не так злобился и велел запереть их 15 человек особо, отчего они все и
остались живы.
Не так поступали князья из милостивого племени Ростиславова: они ос-
тальную часть дня оставались на месте побоища, а если бы погнались за
неприятелем, то князьям Юрию и Ярославу не уйти бы, да и Владимир был бы
взят врасплох, но Ростиславичи тихо пришли ко Владимиру, объехали и ста-
ли думать, откуда взять, а когда ночью загорелся княжий двор, и новго-
родцы хотели воспользоваться этим случаем для приступа, то Мстислав не
пустил их; через день вспыхнул опять пожар в городе, и горело до света,
смольняне также стали проситься на приступ, но князь Владимир не пустил
их. Тогда князь Юрий выслал к осаждающим князьям с челобитьем: "He ходи-
те на меня нынче, а завтра сам пойду из города". И, точно, на другой
день рано утром выехал он из города, поклонился князьям Мстиславу и Вла-
димиру Рюриковичу и сказал: "Братья! Вам челом бью, вам живот дать и
хлебом меня накормить, а брат мой, Константин, в вашей воле". Он дал им
богатые дары; те помирились с ним, помирили его и с братом Константином,
который взял себе Владимир, а Юрий должен был удовольствоваться Радило-
вым Городцем на Волге; владыка, княгиня и весь двор его сели немедленно
в лодки и поплыли вниз по Клязьме, а сам князь Юрий, зашедши перед
отъездом в Соборную церковь, стал на колени у отцовского гроба и со сле-
зами сказал: "Суди, бог, брату моему, Ярославу, что довел меня до это-
го".
Проводивши Юрия, владимирцы - духовенство и народ - пошли встречать
нового князя, Константина, который богато одарил в тот день князей и бо-
яр, а народ привел к присяге себе. Между тем Ярослав все злобился и не
хотел покоряться, заперся в Переяславле и думал, что отсидится здесь, но
когда Ростиславичи с Константином двинулись к Переяславлю, то он испу-
гался и стал слать к ним с просьбою о мире, а наконец и сам приехал к
брату Константину, ударил ему челом и сказал: "Господин! Я в твоей воле:
не выдавай меня тестю моему, Мстиславу, и Владимиру Рюриковичу, а сам
накорми меня хлебом". Константин помирил его с Мстиславом еще на дороге,
и когда князья пришли к Переяславлю, то Ярослав одарил их и воевод бога-
тыми дарами; Мстислав, взявши дары, послал в город за дочерью своею, же-
ною Ярославовою, и за новгородцами, которые остались в живых и которые
находились в полках с Ярославом, тот не раз после этого посылал к нему с
просьбою отдать ему жену, но Мстислав не согласился.
Так Мстислав уничтожил завещание Всеволода III, восстановил, по-види-
мому, старину на севере, хотя, собственно, здесь торжеством Константина
прокладывался путь к торжеству нового порядка вещей, потому что старший
брат становился материально несравненно сильнее младших, получив и Рос-
тов и Владимир, чего прежде желал; племени Константинову следовало те-
перь усиливаться на счет остальных сыновей Всеволодовых, но судьба хоте-
ла иначе и предоставляла честь собрания Северной Руси племени третьего
сына Всеволода, того самого Ярослава, который был виновником описанных
событий.
Слабый здоровьем Константин недолго накняжил во Владимире, он
чувствовал приближение смерти, видел сыновей своих несовершеннолетними и
потому спешил помириться с братом Юрием, чтоб не оставить в нем для пос-
ледних опасного врага: уже в следующем 1217 году он вызвал к себе Юрия,
дал ему Суздаль, обещал и Владимир по своей смерти, много дарил и заста-
вил поцеловать крест, разумеется, на том, чтобы быть отцом для племянни-
ков. В 1218 году Константин послал старшего сына своего, Василька, на
стол ростовский, а Всеволода - на ярославский; по словам летописца, он
говорил им: "Любезные сыновья мои! Будьте в любви между собою, всею ду-
шою бойтесь бога, соблюдая его заповеди, подражайте моим нравам и обыча-
ям: нищих и вдов не презирайте, церкви не отлучайтеся, иерейский и мона-
шеский чин любите, книжного поученья слушайтесь, слушайтесь и старших,
которые вас добру учат, потому что вы оба еще молоды; я чувствую, дети,
что конец мой приближается и поручаю вас богу, пречистой его матери,
брату и господину Юрию, который будет вам вместо меня".
Константин умер 2 февраля 1218 года; летописец распространяется в
похвалах его кротости, милосердию, попечению о церквах и духовенстве,
говорит, что он часто читал книги с прилежаньем и делал всe по-писаному
в них. После имя Константина поминается с прозванием добрый. Брат его,
Юрий, стал по-прежнему княжить во Владимире.
С княжеством Суздальским по природным условиям тесно были соединены
княжества Рязанское и Муромское. Князь муромский, Давыд, ходил постоянно
в воле великого Всеволода, помогал ему в покорении рязанских князей; во
время Липецкой битвы муромские князья с своими полками находились в
войске младших Всеволодовичей. Рязанские князья были отпущены Юрием из
плена в свои волости, но недолго жили здесь в мире: тот самый Глеб Вла-
димирович, который прежде с братом Олегом обносил остальную братью пред
Всеволодом III, теперь с другим братом, Константином, вздумал истребить
всех родичей и княжить вдвоем во всей земле Рязанской. Мы видели причины
сильной вражды между Ярославичами рязанскими в крайнем размельчении во-
лостей; причину же братоубийственного намерения Владимировичей, почти
единственного примера между русскими князьями после Ярослава, можно
объяснить из большой грубости и одичалости нравов в Рязани, этой отор-
ванной, отдаленной славяно-русской колонии на финском востоке. Как бы то
ни было, в 1217 году, во время съезда рязанских князей для родственного
совещания, Владимировичи позвали остальную братью, шестерых князей, на
пир к себе в шатер; те, ничего не подозревая, отправились к ним с своими
боярами и слугами, но когда начали пить и веселиться, то Глеб с братом,
вынувши мечи, бросились на них с своими слугами и половцами, скрывавши-
мися подле шатра: все гости были перебиты. Остался в живых не бывший на
съезде Ингварь Игоревич, который и удержал за собою Рязань; Глеб в 1219
году пришел на него с половцами, но был побежден и едва успел уйти.
Мстислав, возвратившись с победою в Новгород, недолго оставался в
нем: в следующем же 1217 году он ушел в Киев, оставив в Новгороде жену и
сына Василия и взявши с собою троих бояр, в том числе старого посадника
Юрия Иванковича; как видно, он взял их в заложники за безопасность жены
и сына: так сильна была вражда сторон и возможность торжества стороны
суздальской! На существование этой вражды, на существование в Новгороде
людей, неприязненных Мстиславу, указывает известие, что Мстислав по
возвращении в Новгород в том же году должен был схватить Станимира Дер-
новича с сыном Нездилою, заточить их в оковах, взявши себе богатое име-
ние их, а в 1218 году он пошел в Торжок и схватил там Борислава Некури-
шинича, причем так же овладел большим имением; после, однако, все эти
люди были выпущены на свободу. В том же году Мстислав созвал вече на
Ярославовом дворе и сказал новгородцам: "Кланяюсь св. Софии, гробу отца
моего и вам; хочу поискать Галича, а вас не забуду; дай мне бог лечь
подле отца у св. Софии". Новгородцы сильно упрашивали его: "Не ходи,
князь", но не могли удержать его.
Проводивши Мстислава, новгородцы послали в Смоленск за племянником
его, Святославом, сыном Мстислава Романовича, но в том же, 1218 году
встала смута: как-то Матей Душильчевич, связавши одного чиновника, Мои-
сеича, убежал; беглеца схватили и привели на Городище, как вдруг пронес-
ся в городе ложный слух, что посадник Твердислав выдал Матея князю,
встало волнение: жители Заречья (ониполовцы) зазвонили у св. Николы и
звонили целую ночь, а жители Неревского конца стали звонить у 40 святых,
сбирая также людей на Твердислава. Князь, услыхав о мятеже, выпустил Ма-
тея, но народ уже не мог успокоиться; ониполовцы выступили в бронях, как
на рать, неревляне также, а загородцы не присоединялись ни к тем, ни к
другим, но смотрели, что будет. Тогда Твердислав, взглянувши на св. Со-
фию, сказал: "Если я виноват, то пусть умру; если же прав, то ты меня
оправи, господи!" - и пошел на бой с Людиным концом и с жителями Прусс-
кой улицы. Битва произошла у городских ворот, и ониполовцы с неревцами
обратились в бегство, потерявши из своих Ивана Душильчевича, Матеева
брата, а неревляне Константина Прокопьича, да кроме этих еще шесть чело-
век; победители, жители Людина конца и Прусской улицы, потеряли по одно-
му человеку, а раненых было много с обеих сторон. Целую неделю после
этого побоища все были веча в городе; наконец, сошлись братья вместе
единодушно и целовали крест. Но тут князь Святослав прислал своего ты-
сяцкого на вече: "Не могу, - говорил князь, - быть с Твердиславом и от-
нимаю у него посадничество". Новгородцы спросили: "А какая вина его?"
"Без вины", - велел отвечать князь. Тогда Твердислав сказал: "Тому я
рад, что вины на мне нет никакой, а вы, братья, вольны и в посадничестве
и в князьях". Новгородцы велели отвечать Святославу: "Князь! Если Твер-
дислав ни в чем не виноват, то ты нам клялся без вины не отнимать ни у
кого должности; тебе кланяемся, а вот наш посадник, и до того не допус-
тим, чтоб отняли у него без вины посадничество". Святослав не настаивал
больше, и наступило спокойствие.
В следующем году Мстислав Романович, князь киевский, прислал в Новго-
род сына своего, Всеволода: "Примите к себе, - велел он сказать новго-
родцам, - этого Всеволода, а Святослава, старшего, отпустите ко мне".
Новгородцы исполнили его волю. Тою же зимою Семьюн Емин с отрядом из че-
тырехсот человек пошел на финское племя тоймокаров, но суздальские
князья, ни Юрий, ни Ярослав, не пропустили их чрез свою землю; принуж-
денные возвратиться назад в Новгород, Семьюн с товарищами стали шатрами
по полю, а в городе начали распускать слух, что посадник Твердислав и
тысяцкий Якун нарочно заслали к Юрию, чтоб он не пускал их, и этими слу-
хами взволновали город: Твердислав и Якун лишены были своих должностей,
посадничество отдано Семену Борисовичу, кажется, внуку знаменитого Ми-
рошки, а тысяча - Семьюну Емину. Но оба они и году не пробыли в своих
должностях: в том же 1219 году посадничество опять отдано было Твердис-
лаву, а тысяча - Якуну. Смуты, борьба сторон касались даже и владык: мы
видели, что Мстислав с своими приверженцами свергнул владыку Митрофана
как избранника Всеволодова, но по уходе Мстислава в 1218 году Митрофан
возвратился из Владимира в Новгород и стал жить в Благовещенском монас-
тыре; в 1219 году, когда преемник его, Антоний, пошел в Торжок, новго-
родцы провозгласили опять Митрофана своим владыкою, а к Антонию послали
сказать: "ступай, куда тебе любо"; он отправился на житье в Спасонере-
дицкий монастырь; наконец, князь Всеволод и новгородцы сказали обоим
владыкам: "Ступайте к митрополиту в Киев, и кого он из вас пришлет опять
к нам, тот и будет нашим владыкою". В 1220 году пришел назад архиепископ
Митрофан, оправданный богом и св. Софиею, по выражению летописца. Анто-
ния же митрополит удержал у себя в чести и дал ему епископство Пере-
мышльское.
Всеволод Мстиславич наследовал вражду брата своего, Святослава, к по-
саднику Твердиславу: в 1220 году он отправился по своим делам в Смо-
ленск, оттуда проехал в Торжок, и когда возвратился в Новгород, то под-
нял половину его жителей на Твердислава, хотел убить его, а Твердислав
был в это время болен. Всеволод пошел с Городища, где жил со всем своим
двором, одевшись в брони, как на рать, и приехал на двор Ярославов, куда
сошлись к нему новгородцы также вооруженные и стали полком на княжом
дворе; больного Твердислава вывезли на санях к Борисоглебской церкви,
куда к нему на защиту собрались жители Прусской улицы, Людина конца, за-
городцы и стали около него пятью полками. Князь, увидавши, что они хотят
