сестры. Из бояр при сыновьях Всеволодовых упоминается Иван Родиславич
убитый в сражении Под Ростовом; Андрей Станиславич, который уговаривал
младших Всеволодовичей перед Липецкою битвою мириться с Мстиславом Уда-
лым; Еремей Глебович, служивший сперва Константину, а потом Юрию; Воис-
лав Добрынич - ростовский воевода при сыновьях Константиновых. Из бояр
при князьях Южной Руси под 1171 годом упоминается шумский посадник Паук
- кормилец дорогобужского князя Владимира Андреевича; при Глебе Юрьевиче
в Киеве тысяцким был Григорий - неизвестно, киевский ли боярин или приш-
лый с Глебом из Переяславля. Известный нам прежде выезжий поляк Владис-
лав Вратиславич по изгнании Мстислава из Киева отступил от последнего к
враждебным ему князьям: Давыд Ростиславич, вышегородский посылает его
преследовать Мстислава в 1127 году; во время войны Глеба и Михаила
Юрьевичей с половцами (1172 г.) воеводою у них был Владислав, Янев брат
- быть может, тот же самый лях, быть может, и другой, и Янев брат сказа-
но именно для отличия его от известного ляха; по смерти Глеба последний
оставался в Киеве и держал сторону Боголюбского против Ростиславичей,
которые захватили его там вместе со Всеволодом Юрьевичем в 1174 году.
Поводом к знаменитой борьбе Боголюбского с Ростиславичами было обвинение
троих киевских бояр - Григория Хотовича, Степанца и Олексы Святославича
в отравлении князя Глеба; Григорий Хотович был, вероятно, упомянутый вы-
ше тысяцкий Григорий, брат Константина Хотовича, плененного прежде по-
ловцами. Из бояр в Киеве при Святославе Всеволодовиче упоминается люби-
мец его Кочкарь, по всем вероятностям, приведенный им из Чернигова; ле-
тописец говорит, что князь открывал свои тайные намерения одному этому
Кочкарю, мимо других. По походам на половцев известны черниговские бояре
Ольстин Олексич и Роман Нездилович (1184, 1185, 1187 г.). У Рюрика Рос-
тиславича белгородского и потом киевского упоминается воевода Лазарь,
Сдеслав Жирославич, Борис Захарьич - кормилец Владимира, сына Мстислава
Храброго; Сдеслав Жирославич упоминается после в числе бояр Мстислава
Удалого; потом у Рюрика в Белграде встречаем воеводу Славна Борисовича,
бывшего потом тысяцким в Киеве, где видим также при Рюрике боярина Чуры-
ню, посыланного в 1187 году вместе с Славном за дочерью Всеволода III; у
сына Рюрикова, Ростислава, был боярин Рогволд, которого он в 1192 году
посылал к отцу толковать о половецком походе. Смоленским тысяцким при
князе Давыде Ростиславиче был Михалко; у Владимира Рюриковича во время
Липецкого боя упоминается боярин Яволод и потом Ивор Михайлович, быть
может, сын упомянутого выше Михалка. Из бояр князя Глеба рязанского упо-
минаются Борис и Дедилец, которые так много содействовали отстранению
Юрьевичей в пользу Ростиславичей по смерти Боголюбского; Дедилец вместе
с другим рязанским боярином Олстиным попался в плен Всеволоду III в 1177
году; потом из рязанских бояр во время войны Святослава черниговского со
Всеволодом III упоминается Иван Мирославич.
Рассмотревши отношения внутренние, обратимся ко внешним, которые в
последнее время начинают принимать особый, очень важный характер. Мы
знаем, что древние русские владения в прибалтийских областях делились на
две части: северную, зависевшую более или менее от Новгорода, и южную,
зависевшую от Полоцка. К берегам этой-то южной части русских владений, к
устью Двины, в 1158 году прибит был бурею корабль бременских купцов. Не-
гостеприимно встретили их туземцы, но после схватки, в которой победа
осталась на стороне немцев, ливы стали сговорчивее и позволили при-
шельцам производить мену. Выгода этой мены заставила бременцев несколько
раз возвращаться с товарами к устью Двины, наконец выпросили они себе у
туземцев позволения основать здесь постоянную контору; место было выбра-
но подле Двины на горе, где построили большой дом и острожек, который
получил название Укскуль; скоро потом построена была другая фактория Да-
лен.
Известие о поселениях, заведенных немцами при устье Двины среди язы-
ческого народонаселения, обратило на себя внимание бременского архиепис-
копа, который не мог пропустить благоприятного случая для распростране-
ния пределов церкви. Он объявил об этом папе Александру III, и тот велел
ему отправить в Ливонию искусного миссионера; архиепископ отправил туда
Мейнгарда - монаха Августинского ордена. Мейнгард выпросил позволение у
князя полоцкого проповедовать евангелие между подвластными ему язычника-
ми, построил церковь в Укскуле и успел обратить несколько туземцев. Ско-
ро литовцы напали на окрестности Укскуля, Мейнгард с жителями последнего
спрятался в лесах, где имел бой с врагами. По их удалении начал укорять
ливов за то, что они живут оплошно, не имеют крепостей, и обещал им
построить крепкие замки, если они за это обяжутся принять христианство.
Ливы согласились, и на следующее лето явились из Готланда строители и
каменосечцы. Еще прежде, чем начали строить замок Укскуль, часть народа
окрестилась, остальные обещали креститься как скоро весь замок будет го-
тов. Замок выстроили, Мейнгард посвящен был в епископы, но никто не ду-
мал креститься; под условием такого же обещания выстроили другой замок -
Гольм, и также никто не думал принимать христианство; мало того, язычни-
ки начали явно обнаруживать неприязненные намерения против епископа,
грабили его имение, били его домашних, но всего больше огорчало Мейнгар-
да то, что уже крещенные туземцы стали погружаться в Двину, чтоб, по их
словам, смыть с себя крещение и отослать его в Германию. У Мейнгарда был
товарищ в деле проповеди, брат Феодорих - монах Цистерциенского ордена,
этого Феодориха ливонцы вздумали однажды принесть в жертву богам, чтоб
жатва была обильнее, чтоб дожди не повредили ей. Народ собрался, положи-
ли копье на землю, вывели священного коня, смотрят, какою ногою прежде
ступит конь: правою - определит смерть, левою - жизнь; конь ступает но-
гою жизни, но волхв противится, утверждает, что тут чары со стороны
враждебной религии; опять ведут коня, опять ступает он левою ногою, и
Феодорих спасен. В другой раз тот же Феодорих находился в Эстонии, когда
в день св. Иоанна Крестителя случилось солнечное затменение; несчастному
монаху грозила опять страшная опасность от язычников, которые приписали
затмение ему, говоря, что он съедает солнце.
Когда Мейнгард увидал, что мирными средствами трудно будет распрост-
ранить христианство между ливами, то отправил посла к папе представить
жалкое положение юной церкви своей; папа велел проповедовать крестовый
поход против ливонских язычников, но Мейнгард не дождался прибытия крес-
тового ополчения - он умер в 1196 году; в этом же году датский король
Канут VI пристал к эстонскому берегу и утвердился здесь, принудив тузем-
цев силою принять христианство. Между тем ливонские христиане отправили
посольство к бременскому архиепископу с просьбою о присылке преемника
Мейнгарду; новый епископ, Бартольд, явился сперва без войска, собрал ту-
земных старшин и пытался привлечь их к себе угощениями и подарками, од-
нако напрасно, при первом удобном случае они завели спор о том, каким
способом погубить нового епископа: сжечь ли его в церкви или убить, или
утопить в Двине. Бартольд тихонько ушел на корабль и отплыл сперва на
Готланд, а потом в Германию, откуда послал к папе с известием о своем
печальном положении; папа объявил отпущение грехов всем, кто отправится
в крестовый поход против ливонцев, вследствие чего около Бартольда соб-
рался значительный отряд крестоносцев, с которым он и отправился назад в
Ливонию. Туземцы вооружились и послали спросить епископа, зачем он при-
вел с собою войско? Когда Бартольд отвечал, что войско пришло для нака-
зания отступников, то ливонцы велели сказать ему: "Отпусти войско домой
и ступай с миром на свое епископство: кто крестился, тех ты можешь при-
нудить оставаться христианами, других убеждай словами, а не палками".
Урок не подействовал на Бартольда: он позволил себе принять участие в
битве между крестоносцами и туземцами, и когда последние были обращены в
бегство, то быстрый конь занес епископа в ряды язычников, которые изру-
били его. Немцы воспользовались своею победою и страшно опустошили стра-
ну; туземцы принуждены были к покорности, крестились, приняли к себе
священников, определили на их содержание известное количество съестных
припасов с плуга, но только что крестоносцы успели сесть на корабли, как
уже ливонцы начали окунываться в Двину, чтоб смыть с себя крещение, ог-
рабили священников, выгнали их из страны; хотели сделать то же и с куп-
цами, но те задарили старшин и остались.
Скоро возвратились также и священники; с ними приехал новый епископ,
Альберт, в сопровождении крестового отряда, помещавшегося на 23 кораб-
лях. Альберт принадлежал к числу тех исторических деятелей, которым
предназначено изменять быт старых обществ, полагать твердые основы но-
вым: приехавши в Ливонию, он мгновенно уразумел положение дел, нашел
верные средства упрочить торжество христианства и своего племени над
язычеством и туземцами, с изумительным постоянством стремился к своей
цели и достиг ее. Враждебно встретили туземцы нового епископа, он должен
был выдержать от них осаду в Гольме; новоприбывшие крестоносцы освободи-
ли его, но Альберт хорошо видел, что с помощию этих временных гостей
нельзя утвердиться в Ливонии; туземцы не умели выдерживать битв с искус-
ными немецкими ополчениями; потерпев поражение, видя жилища и нивы свои
опустошенными, они покорялись, обещаясь принять христианство, но стоило
только крестоносцам сесть на корабли, как они возвращались к прежней ве-
ре и начинали враждебно действовать против пришельцев. Нужно было, сле-
довательно, вести борьбу не временными, случайными наездами; нужно было
стать твердою ногою на новой почве, вывести сильную немецкую колонию,
основать город, в стенах которого юная церковь могла бы находить посто-
янную защиту. С этою целию в 1200 году Альберт основал при устье Двины
город Ригу; но мало было основать, нужно было дать народонаселение ново-
му городу, и Альберт сам ездил в Германию набирать колонистов и привозил
их с собою. Но одного города с немецким народонаселением было еще недос-
таточно: народонаселение это не могло предаваться мирным занятиям, пото-
му что должно было вести постоянную борьбу с туземцами; нужно было, сле-
довательно, военное сословие, которое бы приняло на себя обязанность
постоянно бороться с туземцами, обязанность защищать новую колонию; для
этого Альберт сперва начал было вызывать рыцарей из Германии и давать им
замки в ленное владение, но это средство могло вести к цели только очень
медленно, и потому он скоро придумал другое, более верное, именно осно-
вание ордена воинствующих братий по образцу военных орденов в Палестине;
папа Иннокентий III одобрил мысль Альберта, и в 1202 году был основан
орден рыцарей Меча, получивший устав Храмового ордена; новые рыцари но-
сили белый плащ с красным мечом и крестом, вместо которого после стали
нашивать звезду: первым магистром их был Винно фон Рорбах.
Таким образом немцы стали твердою ногою при устьях Двины; как же
смотрели на это князья полоцкие? Они привыкли ходить войною на чудь и
брать с нее дань силою, если она не хотела платить ее добровольно. Точно
так же хотели они теперь действовать против немцев: в 1203 году полоцкий
князь внезапно явился пред Укскулем и осадил его; неприготовленные к
осаде жители предложили ему дань, он взял ее и пошел осаждать другой за-
мок - Гольм, но сюда епископ уже успел послать гарнизон, и русские, по-
теряв много лошадей от стрельбы осажденных, отступили от замка. В Ливо-
нии по берегам Двины роду полоцких князей принадлежали две волости - Ку-
кейнос (Кокенгузен) и Герсик; князь последнего с литовцами (которые для
