лобление против бывшего посадника дошло до того, что когда привезли тело
Дмитрия, умершего во Владимире, то новгородцы хотели сбросить его с мос-
та, едва архиепископ Митрофан успел удержать их. Князем явился в Новго-
род прежде бывший здесь Святослав Всеволодович, а в посадники выбрали
Твердислава Михайловича, по всем вероятностям, сына покойного Михаила
Степановича - соперника Мирошки: ненависть к роду последнего естественно
должна была побудить к этому выбору; новгородцы поцеловали крест, что не
хотят держать у себя ни детей Дмитриевых, ни братьев, ни приятелей, и
новый князь Святослав отослал их в заточение к отцу, другие откупились
большими деньгами.
Перемена князя, впрочем, не переменила дел в Новгороде, не удовлетво-
рила всем сторонам: сын Всеволода, как бы он ни назывался - Константин
или Святослав, не мог обходиться с новгородцами, как обходились с ними
прежние князья из Юго-Западной Руси, и вот по некоторым очень вероятным
известиям недовольные послали в Торопец к тамошнему князю Мстиславу, сы-
ну знаменитого Мстислава Храброго, с просьбою избавить Новгород от суз-
дальских притеснений. Мстислав согласился принять на себя наследственную
обязанность ратовать за старую Русь, за старый порядок вещей против но-
вого, который вводили Юрьевичи северные, но не будучи уверен еще, как
видно, хотят ли его новгородцы всем городом, захватил сперва Торжок, за-
ковал дворян Святославовых и посадников, имение их разграбили, чья
только рука до него дошла, после чего послал сказать новгородцам: "Кла-
няюсь св. Софии, гробу отца моего и всем новгородцам, пришел я к вам,
услыхав о насилиях, которые вы терпите от князей, жаль мне стало своей
отчины". Новгородцы послали к нему с ответом: "Ступай, князь, на стол",
а Святослава Всеволодовича заперли в архиепископском доме и с дружиною
до тех пор, пока управятся с отцом. Мстислав приехал в Новгород, был
принят с большою радостию и тотчас же двинулся к Торжку, потому что Все-
волод захватил купцов новгородских по своим волостям и отправил сыновей
с войском к новгородским границам; но битвы не было: мы видели, как Все-
волод остерегался вступать в решительные сражения с князьями старой Ру-
си, притом же теперь сын его сидел пленником в Новгороде; Всеволод, по
словам летописца, прислал сказать Мстиславу слова, совершенно тому по-
нятные: "Ты мне сын, а я тебе отец; отпусти Святослава с дружиною и от-
дай все, что захватил, а я так же отпущу гостей и товары их". Мстислав
согласился, и мир был заключен. Как видно из последующего поведения по-
садника Твердислава, так сильно стоявшего за старину, он не мог быть на
стороне Юрьевичей: вероятно, он не менее других радовался и содействовал
перемене и потому не мог быть сменен вследствие этой перемены. Но скоро
по утверждении Мстислава в Новгороде явился с юга из Руси Дмитрий Якуно-
вич, сын старого посадника Якуна Мирославича; мы видели, что Якун был в
тесной связи с Ростиславичами северными, врагами Всеволода, дочь его бы-
ла за Мстиславом Ростиславичем; когда Всеволод утвердил свою власть над
Новгородом, то сын Якуна, Димитрий, принужден был искать убежища в Руси
и возвратился теперь в Новгород, когда уже нечего было более бояться
суздальского князя; Твердислав уступил ему добровольно посадничество,
как старшему. Но если Твердислав не мог быть заподозрен в приязни ко
Всеволоду, то очень легко мог быть заподозрен ерхиепископ Митрофан, дан-
ный Новгороду Всеволодом вопреки старому обычаю: и вот Мстислав вместе с
новгородцами свергнул Митрофана, который был отведен в Торопец (1211
г.).
Таким образом, и Великий Всеволод при конце жизни своей, подобно бра-
ту Андрею, должен был потерпеть неудачу в своих стремлениях благодаря
князьям старой Руси: войска Андрея бежали со стыдом от Мстислава - отца,
Всеволод должен был уступить Новгород Мстиславу - сыну, должен был заго-
ворить с ним его языком. В 1212 году Всеволод стал изнемогать и хотел
при жизни урядить сыновей, которых у него было шестеро - Константин,
Юрий, Ярослав, Святослав, Владимир, Иван. Он послал за старшим Констан-
тином, княжившим в Ростове, желая дать ему после себя Владимир, а в Рос-
тов послать второго сына Юрия. Но Константин не соглашался на такое рас-
поряжение, ему непременно хотелось получить и Ростов, и Владимир: стар-
шинство обоих городов, как видно, было еще спорное и тогда, и Константин
боялся уступить тот или другой младшему брату; как видно, он опасался
еще старинных притязаний ростовцев, которыми мог воспользоваться Юрий:
"Батюшка! - велел он отвечать Всеволоду, - если ты хочешь меня сделать
старшим, то дай мне старый начальный город Ростов и к нему Владимир или,
если тебе так угодно, дай мне Владимир и к нему Ростов". Всеволод рас-
сердился, созвал бояр и долго думал с ними, как быть; потом послал за
епископом Иоанном и, по совету с ним, порешил отдать старшинство младше-
му сыну Юрию, мимо старшего, ослушника воли отцовской - явление важное!
Мало того, что на севере отнято было старшинство у старого города и пе-
редано младшему, пригороду, отнято было отцом старшинство и у старшего
сына в пользу младшего; нарушен был коренной обычай, и младшие князья на
севере не приминут воспользоваться этим примером; любопытно, что бояре
не решились присоветовать князю эту меру, решился присоветовать ее епис-
коп. 14 апреля умер Всеволод на 64 году своей жизни, княжив в Суз-
дальской земле 37 лет Он был украшен всеми добрыми нравами, по отзыву
северного летописца, который не упускает случая оправдывать вводимый
Юрьевичами порядок и хвалить их за это: Всеволод. по его словам, злых
казнил, а добромысленных миловал, потому что князь не даром меч носит в
месть злодеям и в по хвалу добро творящим; одного имени его трепетали
все страны, по всей земле пронеслась его слава, всех врагов (зломыслов)
бог покорил под его руки. Имея всегда страх божий в сердце своем, он по-
давал требующим милостыню, судил суд истинный и нелицемерный, невзирая
на сильных бояр своих, которые обижали меньших людей.
Северная Русь лишилась своего Всеволода; умирая, он ввергнул меч меж-
ду сыновьями своими и злая усобица между ними грозила разрушить дело
Андрея и Всеволода, если только это дело было произведением одной их
личности; Юго-Западная, старая, Русь высвобождалась от тяготевшего над
нею влияния Северной, последняя связь между ними - старшинство и сила
Юрьевичей - рушилась, и надолго теперь они разрознятся, будут жить осо-
бою жизнию до тех пор, пока на севере не явятся опять государи единов-
ластные, собиратели Русской земли; тогда опять послышится слово, что
нельзя Южной Руси быть без Северной, и последует окончательное соедине-
ние их. Но по смерти Всеволода казалось, что Южная Русь не только осво-
бодится от влияния Северной, но, в свою очередь, подчинит ее своему вли-
янию, ибо когда Северная Русь лишилась Всеволода и сыновья его губили
свои силы в усобицах, у Руси Южной оставался Мстислав, которого доблести
начали с этих пор обнаруживаться самым блистательным образом: ни в русс-
кой, ни в соседних странах не было князя храбрее его; куда ни явится,
всюду принесет с собою победу; он не будет дожидаться, пока северный
князь пришлет на юг многочисленные полки, чтобы отразить их, как отец
его отразил полки Андреевы, он сам пойдет в глубь этого страшного суро-
вого сжимающего севера и там поразит его князей, надеющихся на свое гро-
мадное ополчение, и вместе уничтожит завещание Всеволода; в Руси Днеп-
ровской он не даст Мономахова племени в обиду Ольговичам; наконец, выр-
вет Галич из рук иноплеменников. Казалось бы, какая блистательная судьба
должна была ожидать Юго-Западную Русь при Мстиславе, какие важные, про-
должительные следствия должна была оставить в ней его деятельность, если
только судьба Юго-Западной Руси могла зависеть от одной личности Мстис-
лавовой!
В 1212 году умер Всеволод Великий, ив 1213 г. уже встречаем известие
об усобице сыновей его. Константин не мог спокойно сносить потерю стар-
шинства, по словам летописи, он разгорелся яростию, воздвигнул брови
свои гневом на брата Юрия и на всех думцев, которые присоветовали старо-
му Всеволоду отнять у него старшинство, и тотчас же наступило сильное
волнение в Суздальской земле: люди толпами стали перебегать с одной сто-
роны на другую. Между прочими князь Святослав Всеволодович, рассердив-
шись за что-то на брата Юрия, бежал от него к большому брату, Константи-
ну, в Ростов; другой Всеволодович, Владимир, князь юрьевский, также был
против владимирского князя. Видя это, последний спешил заключить крепкий
союз по крайней мере с Ярославом Всеволодовичем, князем переяславским;
он сказал ему: "Брат Ярослав! Если пойдет на меня Константин или Влади-
мир, будь ты со мною заодно, a они против тебя пойдут, то я приду к тебе
на помощь". Ярослав согласился, поцеловал с Юрием крест и отправился в
свой Переяславль, где созвал жителей к св. спасу и сказал им: "Братья
переяславцы! Отец мой отошел к богу, вас отдал мне, а меня дал вам на
руки: скажите же, братцы: хотите ли иметь меня своим князем и головы
свои сложить за меня?" Переяславцы отвечали в один голос: "И очень хо-
тим; ты наш господин, ты Всеволод!" После чего все целовали ему крест. В
то время, как это происходило в Переяславле, в Ростове Константин все
злобился на Юрия, толковал: "Ну разве можно сидеть на отцовском столе
меньшему, а не мне, большему?" и сбирался идти на Владимир с братом Свя-
тославом. Юрий боялся войны и послал сказать ему: "Брат Константин! Если
хочешь Владимира, то ступай садись в нем, а мне дай Ростов". Но Констан-
тин не хотел этого; он хотел в Ростове посадить сына своего Василька, а
сам хотел сесть во Владимире и отвечал Юрию: "Ты садись в Суздале". Юрий
не согласился и послал сказать брату Ярославу: "Идет на меня брат Конс-
тантин; ступай к Ростову, и как там бог даст: уладимся или станем
биться". Ярослав пошел с своими переяславцами, а Юрий с владимирцами и
суздальцами и стали у Ростова за рекою Ишнею, а Константин расставил
свои полки на бродах подле реки, и начали биться об нее; река была очень
грязна, и потому Юрию с Ярославом нельзя было подойти к городу, они
пожгли только села вокруг, скот угнали, да жито потравили; потом, прос-
тоявши друг против друга четыре недели, братья помирились и разошлись по
своим городам. Но усобица была далека до конца; Юрий знал, что мир нена-
дежен, и принимал свои меры: ему, как видно, трудно было удерживать за
собою отцовское приобретение, рязанские волости, которых князья и дружи-
ны их томились в тюрьмах владимирских; он освободил их, одарил и князей
и дружину золотом, серебром, конями, утвердился крестным, целованием и
отпустил в Рязань.
Скоро началась опять усобица, начал ее Владимир Всеволодович: он вы-
бежал из своего Юрьева сперва на Волок, а оттуда на Москву и сел здесь,
отнявши этот город у Юрия. Потом начал наступать и Константин: отнял у
Юрия Солигалич, пожег Кострому, а у Ярослава отнял Нерехту; обиженные
братья собрали полки и пошли опять к Ростову вместе с князем Давыдом му-
ромским, остановились на старом месте за рекою Ишнею и велели людям сво-
им жечь села. Между тем Владимир с москвичами и дружиною своею пошел к
Дмитрову, городу Ярославову; дмитровцы сами пожгли все посады, затвори-
лись и отбили все приступы, и Владимир, испуганный вестию о приближении
Ярослава, бежал от города назад в Москву, потерявши задний отряд своей
дружины, который перерезали дмитровцы, гнавшиеся за беглецами. Юрий и
Ярослав стояли все у Ростова, не вступая в битву по северному обычаю, и
опять помирились, выговоривши у Константина, чтоб он не только не помо-
гал Владимиру, но чтоб еще дал полки свои для отнятия у последнего Моск-
