псковский летописец не говорит ничего о после московском и жалуется, по
обычаю, на новгородцев, которые не помогли Пскову ничем, ни словом, ни
делом, хотя их посол был все это время в стане у Витовта, и под Опочкою,
и под Вороначем. Когда срок ехать в Вильну с деньгами и пленными стал
приближаться, псковичи послали в Москву просить великого князя, чтоб
отправил к деду своих бояр бить челом за псковичей. Московский посол по-
ехал в Вильну вместе с псковскими, повезли деньги, 1000 рублей, и плен-
ников; Витовт деньги взял, но пленников оставил у себя, и посол московс-
кий не помог ничего своим посольством, говорит псковский летописец:
псковичи принуждены были опять послать посадника в Вильну и выкупить
пленных деньгами.
В 1428 году пришел черед и новгородцам: Витовт объявил им войну за
то, что они называли его изменником и пьяницею; новгородцы послали про-
сить помощи у псковичей, но те отвечали: "Как вы нам не помогли, так и
мы вам не поможем, да еще мы и договор заключили с Витовтом, что не по-
могать вам". Великий князь московский также целовал крест Витовту, что
не будет помогать ни Новгороду, ни Пскову, а тверской князь отправил да-
же свои полки на помощь Витовту. И вот Витовт пришел сначала к Вышгоро-
ду, а потом к Порхову с пушками; была у него одна огромная пушка по име-
ни Галка, которая наделала много вреда и Порхову и Литве, потому что,
разорвавшись, убила самого мастера, воеводу полоцкого и много ратных лю-
дей и лошадей. Несмотря на то, Порхов не мог долее держаться и заплатил
за себя Витовту 5000 рублей; потом приехали из Новгорода владыка с боя-
рами и заплатили еще 5000 да тысячу за пленных; сбирали это серебро по
всем волостям Новгородским и за Волоком, брали с 10 человек по рублю.
"Вот вам за то, что называли меня изменником и бражником", - сказал Ви-
товт новгородцам, принимая у них деньги.
Смерть Витовта обрадовала многих и в Польше, и в Северо-Восточной Ру-
си; ей радовались и в Юго-Западной Руси те, которым дорого было свое и
которые видели ясно, что Витовт в своих честолюбивых стремлениях руково-
дился одними личными, корыстными целями. Их надежды давно уже были обра-
щены на брата Ягайлова, Свидригайла Олгердовича, который оказывал явное
расположение к православию и явную ненависть к Польше. Польские писатели
изображают Свидригайла человеком, преданным вину и праздности, непосто-
янным, вспыльчивым, безрассудным, склонным на все стороны, куда ветер
подует, и находят в нем одно только доброе качество - щедрость. Но долж-
но заметить, что почти всех Гедиминовичей можно упрекать в непосто-
янстве, видя, с какою легкостию изменяют они одной вере и народности в
пользу другой, лишь бы только эта измена вела к скорейшему достижению
известной цели. Эта фамильная черта Гедиминовичей равно поражает нас как
в Ягайле, Свидригайле и Витовте, так и в последнем из Гедиминовичей, Си-
гизмунде Августе, который точно так же был равнодушен, точно так же ко-
лебался между католицизмом и протестантизмом, как предки его колебались
между католицизмом и православием. Быть может, причина такому явлению
заключалась в самом положении литовского народа, который, не успев выра-
ботать для себя крепких основ народного характера, пришел в столкновение
с различными чуждыми и высшими его народностями: к одной которой-нибудь
из них он должен был при равняться, не насильственно, однако, а с правом
выбора.
По смерти Витовта Ягайло не мог противиться всеобщему желанию: русс-
кие и литовские вельможи бросились к Свидригайлу и провозгласили его ве-
ликим князем. Свидригайло ознаменовал свое вступление на отцовский стол
тем, что занял литовские замки от своего имени, с исключением Ягайлова,
и тем обнаружил намерение отложиться от Польши. Кипя гневом за прежние
обиды и гонения, он в резких словах укорял короля и его польских совет-
ников, грозя им местию. Ягайло находился в самом затруднительном положе-
нии; эта затруднительность еще более усилилась при известии, что поляки,
услыхав о смерти Витовта, внезапно захватили Подолию, вытеснив оттуда
литовских наместников. Свидригайло выходил из себя, грозил королю
тюрьмою и даже смертию, если поляки не возвратят Подолию Литве. Тогда
советники королевские решились умертвить Свидригайла и, запершись в
Вильне, держаться там до прибытия коронного войска. Но Ягайло никак не
соглашался на такую меру и почел за лучшее возвратить брату Подолию.
Свидригайло, обрадованный уступчивостию короля, утих и начал ласкаться к
брату; но вельможи польские были в отчаянии, что Подолия отходит от них,
стали придумывать средства, как бы помешать королевскому намерению, и
наконец нашли: тайным образом дали знать польскому коменданту Каменца,
чтоб он не слушался королевского повеления, не сдавал города Литве и
заключил бы в оковы Ягайловых и Свидригайловых посланных; комендант ис-
полнил их желание.
В 1431 году Ягайло возвратился в Польшу; на Сендомирском сейме слабый
старик стал жаловаться на обиды от Свидригайла; негодование поляков было
усилено еще вестями, что Свидригайло не оставляет в покое ни Подолии, ни
других соседних областей; но они боялись действовать против литовского
князя вооруженною силою, зная сильную приверженность к нему русских, за-
подозривая и короля своего в тайном доброжелательстве брату, и потому
решились попытаться сперва мирным путем склонить Свидригайла к уступке
Подолии и к признанию своей зависимости от Польши. Первое посольство их
осталось без успеха; при втором, выведенный из терпения дерзкими требо-
ваниями Яна Лутека Бржеского, Свидригайло дал ему пощечину. В том же го-
ду (1431) Бржеский опять приехал послом от Ягайла, опять говорил Свидри-
гайлу те же речи, опять получил от него пощечину, но теперь уже не был
отпущен назад, а заключен в тюрьму. Ягайло выступил с войском на Литву,
хотя, как выражается польский историк, горше смерти был ему этот поход
против родной земли и родного брата. Борьба между народностями, из кото-
рых одна посягала на права другой, ведена была, как и следовало ожидать,
с большим ожесточением: с обеих сторон не было пощады пленникам, причем
русские особенно изливали свою месть на латинское духовенство. Жители
Луцка с удивительным мужеством выдерживали осаду от королевского войска;
несмотря на то, по уверению польского историка, город должен был бы ско-
ро сдаться и война кончилась бы с выгодою и честию для короля и коро-
левства, если б тому не помешал сам Ягайло, благоприятствовавший Свидри-
гайлу и его подданным, с которыми поспешил заключить перемирие, причем
положен был срок и место для переговоров о вечном мире. Король снял оса-
ду Луцка, и русские торжествовали отступление неприятеля тем, что разру-
шили все католические церкви в Луцкой земле.
Съезд для заключения вечного мира назначен был в Парчеве; но Свидри-
гайло не явился туда и не прислал своих уполномоченных. Тогда поляки, не
надеясь справиться с литовским князем открытою силою, решились выставить
ему соперника и возбудить междоусобие в собственных его владениях. Мы
видели, что Свидригайло держался русского народонаселения. Это возбужда-
ло неудовольствие собственно литовских вельмож, особенно тех, которые
приняли католицизм. Поляки воспользовались их неудовольствием и послали
Лаврентия Зоронбу в Литву с явным поручением от Ягайла к брату его -
склонять последнего к покорности - и с тайным поручением - уговаривать
литовских вельмож к свержению Свидригайла и к принятию к себе в князья
Витовтова брата, Сигизмунда Кейстутовича, князя стародубского. Зоронба
успел как нельзя лучше выполнить свое поручение: составлен был заговор,
с помощию которого Сигизмунд стародубский напал нечаянно на Свидригайла
и выгнал его из Литвы; но Русь (т. е. Малороссия), Смоленск и Витебск
остались верными Свидригайлу.
Сведав об изгнании Свидригайла из Литвы, король созвал вельмож и пре-
латов для совещания о делах этой страны. Положено было отправить к Си-
гизмунду полномочных послов, в числе которых находился Збигнев Олесниц-
кий. Сигизмунд с почестями принял посольство и подчинил себя и свое кня-
жество короне Польской. Такой поступок понятен: Сигизмунд собственными
средствами не мог держаться против Свидригайла; ему нужна была помощь
Польши, авторитет ее короля. Но понятно также, что подчинение Литвы
Польше не могло доставить Сигизмунду расположения многих литовцев, кото-
рые не хотели этого подчинения; вот почему Сигизмунд скоро увидел, что
окружен людьми, на верность которых не может положиться; и хотя польский
летописец видит в этом случае только врожденное непостоянство литовцев,
но мы имеем право видеть еще что-нибудь другое, тем более что тот же са-
мый летописец в один голос с летописцем русским упрекает Сигизмунда в
страшной жестокости и безнравственности. Открыт был заговор на жизнь Си-
гизмунда, и главами заговора были двое знаменитейших вельмож: Янут, па-
латин троцкий, и Румбольд, гетман литовский. Янут и Румбольд вместе с
другими соучастниками погибли под топором; но ожесточение против Сигиз-
мунда не уменьшилось: он не смел встретиться с Свидригайлом в открытом
поле, боясь измены своих.
В таком положении находились Литва и Юго-Западная Русь, когда в 1434
году умер король Ягайло. Поляки возвели на престол сына его Владислава,
не без смут, впрочем, и сопротивления со стороны некоторых вельмож. Но
перемена, совершившаяся в Польше, не изменила положения Литвы и Руси:
здесь по-прежнему шла борьба между Сигизмундом и Свидригайлом, по-преж-
нему последний не хотел отказываться от прав своих на Литву и по-прежне-
му был несчастлив на войне: войска его потерпели сильное поражение под
Вилькомиром. Но Сигизмунд недолго наслаждался своим торжеством: двое
братьев, русские князья Иван и Александр Чарторыйские составили новый
заговор, вследствие которого Сигизмунд лишился жизни.
По убиении Сигизмунда литовские вельможи разделились: одни хотели ви-
деть великим князем Владислава Ягайловича, короля польского; другие,
возвеличенные Сигизмундом, держались сына его Михаила; третьи, наконец,
хотели Свидригайла. Король Владислав был в это время в большом затрудне-
нии: венгры выбрали его на свой престол и просили поспешить приездом к
ним, а между тем Литва требовала также его присутствия и в противном
случае грозила отделиться от Польши. После долгих совещаний с польскими
вельможами решено было, чтоб сам Владислав поспешил в Венгрию для упро-
чения себе тамошнего престола, а в Литву отправил вместо себя родного
брата своего, молодого Казимира, не в качестве, однако, великого князя
литовского, а в качестве наместника польского. Литовские и некоторые из
русских вельмож вместе с Александром, или Олельком, Владимировичем, кня-
зем киевским, внуком Олгердовым, приняли Казимира, но никак не хотели
видеть в нем наместника Владиславова и требовали возведения его на вели-
кокняжеский престол; поляки, окружавшие Казимира, никак не хотели согла-
ситься на это требование, и тогда литовцы против их воли провозгласили
Казимира великим князем. Видя это, король Владислав и его польские со-
ветники придумали средство обессилить Литву, отнять у ее князей возмож-
ность к сопротивлению польскому владычеству: это средство было - разде-
ление литовских областей между Казимиром Ягеллоновичем, Михаилом Сигиз-
мундовичем и Болеславом мазовецким; назначен был для этого уже и съезд в
Парчеве, но сопротивление литовских вельмож помешало и этому намерению.
В 1444 году Владислав, король польский и венгерский, пал в битве с
турками при Варне, и это событие имело важное значение в судьбах Литвы и
Руси; оно снова затягивало связь их с Польшею, потому что бездетному
Владиславу должен был наследовать брат его, осьмнадцатилетний Казимир
литовский. Поляки, по мысли Збигнева Олесницкого, прислали звать Казими-
