков было положено - кроткими мерами отвле-
кать Витовта от его опасного намерения. Послан был к нему в Литву все
тот же Збигнев Олесницкий, который истощил перед ним все свое красноре-
чие. "Знай, - говорил он Витовту, - что корона королевская скорее
уменьшит твое величие, чем возвысит: между князьями ты первый, а между
королями будешь последний; что за честь в преклонных летах окружить го-
лову небольшим количеством золота и дорогих камней, а целые народы окру-
жить ужасами кровопролитных войн?" Но в литовском князе Збигнев встретил
достойного противника. "Никогда, - отвечал ему Витовт, - у меня и в го-
лове не было намерения стать независимым королем; давно уже император
убеждал меня принять королевский титул, но я не соглашался. Теперь же
сам король Владислав потребовал этого от меня; уступая его мольбам, по-
винуясь его приказанию, я дал публично свое согласие, после чего постыд-
но было бы для меня отречься от своего слова". Олесницкий возвратился ни
с чем, а между тем приближенные Витовта не переставали убеждать своего
князя привести как можно скорее к концу начатое предприятие. Витовт пи-
сал к Ягайлу, укоряя его за то, что он взял назад свое согласие, и за
то, что хочет сделать народ литовский и князя его вассалами Польши; пи-
сал и к императору с теми же жалобами. Поляки были в страшной тревоге;
после долгих совещаний положено было опять слать послов к Витовту, и
опять отправлен был Збигнев Олесницкий вместе с Яном Тарновским, палати-
ном краковским. Послы удивили Витовта предложением принять корону
польскую, которую уступает ему Ягайло, по старости лет уже чувствующий
себя неспособным к правлению. Витовт отвечал, что считает гнусным делом
принять польскую корону, отнявши ее у брата, и прибавил, что сам не ста-
нет более добиваться королевской короны, но если ее пришлют ему, то не
откажется принять.
Между тем поляки действовали против намерений Витовта, и, с другой
стороны, они представили папе всю опасность, которою грозит католицизму
отделение Литвы и Руси от Польши, потому что тогда издревле господство-
вавшее в этих странах православие опять возьмет прежнюю силу и подавит
только что водворившееся в Литве латинство. Папа, поняв справедливость
опасения, немедленно отправил к императору запрет посылать корону в Лит-
ву, а Витовту - запрет принимать ее. Получив папскую грамоту, Витовт в
1430 году написал прелатам и вельможам польским, жалуясь им на короля
Владислава, который чернит его пред папою и другими владетелями католи-
ческими. В это время поляки были встревожены вестию, что литовский князь
взял с своих бояр присягу служить ему против короля и королевства
Польского, и снова Збигнев отправился в Литву успокоить Витовта насчет
папского послания и укорить в неприязненных намерениях против Польши.
Витовт отвечал, что он взял присягу с своих и утвердил крепости вовсе не
с целию начать наступательные движения против Польши, но только для пре-
дохранения себя от внезапного нападения врагов, ибо ему достоверно из-
вестно, что гуситы беспрестанно добиваются от короля Владислава позволе-
ния пройти чрез его области на Пруссию и на Литву, и король ему об этом
ничего не объявил. Збигневу нечего было отвечать на это. Между тем днем
Витовтовой коронации назначен был праздник Успения богородицы; но так
как посланные от Сигизмунда с короною опоздали к этому дню, то назначен
был другой праздник - Рождества богородицы, и приглашены были уже к это-
му торжеству многие соседние владельцы, в том числе и внук Витовта,
князь московский. Поляки знали об этих приготовлениях и потому расстави-
ли сторожевые отряды по границам, чтобы не пропускать Сигизмундовых пос-
лов в Литву. На границах Саксонии и Пруссии схвачены были двое послов -
Чигала и Рот, которые ехали к Витовту с известием, что корона уже отп-
равлена, и с грамотами, в силу которых он получал право на королевский
титул; за этими послами следовали другие, знатнейшие и многочисленней-
шие, везшие корону. Чтоб перехватить их, отправилось трое польских
вельмож с значительным отрядом, поклявшись помешать отделению Литвы и
Руси, хотя бы для перехвачения короны нужно было ехать в самые отдален-
ные пределы. Послы, узнав об этом, испугались и возвратились назад, к
Сигизмунду.
Весть об этом так поразила Витовта, что сильно расстроила его здо-
ровье; однако больной старик еще не терял совершенно надежды как бы то
ни было успеть в своем намерении. Зная слабохарактерность Ягайла, он
послал звать его к себе в Вильну. Ягайлу и самому очень хотелось поехать
в Литву, не потому, что он питал сильную привязанность к родной стране,
а потому, что в ней всего лучше удовлетворял он своей страсти к охоте.
Но польские прелаты и вельможи знали, что если Ягайло раз свидится с Ви-
товтом, то не будет в состоянии отказать ему ни в чем; знали также, что
Сигизмундовы послы убеждают Витовта употребить при венчании корону, сде-
ланную в Вильне, что не помешает Сигизмунду признать его королем, и по-
тому боялись отпустить Ягайла одного в Литву, а приставили к нему Збиг-
нева Олесницкого, на твердость которого вполне полагались. Витовт принял
двоюродного брата с большим торжеством; но сам со дня на день становился
все слабее и слабее, не переставая, однако, требовать от Ягайла, чтобы
тот согласился на его коронацию. Ягайло отвечал, что он сам по себе рад
дать согласие, да что ж ему делать, когда поляки приставили к нему Збиг-
нева, без согласия которого ничего нельзя сделать; что прежде всего нуж-
но как-нибудь размягчить этот камень. Витовт принялся размягчать и
просьбами и дарами, каких никто до сих пор не получал еще в Литве, но
Збигнев остался непреклонен. Тогда Витовт прибегнул к угрозам, давая
знать, что употребит все средства, рассыплет повсюду то самое золото,
раздаст те самые дары, которые были приготовлены для Збигнева, чтобы ли-
шить его краковской епископии. Но угрозы не испугали, а только ожесточи-
ли Збигнева, и Витовт должен был оставить всякую надежду преклонить его
на свою сторону, а скоро тяжкая болезнь заставила его отложить все дру-
гие надежды. Витовт умер 27 октября 1430 года; главною причиною смерти
полагают тяжкую скорбь о несбывшихся намерениях.
Не имея сыновей, Витовт сосредоточил все свои желания на удовлетворе-
нии личного честолюбия, для чего так усиленно добивался венца королевс-
кого, и не мог, по-видимому, в последнее пятилетие жизни заботиться о
расширении своих владений, которых некому было оставить. Несмотря на то,
еще в 1425 году Витовт посылал к великому магистру Ордена требовать по-
мощи против Пскова, магистр отказал, и Витовт почему-то отложил поход; в
1426 году он опять послал за тем же к магистру; тот опять отвечал, что
не может нарушить крестного целования к псковичам; но на этот раз Витовт
не стал дожидаться союзников, объявил войну псковичам и по прошествии
четырех недель и четырех дней после объявления, в августе месяце, явился
с полками литовскими, польскими, русскими и татарскими под Опочкою, жи-
тели которой устроили мост на канатах, под мостом набили кольев, а сами
спрятались в крепости, чтобы неприятелю показалась она пустою. Татарская
конница, не видя никого на стенах, бросилась на мост: тогда граждане
подрезали канаты, и мост вместе с татарами упал на колья, почти все неп-
риятели лишились жизни, а которые попались в плен, тех жестоко и позорно
изувечили в городе и в таком виде показали осаждающим. Витовт отошел от
Опочки и осадил другой город - Воронач, под которым стоял три недели,
разбивая пороками стены. Вороначанам стало очень тяжко, и они послали
сказать в Псков: "Господа псковичи! помогайте нам, думайте об нас, нам
теперь очень тяжко!" Псковичи послали в литовский стан своего посадника
бить челом Витовту; но тот не принял псковского челобитья. Другой
псковский посадник с 400 человек хотел пробраться в город Котельну и за-
сесть там, но был перенят по дороге 7000 литовцев и татар и успел убе-
жать в Котельну, потерявши 30 человек; в двух других стычках с татарами
жители псковских пригородов были счастливее. Между тем в одну ночь слу-
чилось чудо страшное, говорит летописец: внезапно нашла туча грозная,
полился дождь, загремел гром, молния сверкала беспрестанно, и все дума-
ли, что или от дождя потонут, или от молнии сгорят, или от грома камнями
будут побиты; гром был такой страшный, что земля тряслась, и Витовт, ух-
ватясь за шатерный столп, кричал в ужасе: "Господи помилуй!" Псковский
летописец этой грозе приписывает смирение Витовта, который дал перемирие
вороначанам; но летописец московский приводит другое обстоятельство: к
Витовту приехал посол из Москвы, князь Лыков, и сказал от имени великого
князя Василия: "Зачем это ты так делаешь вопреки договору? Вместо того
чтобы быть тебе со мною заодно, ты мою отчину воюешь и пустошишь". Ви-
товт, послушавшись внука своего, заключил с псковичами мир; вместо трех
тысяч рублей взял с них только одну тысячу и пленников их отдал на пору-
ки, с условием, чтоб в известный срок они явились к нему в Вильну;
