ту нашего летописца, и двумя годами ранее, по счету немецкого, Мстислав
Удалой с братом Владимиром вторгнулись в страну Чуди-Тормы, обитавшей в
нынешнем Дерптском уезде, и по обычаю много людей попленили, скота бес-
численное множество домой привели. Потом на зиму пошел Мстислав с новго-
родцами на чудской город Медвежью-Голову, истребивши села вокруг, пришли
под город: чудь поклонилась, дала дань, и новгородцы по здорову возвра-
тились домой. Но летописец немецкий гораздо подробнее описывает этот по-
ход: князь новгородский с князем псковским и со всеми своими русскими
пришли с большим войском в Унганнию и осадили крепость Оденпе; восемь
дней отбивалась от них чудь; наконец, почувствовавши недостаток в съест-
ных припасах, запросила мира. Русские дали ей мир, окрестили некоторых
своим крещением, взяли 400 марок ногат и отступили в свою землю, обещав-
шись, что пришлют своих священников, чего, однако, потом не сделали из
страха пред немцами, прибавляет летописец; должно думать, что не столько
из страха пред немцами, сколько по недостатку надлежащего внимания к де-
лам эстонским. Так новгородцы, пока жил у них Мстислав, ходили сквозь
Чудскую землю к самому морю, села жгли, укрепления брали и заставляли
чудь кланяться и давать дань, но Мстислав скоро ушел на юг, новгородцы
по-прежнему начали ссориться с северными суздальскими князьями, чудь бы-
ла опять забыта, а немцы между тем соединенными силами действовали пос-
тоянно в одном направлении, с одною целию. Чтоб удобнее заняться покоре-
нием эстов, леттов и других туземцев и чтоб обогатить Ригу торговлею с
странами, лежащими при верхних частях Двины и Днепра, они решились зак-
лючить мирный договор с полоцким князем, причем епископ обязался вносить
последнему ежегодную дань за ливов, порабощенных рижской церкви и орде-
ну.
В то время, когда полоцкий князь, довольный данью, заключил мир с
опасными пришельцами, Псков впервые обнаруживает к ним ту сильную непри-
язнь, какою будет отличаться во всей последующей истории своей: в 1213
году псковичи выгнали князя своего Владимира за то, что он выдал дочь
свою за брата епископа Альберта; изгнанник пошел было сначала в Полоцк,
но найдя там не очень приветливый прием, отправился к зятю в Ригу, где
принят был с честию, по свидетельству немецкого летописца. Владимир ско-
ро имел случай отблагодарить епископа за это гостеприимство. Полоцкий
князь, видя, что орден воспользовался временем мира с русскими для того
только, чтобы тем удобнее покорить туземцев и принудить их к принятию
христианства, назначил в Герсике съехаться Альберту для переговоров.
Епископ явился на съезд с князем Владимиром, рыцарями, старшинами ливов
и леттов и с толпою купцов, которые были все хорошо вооружены. Князь
сперва говорил с Альбертом ласково, потом хотел угрозами принудить его к
тому, чтоб он перестал насильно крестить туземцев, его подданных. Епис-
коп отвечал, что не отстанет от своего дела, не пренебрежет обязан-
ностью, возложенною на него великим первосвященником Рима. Но, кроме на-
сильственного крещения, из слов летописца можно заметить, что епископ не
соблюдал главного условия договора, не платил дани князю под тем предло-
гом, что туземцы, не желая работать двум господам, и немцам и русским,
умоляли его освободить их от ига последних. Князь, продолжает летописец,
не хотел принимать справедливых причин, грозился, что сожжет Ригу и все
немецкие замки, и велел войскам своим выйти из стана и выстроиться к
бою, провожатые епископа сделали то же самое; в это время Иоанн, пробст
рижской Богородичной церкви и псковский изгнанник, князь Владимир подош-
ли к полоцкому князю и начали уговаривать его, чтоб он не начинал войны
с христианами, представили, как опасно сражаться с немцами - людьми
храбрыми, искусными в бою и жаждущими померить силы свои с русскими.
Князь будто бы удивился их отваге, велел войску своему возвратиться в
стан, а сам подошел к епископу, называя его духовным отцом; тот, с своей
стороны, принял его как сына; начались мирные переговоры, и князь, как
будто под внушением свыше, уступил епископу всю Ливонию безо всякой обя-
занности платить дань, с условием союза против Литвы и свободного плава-
ния по Двине.
Как ни мало удовлетворителен является этот рассказ немецкого летопис-
ца, историк должен принять одно за достоверное, что епископ перестал
платить дань полоцкому князю, и что тот не имел средств принудить его к
тому. Владимир псковский был награжден за свои услуги местом фохта в од-
ной из провинций ливонских, но, творя суд и расправу над туземцами, он
много пожинал такого, чего никогда не сеял, по выражению летописца; не
понравился его суд ратцебургскому епископу и всем другим, так что он
увидел себя в необходимости отправиться в Россию, исполняя желание мно-
гих, прибавляет летописец; скоро, однако, он опять возвратился с женою,
сыновьями и всем семейством и вступил снова в исправление своей должнос-
ти, не к удовольствию подчиненных, прибавляет тот же летописец, потому
что скоро опять поднялись против него жалобы, опять он должен был выслу-
шивать упреки немецких духовных: это ему наскучило, наконец, и он в дру-
гой раз выехал в Россию, где был принят снова псковичами.
Избавившись от Владимира, немцы захотели избавиться и от другого
русского князя, остававшегося в Ливонии, хотя в качестве подручника
епископского - князя Всеволода герсикского. Кокенгаузенские (кукейносс-
кие) рыцари начали обвинять его в том, что он не является к епископу,
своему отцу и господину, держит совет с литвою, подает ей помощь во вся-
кое время. Несколько раз требовали они его к ответу, Всеволод не являл-
ся; тогда рыцари, по согласию с епископом, подступили нечаянно к городу,
взяли его хитростью, ограбили жителей и ушли назад; это было в 1214 го-
ду; в следующем. 1215, немцы опять собрали войско и в другой раз овладе-
ли Герсиком, в другой раз опустошили его, но Всеволод уже успел послать
к литовцам за помощию: те явились, принудили немцев оставить город и на-
несли им сильное поражение. Так рассказывает древнейший летописец ли-
вонский, но в позднейших хрониках читаем иное, а именно, что князь Все-
волод был убит во время второго нападения немцев на его город и послед-
ний окончательно разрушен; о литовской помощи не говорится ни слова,
тогда как в древнейшей летописи под 1225 годом упоминается опять о гер-
сикском князе Всеволоде, который приезжал в Ригу видеться с папским ле-
гатом. Как бы то ни было, верно одно, что Герсик раньше или позднее под-
пал власти немцев. Между тем Владимиру псковскому удалось отомстить за
свои обиды: в 1217 году он отправился с новгородцами и псковичами к пос-
тоянной цели русских походов - к Оденпе и стал под городом. Чудь по обы-
чаю начала слать с поклоном, но на этот раз обманывала, потому что пос-
лала звать немцев на помощь; новгородцы собрали вече поодаль от стану и
начали толковать с псковичами о предложениях чуди; ночные сторожа сошли
с своих мест, а дневные еще не пришли к ним на смену, как вдруг нечаянно
явились немцы и ворвались в покинутые палатки; новгородцы побежали с ве-
ча в стан, схватили оружие и выбили немцев, которые побежали к городу,
потерявши трех воевод, новгородцы взяли также 700 лошадей и возвратились
по здорову домой, немецкий летописец прибавляет, что русские заключили
договор с немцами, чтоб последние оставили Оденпе, причем Владимир зах-
ватил зятя своего Феодориха, епископского брата, и отвел во Псков. Веро-
ятно, удачный поход Владимира ободрил эстов, и они решились свергнуть
иго пришельцев. С этою целью они отправили послов в Новгород просить по-
мощи; новгородцы обещали прийти к ним с большим войском и не исполнили
обещания, потому что у них с 1218 по 1224 год пять раз сменялись князья,
происходили постоянные смуты, ссоры князей с знаменитым посадником Твер-
диславом. Эсты, понадеявшись на новгородские обещания, встали, но не
могли одни противиться немцам и принуждены были опять покориться.
Новгородцы явились уже поздно в Ливонию с князем своим Всеволодом, в
1219 году, имели успех в битве с немцами, но понапрасну простояли две
недели под Венденом и возвратились домой по здорову. Так же без
следствий остались два других похода новгородцев в 1222 под Венден и
1223 году под Ревель; в обычных выражениях рассказывает летописец, что
они повоевали всю Чудскую землю, полона привели без числа, золота много
взяли, но городов не взяли и возвратились все по здорову. Тут же в лето-
писи видим и причины, почему все эти походы, кроме опустошения страны,
не имели других следствий: после первого похода в 1223 году князь Всево-
лод тайком ушел из Новгорода со всем двором своим и оставил граждан в
печали, после второго - князь Ярослав также ушел в свою постоянную во-
лость - Переяславль Залесский, сколько новгородцы ни упрашивали его ос-
таться. А между тем немцы действовали: в роковой 1224 год, когда Южная
Русь впервые узнала татар, на западе пало пред немцами первое и самое
крепкое поселение русское в Чудской земле - Юрьев, или Дерпт. Здесь на-
чальствовал в это время тот самый князь Вячеслав, или Вячко, который
принужден был немцами покинуть свою отчину Кукейнос. Вячко хорошо помнил
обиду и был непримиримым врагом своих гонителей: брал он дань со всех
окружных стран, говорит немецкий летописец, а которые не давали дани, на
те посылал войско и опустошал, причиняя немцам всякое зло, какое только
было в его власти, в нем находили себе защиту все туземцы, восстававшие
против пришельцев. Это особенно возбуждало злобу последних к Вячку; на-
конец решились они собрать все свои силы, чтоб овладеть ненавистным при-
тоном, где, по словам их летописца, собраны были все злодеи, изменники и
убийцы, все враги церкви ливонской, под начальством того князя, который
исстари был корнем всех зол для Ливонии. Отправились под Юрьев все рыца-
ри ордена, слуги римской церкви, пришлые крестоносцы, купцы, граждане
рижские, крещеные ливы и летты, и 15 августа, в день Успения богородицы.
Юрьев был осажден. Немцы приготовили множество осадных машин, из огром-
ных деревьев выстроили башню в уровень с городскими стенами, и под ее
защитою начали вести подкоп; ночь и день трудилась над этим половина
войска, одни копали, другие относили землю. На следующее утро большая
часть подкопанного рухнула и машина была придвинута ближе к крепости.
Несмотря на то, осаждающие попытались еще завести переговоры с Вячко:
они послали к нему несколько духовных особ и рыцарей предложить свобод-
ный выход из крепости со всею дружиною, лошадьми, имением, если согла-
сится покинуть отступников-туземцев; Вячко, ожидая прихода новгородцев,
не принял никаких предложений. Тогда осада началась с новою силою и про-
должалась уже много дней без всякого успеха: искусство и мужество с обе-
их сторон было равное, осаждающие и осажденные равно не знали покоя ни
днем, ни ночью: днем сражались, ночью играли и пели. Наконец, немцы соб-
рали совет: двое вождей пришлых крестоносцев, Фридрих и Фредегельм, по-
дали мнение: "Необходимо, - сказали они, - сделать приступ и, взявши го-
род, жестоко наказать жителей в пример другим. До сих пор при взятии
крепостей оставляли гражданам жизнь и свободу и оттого остальным не за-
дано никакого страха. Так теперь положим: кто из наших первый взойдет на
стену, того превознесем почестями, дадим ему лучших лошадей и знатнейше-
го пленника, исключая этого вероломного князя, которого мы вознесем выше
всех, повесивши на самом высоком дереве". Мнение было принято. На следу-
ющее утро осаждающие устремились на приступ и были отбиты. Осажденные
сделали в стене большое отверстие и выкатили оттуда раскаленные колеса,
чтоб зажечь башню, которая наносила столько вреда крепости; осаждающие
