полоцких князей служили тем же, чем половцы служили для остальных русс-
ких князей) опустошил окрестности Риги, но все эти набеги не могли на-
нести большого вреда пришельцам. Наконец, в 1206 году отношения между
последними и полоцкими князьями начали, по-видимому, принимать более
важный оборот. Альберт, желая беспрепятственно утвердиться в низовьях
Двины, решился на время усыпить внимание полоцкого князя и потому отпра-
вил к нему аббата Феодориха с подарками и дружелюбными предложениями.
Прибывши в Полоцк, Феодорих узнал, что там находятся посланцы от ливонс-
ких старшин, приехавшие жаловаться князю на насилия немцев и просить его
об изгнании ненавистных пришельцев. В присутствии ливонцев князь спросил
Феодориха, за чем он пришел к нему, и когда тот отвечал, что за миром и
дружбою, то ливонцы закричали, что немцы не хотят и не умеют сохранять
мира. Князь отпустил епископских послов, приказав им дожидаться решения
в отведенном для них доме: он не хотел отпустить их тотчас в Ригу, чтоб
там не узнали о его неприятельских намерениях. Но аббату удалось подку-
пить одного боярина, который и открыл ему, что русские в согласии с ту-
земцами готовятся к нападению на пришельцев; аббат, узнавши об этом, не
терял времени: он отыскал в городе какого-то нищего из замка Гольм и на-
нял его отнести к епископу в Ригу письмо, в котором извещал его о всем
виденном и слышанном. Епископ приготовился к обороне, а князь, узнавши,
что его намерение открылось, вместо войска отправил послов в Ригу с на-
казом выслушать обе стороны - как епископа, так и ливонцев, и решить, на
чьей стороне справедливость. Послы, приехавши в Кукейнос, послали оттуда
дьякона Стефана в Ригу к епископу звать его на съезд с ними и ливонскими
старшинами для решения всех споров, а сами между тем рассеялись по стра-
не для созвания туземцев. Альберт оскорбился предложением Стефана и от-
вечал, что по обычаю всех земель послы должны являться к тому владельцу,
к которому посланы, а не он должен выходить к ним навстречу. Между тем
ливонцы, собравшись в назначенное время и место и видя, что немцы не
явились на съезд, решили захватить замок Гольм и оттуда добывать Ригу,
"о их намерение не имело желанного конца: потерпев сильное поражение,
потеряв старшин, из которых одни пали в битве, другие были отправлены в
оковах в Ригу, они принуждены были снова покориться пришельцам; в числе
убитых находился старшина Ако, которого летописец называет виновником
всего зла - он возбудил полоцкого князя против рижан, он собрал леттов и
всю Ливонию против христиан. Епископ после обедни находился в церкви,
когда ему один рыцарь поднес окровавленную голову Ако как весть победы.
Когда все опять успокоились, хотя на время, неутомимый Альберт поспе-
шил в Германию, чтоб набрать новых крестоносцев: он предвидел новую,
продолжительную борьбу. Его отсутствием воспользовались туземцы и отпра-
вили опять послов к полоцкому князю с просьбою освободить их от притес-
нителей. Князь приплыл с войском по Двине и осадил Гольм; по его призыву
встало окружное народонаселение, но мало принесло ему пользы при осаде:
гарнизон гольмский при всей своей малочисленности наносил сильный вред
русскому войску камнестрельными машинами, употребление которых не знали
полочане; они сделали было себе также маленькую машину по образцу немец-
ких, но первый опыт не удался - машина била своих. Несмотря, однако, на
это, жители Гольма и Риги недолго могли держаться против русских, потому
что должны были бороться также против врагов, находившихся внутри стен,
- туземцев, которые беспрестанно сносились с русскими; как вдруг на море
показались немецкие корабли; князь, потерявши много народу от камнест-
рельных машин при осаде Гольма, не решился вступить в борьбу с свежими
силами неприятеля и отплыл назад в Полоцк. Эта неудача нанесла страшный
удар делу туземцев: самые упорные из них отправили послов в Ригу требо-
вать крещения и священников; немцы исполнили их просьбу, взявши наперед
от старшин их сыновей в заложники. Торжество пришельцев было понятно: в
челе их находился человек, одаренный необыкновенным смыслом и дея-
тельностью, располагавший сильными средствами - рыцарским орденом и тол-
пами временных крестоносцев, приходивших на помощь Рижской церкви; про-
тив него были толпы безоружных туземцев; что же касается до русских, то
епископ и орден имели дело с одним полоцким княжеством, которое
вследствие известного отделения Рогволодовых внуков от Ярославичей пре-
доставлено было собственным силам, а силы эти были очень незначительны;
князья разных полоцких волостей вели усобицы друг с другом, боролись с
собственными гражданами, наконец, имели опасных врагов в литовцах; могли
ли они после того успешно действовать против немцев? Доказательством
разъединения между ними и происходившей от того слабости служит поступок
князя кукейносского Вячеслава: не будучи в состоянии собственными
средствами и средствами родичей бороться с Литвою, он в 1207 году явился
в Ригу и предложил епископу половину своей земли и города, если тот
возьмется защищать его от варваров. Епископ с радостию согласился на та-
кое предложение; несмотря на то, однако, из дальнейшего рассказа лето-
писца не видно, чтоб он немедленно воспользовался им, вероятно, Вячеслав
обещался принять к себе немецкий гарнизон только в случае литовского на-
падения. Как бы то ни было, русский князь скоро увидал на опыте, что
вместо защитников он нашел в рыцарях врагов, которые были для него опас-
нее литовцев. Между ним и рыцарем Даниилом фон Леневарден произошла
частная ссора; последний напал нечаянно ночью на Кукейнос, овладел им
без сопротивления, перевязал жителей, забрал их имение, самого князя
заключил в оковы. Епископ, узнав об этом, послал приказ Даниилу немед-
ленно освободить князя, возвратить ему город и все имение; потом позвал
Вячеслава к себе, принял с честию, богато одарил лошадьми и платьем, по-
мирил с Даниилом, но при этом припомнил прежнее обещание его сдать нем-
цам половину крепости и отправил в Кукейнос отряд войска для занятия и
укрепления города на случай литовского нападения. Князь выехал из Риги с
веселым лицом, но в душе затаил месть: он видел, что в Риге все готово
было к отъезду епископа и многих крестоносцев в Германию, и решился вос-
пользоваться этим удобным случаем для освобождения своего города от неп-
риятных гостей. Думая, что епископ с крестоносцами уже в море, он посо-
ветовался с дружиною, и вот в один день, когда почти все немцы спусти-
лись в ямы, где добывали камень для городских построек, а мечи свои и
прочее оружие оставили наверху, отроки княжеские и мужи прибегают к
ямам, овладевают оружием и умерщвляют беззащитных его владельцев. Троим
из последних, однако, удалось спастись бегством и достигнуть Риги: они
рассказали, что случилось с ними и их товарищами в Кукейносе, Вячеслав,
думая, что положено доброе начало делу, послал к полоцкому князю коней и
оружие неприятельское с приглашением идти как можно скорее на Ригу, ко-
торую легко взять, лучшие люди перебиты им в Кукейносе, другие отъехали
с епископом в Германию. Полоцкий князь поверил и начал уже собирать
войска. Но Вячеслав жестоко ошибался в своих надеждах; противные ветры
задержали Альберта в двинском устье, и когда пришла в Ригу весть о про-
исшествиях в Кукейносе, то он немедленно возвратился, убедил и спутников
своих опять послужить святому делу; немцы, рассеянные по всем концам Ли-
вонии, собрались в Ригу. Тогда русские, видя, что не в состоянии бо-
роться против соединенных сил ордена, собрали свои пожитки, зажгли Ку-
кейнос и ушли далее на восток, а окружные туземцы в глубине дремучих ле-
сов своих искали спасения от мстительности пришельцев, но не всем уда-
лось найти его: немцы преследовали их по лесам и болотам и если кого
отыскивали, то умерщвляли жестокою смертию.
Падение Кукейноса скоро повлекло за собою покорение и другого кня-
жества русского в Ливонии - Герсика. В 1209 году епископ, говорит лето-
писец, постоянно заботясь о защите лифляндской церкви, держал совет с
разумнейшими людьми, как бы освободить юную церковь от вреда, который
наносит ей Литва и Русь. Решено было выступить в поход против врагов
христианского имени; летописец, впрочем, спешит оговориться, и прибавля-
ет, что князь Герсика, Всеволод, был страшным врагом христианского име-
ни, преимущественно латынян; он женат был на дочери литовского князя,
был с литовцами в постоянном союзе и часто являлся предводителем их
войска, доставлял им безопасную переправу через Двину и съестные припа-
сы. Литовцы тогда, продолжает летописец, были ужасом всех соседних наро-
дов: редкие из леттов отваживались жить в деревнях; большая часть их ис-
кали безопасности от Литвы в дремучих лесах, но и там не всегда находили
ее; литовцы преследовали их и в лесах, били одних, уводили в плен дру-
гих, отнимали у них все имение. И русские бегали также пред литовцами,
многие пред немногими, как зайцы пред охотниками; ливы и летты были пи-
щею литовцев, как овцы без пастыря бывают добычею волков. И вот бог пос-
лал им доброго и верного пастыря, именно епископа Альберта. Добрый и
верный пастырь нечаянно напал с большим войском на Герсик и овладел им;
князь Всеволод успел спастись на лодках через Двину, но жена его со всею
своею прислугою попалась в плен. Немецкое войско пробыло целый день в
городе, собрало большую добычу, снесло изо всех углов города платье, се-
ребро, из церквей колокола, иконы и всякие украшения. На следующий день,
приведши все в порядок, немцы собрались в обратный путь и зажгли город.
Когда князь Всеволод увидал с другого берега Двины пожар, то стал жа-
лостно вопить: "Герсик! Любимый город, дорогая моя отчина! Пришлось мне
увидать, бедному, сожжение моего города и гибель моих людей!" Епископ и
все войско, поделивши между собою добычу, с княгинею и со всеми пленни-
ками возвратились в Ригу, куда послали звать и князя Всеволода, если хо-
чет получить мир и освобождение своих. Князь приехал в Ригу, называл
епископа отцом, всех латынцев братьями, просил только, чтоб выпустили из
плена жену и других русских. Ему предложили условие: "Хочет он отдать
свое княжество на веки в дар церкви св. богородицы, и потом взять его
назад из рук епископа, так отдадут ему княгиню и других пленников". Все-
волод согласился и поклялся открывать епископу и ордену все замыслы
русских и литовцев, но когда возвратился домой с женою и дружиною, то
забыл обещание, начал опять сноситься с литовцами и подводить язычников
против немцев кукейносских.
В то время, когда немцы утверждались в Ливонии, отнимая низовые
двинские страны у Полоцка, новгородцы и псковичи продолжали бороться с
чудью, жившею на юге и на севере от Финского залива; в 1176 году вся
Чудская земля, по выражению летописца, приходила под Псков, но была от-
бита с большим уроном; но мы видели, как Мстислав Храбрый отомстил чуди
за эти обиды; обыкновенно наступательные движения новгородцев на чудь
происходили в минуты ладов их с своими князьями, но такие минуты были
очень редки, и потому движения новгородцев не могли отличаться посто-
янством - вот причина, почему они не могли утвердиться в Эстонии и ус-
пешно спорить с немцами о господстве над нею. В 1190 году чудь снова
пришла ко Пскову на судах по озеру, но и на этот раз псковичи не упусти-
ли из нее ни одного живого. Юрьев был снова захвачен чудью и снова взят
новгородцами и псковичами в 1191 году, причем по обычаю земля Чудская
была пожжена, полону приведено бесчисленное множество, а в следующем го-
ду псковичи снова ходили на чудь и взяли у нее Медвежью-Голову (Оденпе).
Потом не слышно о походах на Эстонию до 1212 года - в этом году, по сче-
